В октябре в городском парке Черкесска, 188-летней столицы Карачаево-Черкесии, была открыта скромная аллея Дружбы народов. Для крошечной республики на юге России, все население которой примерно равно населению Ставрополя, открытие аллеи является событием не менее — а может быть, и более — символически важным, чем возведение новых микрорайонов и строительство городского аэропорта. В последние 20 лет непростые взаимоотношения коренных национальностей республики явились мощным фактором дестабилизации региона, оказав влияние на весь юг России. И местные власти пытаются сделать все, чтобы не допустить новых этнических конфликтов в республике.
Карачаево-Черкесия — одна из семи северокавказских республик, граничащая с Кабардино-Балкарией, Абхазией, Краснодарским краем и Ставропольем. Итогом сложных исторических процессов стало сосуществование на одной территории пяти «коренных народов», что нашло свое отражение в республиканской конституции (в республике, к примеру, 5 государственных языков на 470 тысяч жителей). Кроме карачаевцев и черкесов, которым республика обязана своим названием, здесь также компактно проживают абазины, ногайцы и русские. Наиболее многочисленной и влиятельной группой в КЧР являются карачаевцы. Соседи по республике, прежде всего черкесы и родственные им абазины, смотрят на такое положение дел довольно настороженно и регулярно пытаются оспорить карачаевское «первенство». Эта конкуренция периодически выплескивается в открытые противостояния между представителями разных народов республики.
Характерным примером тех сложностей, с которыми сталкиваются чиновники и местные правоохранительные органы, стала массовая драка между карачаевцами и абазинами в ауле Псыж. В мае 2013 года группа карачаевской молодежи, отпраздновав день возвращения своего народа на Кавказ, на 30 автомобилях попыталась проехать по пригороду Черкесска, населенному абазинами. Жители Псыжа, памятуя об аналогичном ночном визите непрошеных гостей в прошлом году, подготовились заранее и перекрыли движение по трассе. Автоколонна остановилась, началась драка. Развитие конфликта удалось остановить после приезда полиции, пострадавшие госпитализированы, некоторые участники задержаны.
На следующее утро в маленькой республике уже в полный голос обсуждали подробности драки, а после утечки информации об инциденте в открытые источники местное руководство МВД выступило с официальным заявлением. Заместитель начальника полиции МВД по КЧР Борис Эркенов описал случившееся словами: «Ничего особенного не произошло…» С представителем силовиков отчасти можно согласиться: слишком часто маленькая республика становилась ареной межнациональных столкновений, и праздник одного из народов Карачаево-Черкесии все остальные вряд ли воспринимают как повод для радости.
Национальный вопрос сегодня является ключевым для идентичности Карачаево-Черкесии. Достаточно сказать, что именно местный парламент впервые в России потребовал ввести на всей территории страны уголовную ответственность за отрицание геноцида. В Госдуме инициатива поддержки не нашла, но желание властей региона закрепить в законодательстве штрафы за «публичное отрицание, оправдание, одобрение или преуменьшение масштабов совершенных актов геноцида» понятно любому жителю Карачаево-Черкесии. Пострадавшими по национальному признаку в разные исторические периоды считают себя едва ли не все коренные народы республики. Несмотря на недовольство федеральных властей, памятные даты скорбных событий в истории казаков, черкесов и карачаевцев с каждым годом отмечаются все масштабнее.
В том, что Карачаево-Черкесия сохранилась как единая административно-территориальная единица до настоящего времени, заслуга именно федерального центра. Существование конкурирующих между собой народов в рамках единой КЧР позволяет Кремлю выступать в качестве равноудаленного арбитра, чьей поддержкой стараются заручиться обе стороны. Принятая там сейчас модель межнациональных отношений, при которой «главным» этносом являются карачаевцы, а по отношению ко всем национальным меньшинствам совершаются максимально возможные «реверансы», устраивает большую часть населения республики и ее элиты. Но поводом для возобновления столкновений здесь могут стать вполне рядовые для других регионов события: от выборов главы республики до бытового конфликта.
Глава Карачаево-Черкесии Рашид Темрезов, получивший эту должность в марте 2011 года, открыто выступает за то, чтобы кандидатуру на пост руководителя КЧР назначал Кремль, поскольку в самой республике «прямые выборы главы нередко сопровождались весьма далекими от демократических процессов страстями». Летом 2012 года, чтобы привести республиканское законодательство в соответствие с федеральным, парламент КЧР принял поправки в конституцию, предполагающие возврат прямых выборов главы региона. Новая норма будет применена лишь в 2016 году (уже после окончания срока полномочий Темрезова), но не исключено, что местные парламентарии, памятуя о том, как ранее проходили республиканские выборы, откажутся от них куда быстрее.
