6 ноября глава канала FX Джон Ландграф объявил, что мини-сериал «Американская история ужасов» («American Horror Story») официально продлен на четвертый сезон. Никаких подробностей о сюжете или кастинге пока не разглашалось, за исключением того, что одну из ролей в новом сезоне сыграет Джессика Лэнг, появлявшаяся в предыдущих трех частях. Ландграф заявил, что создатель сериала Райан Мерфи — настоящий мастер своего дела и наверняка новый сезон будет еще интереснее нынешнего. «Лента.ру» попыталась угадать, за какие ужасы автор сериала возьмется в четвертой части своей американской истории.
Телепродюсер, сценарист и режиссер Райан Мерфи и его соавтор Брэд Фалчак в первых трех сезонах «Американской истории ужасов» использовали огромное количество разнообразных отсылок как к кинематографу, так и к документальным свидетельствам: статьям из газет, уголовным делам, мемуарам (во втором сезоне, например, неожиданно появляется героиня, называющая себя Анной Франк). Но каждый сезон так или иначе объединялся одной большой «страшной» темой, эксплуатировавшейся массовой культурой.
В первом это были, условно говоря, «городские» ужасы: здесь и дома с призраками, и люди, одержимые поисками жутких историй, и дьявол, решающий завести ребенка с простой американской женщиной, и восставшие в Хеллоуин из могил школьники в куртках квотербеков и платьях чирлидерш. Во втором сезоне, действие которого по большей части разворачивается в шестидесятых, — это все страшное, что происходит за закрытыми дверями: нацистские эксперименты над людьми, карательная психиатрия, обряды экзорцизма и сумасшествие на почве чего угодно. Третий, идущий сейчас, уже успел заявить себя как сезон о мистических явлениях, не только спокойно существующих в реальном мире, но и правящих им. Зрителям уже показали юную ведьму-кинозвезду, которая после пьяной вечеринки переворачивает автобус с изнасиловавшими ее студентами, богатую верховную ведьму, пытающуюся вернуть молодость при помощи дорогостоящих операций и секса с юными мужчинами, и ведьму-хиппи, утверждающую, что песни солистки Fleetwood Mac Стиви Никс — сплошь ведовские заклинания.
Первый сезон сериала вышел с подзаголовком «Дом-убийца» («Murder House»), второй и третий назывались «Психушка» («Asylum») и «Шабаш» («Coven»). Если выбирать подзаголовок на основании того, что в сезоне является источником наибольшего зла, то три сезона могли бы называться так: «Призраки», «Человек» и «Ведьмы». Чего в сериале ни разу не было, так это вампиров. Не исключено, что именно они и станут новыми героями.
То, что Райан Мерфи, один из самых чутких к трендам людей в Голливуде, до сих пор не использовал вампиров в сериале об ужасах, можно понять. С одной стороны, «вампирская» тема стала за последние несколько лет слишком уж всеобъемлющей. Вампиры — благодаря, в частности, бестселлеру Стефани Майер и его экранизации — из мрачных потомков Носферату превратились в безобидных богатых красавчиков, которые питаются оленятами и могут выходить на солнечный свет. С другой же стороны, нет в фантастической мифологии образа, более подходящего для аллюзии к социальным темам. В тех же «Сумерках», например, показано противостояние образованной и утонченной белой вампирской элиты и неотесанных провинциальных оборотней-индейцев. А сериал «Настоящая кровь» («True Blood») с его борьбой за равенство кровопийц и вовсе считается прямым отражением борьбы за права ЛГБТ-сообщества. И что еще может быть немаловажно для Райана Мерфи, вампиры — это все еще модно, а моде в его сериалах отдана не последняя роль. Во втором сезоне «Американской истории», например, появляется одна из главных американских икон стиля Хлое Севиньи, хоть и изуродованная до неузнаваемости, а промо-ролики к третьему сезону напоминают бэкстейдж со съемок журнала Vogue.
