28 октября Минкультуры официально объявило, что ректором Академии русского балета имени Вагановой вместо Веры Дорофеевой станет Николай Цискаридзе. Пока он является только исполняющим обязанности руководителя, дата выборов ректора еще не назначена. И хотя по уставу худрука Академии (каковым может быть лишь ее выпускник) выбирает только ректор, уже известно, что эту должность займет прима-балерина Мариинского театра Ульяна Лопаткина.
Академия русского балета имени Агриппины Вагановой является старейшей балетной школой в России и одной из старейших в мире; по возрастному показателю она уступает лишь парижской L`Ecole de Danse, созданной по указу Людовика XIV. В 1669 году французский монарх постановил, что при дворе должна быть Академия оперы, а в 1713-м — что нужна еще и школа танца, утвердив в правах сразу два вида искусства. Таким образом, со времени правления Людовика XIV свою историю ведут и первый в мире оперный театр, и первая балетная школа. Именно французы считаются родоначальниками хореографического образования (хотя сам балет как некое законченное танцевальное действие имеет итальянские корни, поскольку изначально танцевальные сценки были частью музыкального представления), опера же родом из Италии.
После расцвета придворного балета во Франции обучение танцу началось в России. В начале 1730-х в Петербург прибыл французский балетмейстер Жан-Батист Ланде и стал давать частные уроки танцев. В 1738 году благодаря его стараниям императрица Анна Иоанновна, охочая до увеселений, подписала указ об основании «Танцовальной Ея Императорского Величества школы», первой школы, где детей дворцовых служащих — мальчиков и девочек — принялись обучать танцевальному искусству. Именно это учреждение, менявшее неоднократно названия и статусы, а в 2013 году празднующее 275-летие, сейчас именуется Академией русского балета имени Агриппины Вагановой и считается одним из самых престижных хореографических учебных заведений в мире. Выпускники вагановской Академии разбросаны по балетным труппам крупнейших музыкальных театров.
Примерно через двадцать лет после создания школы она преобразовалась в театральную: в ней также изучались музыка, драматическое актерское мастерство и другие дисциплины. В 1773 году в России возник второй хореографический центр — московское театральное училище, ныне носящее имя Московской государственной академии хореографии. Исторически так сложилось, что и московское, и петербургское училище с самого начала поставляли кадры для императорских театров — Мариинского (Большого Каменного, впоследствии Ленинградского театра оперы и балеты имени Кирова) и Большого; это положение дел сохранилось и по сей день.
На протяжении долгого времени французские учителя и балетмейстеры влияли на развитие классического танца в России и его преподавание. Шарль Дидло (родился в Стокгольме, но в семье французских танцовщиков) — одна из главных фигур в истории развития национальной хореографической школы. На протяжении 20 лет (1801-1821) он преподавал в петербургском училище, при нем сформировались основные принципы балетного образования: изучение профессиональных дисциплин вместе с общеобразовательными; акцент на классическом танце; семилетнее обучение. Почти вся вторая половина столетия прошла под знаком Мариуса Петипа, автора «больших балетов», который работал в училище в 1855-1887 годах; именно он определил вектор развития отечественного балета и значительно обогатил хореографический язык.
Можно сказать, что накануне революции русский балет пребывал в блестящей форме. На рубеже веков в петербургском театральном училище преподавал Павел Гердт, в 1898 году из него выпустились хореограф Михаил Фокин и одна из величайших балерин XX века Анна Павлова, познакомившая с русским балетом весь мир: она гастролировала в Европе с «Русскими сезонами» Сергея Дягилева, затем в США, Индии, других странах. Французский (даже шире — европейский) балет, породивший русский, в тот период переживал кризис, и компания Дягилева значительно оживила иностранную сцену. Солистов и балетмейстеров его «сезонов» разбросало по всему миру, и если Серж Лифарь (Сергей Лимфарь) более тридцати лет возглавлял балет Гранд-Опера, то Джордж Баланчин (Георгий Баланчивадзе) и вовсе оказался главным американским хореографом XX столетия, основателем Школы Американского балета.