В 1999 году первая в новейшей истории КЧР попытка выбрать главу республики путем всеобщего голосования привела к открытому межэтническому противостоянию. Оказалось, что избиратели отдают предпочтение кандидату, ориентируясь на его национальность, а не партийную принадлежность и личные качества. После относительно спокойного первого тура на пост главы республики претендовали карачаевец Владимир Семенов и черкес Станислав Дерев, набравшие 17,9 и 43,1 процента голосов избирателей соответственно. Согласно официальным результатам, во втором туре проиграл Дерев. Однако с поражением он не смирился. Ссылаясь на то, что процессы волеизъявления и подсчета голосов проходили с серьезными нарушениями законодательства, политик потребовал отменить результаты второго тура, ввести в республике прямое федеральное правление и назначить перевыборы. В случае невыполнения ультиматума он пригрозил выходом черкесских и абазинских районов из состава КЧР. В итоге вместо рекламных плакатов на улицах жители КЧР получили серию терактов. Массовые драки с применением оружия заменили собой публичные теледебаты, а автомат Калашникова стал главным аргументом в общении с оппонентами.
Конфликт удалось погасить благодаря активному вмешательству Москвы. Направив в республику усиленные подразделения ОМОНа и внутренних войск, федеральный центр сделал ставку на длительный переговорный процесс, результатом которого стало подписание «мирного соглашения» между «карачаевским» и «черкесским» кандидатами. Итогом противостояния было вступление в должность руководителя Карачаево-Черкесии Владимира Семенова и назначение в 2001 году Станислава Дерева его представителем в Совете федерации.
Следующие выборы, прошедшие в 2003 году, Семенов проиграл своему соплеменнику Мустафе Батдыеву. Во втором туре разрыв составил всего 3 тысячи голосов. «Умеренного» Батдыева в качестве противовеса «националисту» Семенову поддержал даже экс-кандидат в президенты КЧР, черкес Станислав Дерев. Но окончательно ситуация в Карачаево-Черкесии стабилизировалась лишь после того, как Кремль отменил выборы глав регионов.
С 2003 года до сегодняшнего дня у власти находится так называемый «клан Батдыева», которому удалось выстроить относительно стабильную систему власти в регионе, базирующуюся на «национальных квотах». Суть такой политики сводится к тому, что главой республики становится обязательно карачаевец, главой правительства — черкес, а главой законодательного собрания — русский. Попытки нарушить национальный баланс всегда приводили республику к дестабилизации. Доказательством тому служит недолгая карьера на посту главы республики карачаевца Бориса Эбзеева, решившего испробовать систему «национальных квот» на прочность. Он сорвал назначение сенатором от КЧР Вячеслава Дерева, одного из влиятельных черкесских бизнесменов, а также заменил черкеса Александра Карданова на грека Владимира Кайшева на должности премьера — и это не на шутку всколыхнуло черкесскую общественность. Разгоревшийся конфликт улаживал лично полпред президента России в СКФО Александр Хлопонин, а «революционный подход» к кадровой политике стоил Эбзееву кресла.
Под управлением карачаевца Темрезова проблемы с межнациональными отношениями если и возникают, то не столь значительные, как у его предшественников. Достаточно вспомнить «псыжский инцидент», в котором Темрезов фактически встал на сторону абазинцев и тем самым позиционировал себя как равноудаленную от всех этнических групп фигуру. В актив властей можно зачислить и «разъяснительную работу среди молодежи», чтобы пресечь дальнейшее развитие конфликта.
Пропаганду «дружбы народов» Темрезов пытается дополнить решением социальных и экономических проблем населения. Он постоянно анонсирует инвестиционные проекты, предполагающие в перспективе создание рабочих мест для местного населения. Сегодня республика, известная на всю Россию своими курортами Архыз и Домбай, страдает от серьезных экономических дисбалансов. По налогам, собираемым как в федеральную, так и в региональную «корзину», среди соседей по СКФО Карачаево-Черкесия сумела опередить только Ингушетию. Несмотря на то что за последний год реализация ряда инвестиционных проектов позволила республике снизить уровень безработицы, жители КЧР, особенно в южных районах, как и сотни лет назад, живут в основном за счет скотоводства.
Однако инвестиции в республику, призванные в том числе разрядить межнациональную обстановку, могут еще больше ее обострить. Почти все инвестиционные проекты, за исключением некоторых инфраструктурных, реализуются в районах, населенных карачаевцами и русскими, и направление туда федерального финансового потока может трактоваться черкесо-абазинским меньшинством как целенаправленная поддержка карачаевских районов в ущерб остальным. Действительно, львиную долю вложений оттянула на себя «интернациональная» республиканская столица, курортные Карачаевский и Зеленчукский районы, а также «горно-обогатительный» Урупский район. В то же время Ногайскому, Хабезскому, Абазинскому и Адыге-Хабльскому районам остается довольствоваться новыми мечетями и футбольными полями.