Разумеется, за всеми отсылками к хоррорам у Мерфи стоит социальная подоплека. За страшной заставкой (она была и остается самым жутким, что есть во всем шоу), за классическими хоррор-моментами, рассчитанными на то, что зритель у экрана как минимум вздрогнет, за хорошо считываемой иронией и иногда откровенно абсурдными гэгами в «Американской истории ужасов» всегда есть драма. Проблемы в межличностных отношениях, не решаемые психотерапией, гомосексуальность и ее принятие, расизм, рабство, классовое неравенство, подростковая жестокость, насилие в семье и даже рассуждения на тему военных преступлений — спрятавшись за самым поп-корновым жанром, сценаристы прямо и даже несколько по-хамски говорят обо всем «наболевшем» у американского общества.
Такие универсальные герои, как вампиры, могли бы помочь команде сценаристов «Американской истории ужасов» высказаться хоть о противостоянии демократов и республиканцев, хоть о ближневосточных конфликтах. Если персонажи всех предыдущих сезонов так или иначе привязаны к вехам истории США (Великая депрессия, золотой век Голливуда, правление Кеннеди, рабство, расцвет ку-клукс-клана и даже Гражданская война), то, кажется, вампиры, согласно традиционной мифологии появившиеся в Европе, могут встроиться в любую «историю ужасов». Даже Тимур Бекмамбетов уже сделал свой вклад в альтернативную историю США, рассказав, что на вампиров охотился не кто иной, как президент Линкольн. Не может же Райан Мерфи так долго оставаться в стороне!
Любопытно, что, хотя сюжеты во всех сезонах совершенно разные, несколько актеров в «Американской истории ужасов» кочуют из одной истории в другую, изображая различных персонажей, но сохраняя между собой одну и ту же модель отношений. Джессика Лэнг и Сара Полсон с первого сезона существуют в амплуа матери и дочери (настоящих мать и дочь они играют только в третьем сезоне), Джессика Лэнг и Фрэнсис Конрой играют «заклятых подруг», Лили Рэйб так или иначе оказывается в подчинении у Джессики Лэнг (в третьем сезоне они еще не встретились, но вряд ли продолжат существовать параллельно), а Таисса Фармига и Эван Питерс обречены в каждом из миров Райана Мерфи изображать влюбленных (во втором сезоне Фармигу заменяли сразу две другие актрисы, но роль Ромео осталась за Питерсом).
Воспроизведение тех же моделей отношений в вампирском сериале, возможно, будет выглядеть слишком просто, но всем ключевым персонажам и необязательно быть кровопийцами. Архетипичная пара «смертный+бессмертный» в кинематографе критикам, конечно, уже успела поднадоесть, но по-прежнему собирает полные залы зрителей. Кроме того, Мерфи наверняка сможет интересно показать и противостояние вампиров с их главными антагонистами — оборотнями. Пока на американском телевидении эту нишу занимает подростковый сериал «Дневники вампира» («Vampire Diaries»), и за четыре сезона он сумел дать дельный ответ только на один важный вопрос: секс между оборотнем и вампиром возможен.
Райан Мерфи, создатель самого успешного телемюзикла «Хор» («Glee»), не может отказать себе в хеппи-эндах. Пусть в жутковатой или извращенной форме, но герои становились счастливы в конце обоих предыдущих сезонов. Проблемы в семье психотерапевта в первом сезоне (измены мужа, выкидыш и новая беременность у жены, суицидальные наклонности дочери) разрешаются после того, как вся семья благополучно умирает. Призрачные мама, папа, дочь и младенец после смерти обретают тихое счастье и заодно призвание — они помогают другим хорошим и пока живым семьям не поселиться в доме-убийце. В конце второго сезона журналистка Лана находит покой, написав книгу про своего насильника, вызволив из психушки мучившую ее монахиню и убив собственного сына. В третьем сезоне вполне можно ждать крепкого брака юной ведьмы в исполнении Таиссы Фармиги, от секса с которой мужчины умирают в муках, и ее зомби-жениха (Эван Питерс), сшитого из частей тела разных людей. Счастливый финал в хоррор-сериале, где ключевыми героями будут вампиры, представить еще проще — они ведь и так уже все мертвы.