Скептики полагают, что после дягилевских экспериментов отечественный балет медленно, но верно движется по наклонной. И хотя в XX веке и Большой, и Мариинский театры переживали цветущие времена, надо признать, что судьба балета и русских танцовщиков в прошлом столетии складывалась порой весьма драматично. Сначала балет столкнулся с отрицанием со стороны советской власти, потом война и тяжелое послевоенное время (правда, следствием эвакуации Вагановского училища и Кировского театра стало появление сильной хореографической школы в Перми), потом цензура и идеология, сказавшиеся на творчестве видных хореографов, затем изоляция и эмиграция блистательных танцовщиков. Именно обособленность от западного мира повлияли и на сам российский балет, и в конечном итоге на принципы хореографического образования.
Именно в СССР были заложены основы комплексного образования в области балета, начала формироваться единая педагогическая система. Тогда формально и родилась русская школа. Ключевую роль в становлении отечественной хореографической педагогики как науки сыграла как раз Агриппина Ваганова, солистка Мариинского театра, не оказавшаяся, быть может, выдающейся балериной, зато ставшая блистательным учителем. Она воспитала несколько поколений гениальных танцовщиц — в их числе Марина Семенова, Галина Уланова, Наталия Дудинская — и стала первым в стране профессором хореографии.
Во время своей недолгой работы в Большом театре в 1944 году Ваганова успела позаниматься с Майей Плисецкой. Юная балерина только первый год танцевала в труппе ГАБТ, и Ваганова оказала на нее сильное влияние. В своих воспоминаниях Плисецкая называла ее «Микеланджело в балете».
Ваганова, сама окончившая петербургское училище (1897), после артистической карьеры решила систематизировать весь танцевальный опыт, идущий от итальянцев и французов, а также определить особенности национальной хореографии. Благодаря ей все узнали, что русскую школу отличают «раскрепощение» корпуса, особые «поэтические» руки (характерные в большей степени для Петербурга, нежели для Москвы), исключительная выразительность танца. Интересно, что уже Ваганова говорила о том, что хореографическим техникумам необходимо придать статус высших учебных заведений, но произошло это много позже.
В итоге Агриппина Ваганова разработала систему, по которой следовало проводить балетные уроки и выстраивать весь учебный процесс. Свои идеи она изложила в книге «Основы классического танца», выпущенной в 1934 году. По «вагановской системе» учат не только в Москве и Петербурге, но и во всем мире; однако для отечественной балетной школы ее учебник — Библия.
Именно об образовательном стандарте, «вагановской Библии», говорил Николай Цискаридзе, когда деятели культуры встречались в 2011-2012 годах с чиновниками для обсуждения закона «Об образовании». Тогда российская система оказалась фактически на грани уничтожения: вместо того чтобы набирать детей в 9-10 лет, власти предложили осуществлять набор в возрасте 15 лет. Вагановская Академия в подобном случае имела бы статус профтехучилища и никаких артистов балета с высшим профессиональным образованием не выпускала бы.
Цискаридзе оказался убедителен, и, надо сказать, не в последнюю очередь благодаря его ораторскому таланту, эмоциональному запалу и некоему дару внушения угроза миновала. В итоге вредные поправки к образовательному закону приняты не были. Безусловно, повлияла на ситуацию и прима Большого театра Светлана Захарова (кстати, выпускница Вагановского училища), занимающая депутатское кресло в Госдуме.
По словам самого Цискаридзе, именно в тот момент у чиновников и зародилась идея позвать его руководить петербургской Академией, что они якобы и сделали еще год назад, но он отказался. Когда именно окончательно решился вопрос о назначении Цискаридзе, неясно: по одним источникам — еще в мае 2013 года, по другим — после окончания договоров с Большим театром (30 июня), где артиста больше видеть не желали. Безработным он в любом случае оставался недолго — и в этом, очевидно, есть заслуга художественного руководителя Мариинского театра Валерия Гергиева. Мнение же министра культуры Владимира Мединского о трудоустройстве Цискаридзе быстро менялось: лишний человек стремительно превращался в единственно нужного и возможного. Озарение на министра снизошло сверху, не иначе.
В августе 2013 журнал Forbes написал, что Гергиев якобы хочет создать некий Национальный центр искусств, куда входили бы Академия Вагановой, петербургская Консерватория и Российский институт истории искусств. Маэстро волновали провалы в профильном образовании, эти учреждения он желал бы видеть в будущем «более эффективными» и хотел бы работать с ними в непосредственном контакте.