Между тем такой стратегический инфраструктурный проект, как постройка Военно-Сухумской дороги, соединяющей столицу КЧР и столицу Абхазии, «завис» на стадии обсуждений. Проект будет иметь колоссальное значение для всего СКФО и ЮФО, но фактически к строительству дороги Черкесск — Сухуми прохладно относятся обе стороны — и российская, и абхазская. Причин много, и одна из них — межэтническая напряженность в КЧР. Абхазы, проживающие в двух-трех часах езды от Черкесска, получат возможность регулярно вмешиваться в конфликты в регионе, выступая на стороне родственных им абазин и черкесов. Возможно, именно поэтому вместо Военно-Сухумской дороги в планах руководства республики появилась постройка трассы Черкесск — Адлер.
Власти региона видят средство преодоления межнациональной напряженности в поддержании советского интернационализма на идеологическом уровне. Но ни их усилия, ни масштабные инвестиции в инфраструктуру Карачаево-Черкесии пока не позволили чиновникам значительно выправить ситуацию. Дополнительной сложностью является пассивность местных русских общин, абстрагировавшихся от карачаевско-черкесского противостояния. Будучи вторым по численности этносом в республике и национальным большинством в Зеленчукском и Урупском районах, а также городе Черкесске, потомки кубанских линейных казаков не имеют равнозначного своей численности веса в республике. Не сумев отстоять провозглашенную территориальную автономию, а затем занять четкую позицию в политическом кризисе 1999 года, они сегодня остаются «не у дел». Поддержкой русскоязычного населения как условно «нейтрального», не имеющего своих особых интересов, много раз безуспешно пытались заручиться политики разных национальностей, но никаких выгод это пока никому не принесло.
Разделение маленькой коммуналки на микроквартиры действительно выглядит самым простым и правильным выходом из сложившейся ситуации, о чем говорят представители как карачаевской, так и черкесской национальной элиты. Эта идея не нова: попытки разделить республику предпринимались уже не раз, а пик провозглашения национальных автономий пришелся на 1990-1991 годы. На фоне ослабления центральной власти в течение года на крошечной территории выросло целых четыре республики: Карачаевская, Черкесская, Абазинская и Верхне-Кубанская Казачья. Не признанные Москвой, все они канули в Лету, так и не начав своего существования. А за следующие 20 лет обстановка внутри КЧР резко изменилась. Русско-казачье население, второе по численности, оставило идею создания Верхне-Кубанской Казачьей республики, а карачаевский этнос — демографический лидер КЧР — счел выделение Карачаевской АО в границах 1926 года «сжиманием» своего жизненного пространства.
При своих — диаметрально противоположных — мнениях остались лишь Москва и национальные черкесские активисты. Кремль, последовательно делавший все для сохранения «стабильности» и единства КЧР, и сегодня против изменения административных границ одного из субъектов РФ, а черкесо-абазинское меньшинство республики продолжает требовать воссоздания Черкесской АО. С точки зрения Москвы, усиление позиций черкесов в КЧР выглядит опасным. Кабардинцы из соседней с КЧР Кабардино-Балкарии, адыгейцы, черкесы и шапсуги являются близкородственными этносами с самоназванием «адыги», а среди их национальных движений и вовсе популярно утверждение, что они единый народ.
С учетом раскрученности «черкесского вопроса» на Западе, признания геноцида черкесов Грузией и призывов к саботажу сочинской Олимпиады теоретическая возможность создания «адыгской» республики рассматривается Кремлем как прямая угроза территориальной целостности России. В такой ситуации карачаевское население на этнолингвистической карте Кавказа играет роль клина, вбитого между адыго-абхазскими народами и препятствующего реализации проекта «Великая Черкесия», а территориальная целостность КЧР и строительство «аллей дружбы народов» становится приоритетом федерального значения.
В Карачаево-Черкесии российская власть продолжает играть на противоречиях кавказских народов и заливать регион деньгами, поддерживая таким образом условную стабильность там, где безработица, коррумпированность государственных институтов власти и отсутствие социальных лифтов делают молодежь крайне восприимчивой к радикальным религиозным и националистическим идеям. Но отсутствие общей идентичности, пришедшей на смену советской, ставит под вопрос будущее не только отдельной республики, но и всего юга РФ. Пресловутые «россияне» с размытой культурой и непонятной «многонациональностью» на Кавказе явно проигрывают четкой национальной идентификации, имеющей под собой многовековую историю, свои праздники и даты скорби.