Можно предположить, что самым насущным вопросом для худрука Мариинки, который уже опроверг «желание объединяться», является вопрос кадров. Сейчас, когда петербургский театр открыл вторую сцену и количество спектаклей должно значительно увеличиться, Гергиеву необходимо расширить штат, в частности, набрать как можно больше танцовщиков. И вероятно, вопрос количества артистов сейчас интересует дирижера не меньше, чем уровень их профессиональной подготовки.
На самом деле претензии в адрес Вагановского училища звучат не впервые; некоторое недовольство качеством образования в Академии проявляется на протяжении последних десяти-пятнадцати лет — оно было заметно уже после того, как в 1991 году ей придали статус высшего учебного заведения. Критика, собственно, сводится к тому, что после Ульяны Лопаткиной и Дианы Вишневой других балерин такого класса там не выучили. Однако нет сомнений в том, что в принципе преподавание в Академии по-прежнему ведется на хорошем уровне, причем на более высоком, чем в Московской государственной академии хореографии. В Вагановке, судя по всему, сложился талантливый и душевный коллектив, живет он в отремонтированном здании, конфликтов сторонится.
Наверное, если и можно говорить о проблемах балетного образования в России, то не специфических для Академии имени Вагановой, а характерных для всей сферы. Как отмечают многие критики, талантливых танцовщиц из училищ выходит намного больше, чем танцоров, а потому особо одаренные премьеры ценятся на вес золота. Впрочем, причина этого — в истории балета: изначально партнер выполнял в большей степени поддерживающую, вспомогательную функцию. Кроме того, общая система заточена именно на обучение классическому танцу; к языку современных хореографов выпускники учебных заведений выходят абсолютно не готовыми. В Парижской балетной школе, кстати, для освоения современного танца в 1974 году была учреждена экспериментальная группа «Театр исканий».
Очевидно, эти вопросы и придется решать Николаю Цискаридзе, который, правда, и сам ориентирован именно на классику. Наверняка он займется и главной задачей — сближением с Мариинским театром. В Академии боятся, что Гергиеву всего лишь понадобились ее репетиционные залы, но дирижер уверяет, что у театра и без того «громадные» репетиционные возможности. Маэстро нужно, чтобы у обоих учреждений был синхронизирован творческо-художественный процесс.
Впрочем, главное, что предстоит Цискаридзе, — это сохранить и не растерять все-таки уже существующий в Академии уровень образования. «Ленте.ру» в пресс-службе учебного учреждения рассказали, что из последнего выпуска (2013 года) 10 танцовщиц были приняты в Мариинский театр, три — в Михайловский, куда, кстати, ушла заместителем директора и бывший ректор Академии Вера Дорофеева. В общей сложности ежегодно из высшего учебного заведения выпускается около 25 человек, а набирается на исполнительское отделение — около 60.
Интересно, что танцовщицы 2011 года выпуска — Ольга Смирнова и Кристина Шапран — приняты в Большой театр и театр Станиславского и Немировича-Данченко соответственно. При этом в пресс-службе Академии подчеркнули, что зачислили их сразу в качестве солисток, тогда как Мариинский театр звал девушек лишь в кордебалет.
Выпускники вагановской Академии есть как среди первых солисток Венской оперы и Баварской государственной оперы, так и среди премьеров Большого театра. Кроме того, воспитанники хореографического училища занимают и руководящие позиции: Игорь Зеленский, например, возглавляет балетную труппу московского театра Станиславского и Немировича-Данченко, а хореограф Алексей Мирошниченко — труппу Пермского театра оперы и балета.
Назначение Цискаридзе встретили противоречиво. Во-первых, потому что старейшую петербургскую школу будет возглавлять ученик школы московской. Хотя здесь можно поспорить: педагогами артиста в Большом в свое время были и Уланова, и Семенова. Во-вторых, как пишут петербургские СМИ, новое назначение и его бесцеремонность критически воспринял весь коллектив Академии, которым теперь будет управлять человек без руководящего опыта да еще и со скандальной репутацией. Недовольство вызвал и выбор на место Алтынай Асылмуратовой Ульяны Лопаткиной — действующей балерины без педагогического прошлого.
Ряд претензий к Николаю Цискаридзе звучит убедительно. Некоторые противники назначения, например, считают, что человек, которого больше всего волнует его собственная персона, не сможет заниматься детьми. Однако артист, сыгравший важную роль в популяризации балета в России, всегда говорил, что очень радеет за балет, за хореографическое образование и за театр вообще. По-видимому, именно сейчас Николаю Цискаридзе представилась уникальная возможность наконец-то это доказать.