На Римском кинофестивале состоялась мировая премьера последнего, посмертного фильма Алексея Германа «Трудно быть богом», снятого по мотивам одноименного научно-фантастического романа братьев Стругацких. Фильм снимали 15 лет, он оброс легендами и стал фактически завещанием режиссера; с такой историей картина могла оказаться, в принципе, на любом мировом киносмотре, включая Канны и Венецию. Но в итоге показ состоялся именно в столице Италии, что неслучайно: арт-директор фестиваля Марко Мюллер — давний друг и поклонник Германа. «Лента.ру» побывала на итальянской премьере «Трудно быть богом».
Фильм, пусть и показанный вне конкурса, стал центральным событием фестиваля. По такому поводу на один день в Рим прилетел российский министр культуры Владимир Мединский, как бы подчеркивая важность этого события для страны. Принимающая сторона подчеркнула неординарность события, отдав кино на рецензирование философу и писателю, автору «Имени розы» Умберто Эко. Он в итоге написал небольшое эссе, в котором сравнил вселенную Германа со вселенной Тарантино.
Текст Эко перед показом неожиданно для всех прочли вслух: на итальянском его зачитал Мюллер (сам писатель на фестиваль не приехал), на русском, в варианте бессменной переводчицы Эко Елены Костюкович — консультант Мюллера по русскому кино Алена Шумакова. Продолжилась церемония вручением посмертной награды Герману за вклад в киноискусство — Золотого Марка Аврелия alla carriera забрали Светлана Кармалита и Алексей Герман-младший, вдова и сын режиссера, участвовавшие в создании и завершении картины. Затем погас свет в зале, и начался просмотр первой современной черно-белой картины на кинофестивале.
Премьера была похожа на падение метеорита. О том, что метеорит упадет, все интересующиеся знали на протяжении последних 15 лет. Знали, что он огромных размеров и неведомого происхождения. Понимали и то, что подготовиться к падению, разумеется, невозможно. Зал реагировал на трехчасовое полотно неоднозначно, небольшая часть зрителей ушла еще на первом часу просмотра. Но их можно понять: «Трудно быть богом» — зрелище не самое простое. Как точно написал Эко, есть два уровня восприятия искусства: первый — ознакомление, всегда эмоциональное и поверхностное, второй — осмысление. «Насчет фильма Германа скажу, что выше первого уровня подняться очень трудно... Трудно быть богом, но трудно и быть зрителем — в случае этого лютого фильма», — написал Эко, и с этим невозможно не согласиться.
Лютого — не то слово. Часто можно слышать, что Герман в мельчайших деталях воссоздал в фильме мир Босха. Но версия от Германа — гораздо жестче. Тот, кто вместе с наблюдательной камерой не побоится рассмотреть этот мир крупным планом, увидит экскременты, сопли, кровь, слизь, разложившуюся плоть, гниение, плесень, грязь, струпья, уродства и патологии.
Все это не на Земле. В «Трудно быть богом» речь идет о планете меньше нашей; хоть и очень на нее похожей, но отстающей по развитию лет на 800. Ученого дона Румату (блистательно сыгранного Леонидом Ярмольником) отправляют туда с исследовательской миссией — на планете этой ошибочно диагностировали Ренессанс, на самом же деле там творится кровавое Средневековье. И даже хуже: без религии, социальных страт, с извращенным понятием о государственной власти. Образованный Румата на этой планете поначалу чувствует себя кем-то вроде бога. Однако на смену местным упырям помягче, их зовут серыми, приходят упыри черные, совсем уж безжалостные и беспощадные; тут и Румате уже несдобровать.
Люди по-разному реагировали на происходящее. Кто-то выходил в туалет, кто-то заглядывал в телефон, кто-то жмурил глаза в самые неприятные моменты, но никто не спал — на таком фильме уснуть невозможно. Тем, кто внимательно рассмотрел фильм «Хрусталев, машину!», наверное, и «Трудно быть богом» покажется нормальным. В обеих последних картинах Германа нет ни сюжета как такового, ни классического нарратива. А еще «Трудно быть богом» напоминает «Амаркорд» Феллини, кино-сновидение, кино-воспоминание, но и кино-реальность.
Снимавшийся, кажется, бесконечно долго и едва не застывший в истории, фильм Германа при этом очень подвижный и живой. В этом заслуга оператора Юрия Клименко; без его рук и глаз Герман не смог бы создать такой натуралистичный и густонаселенный мир. Камера в руках Клименко путешествует по чужой планете, словно по невесомости — как у другого гениального оператора, Эммануэля Любецки, в «Гравитации» Альфонсо Куарона. У камеры в руках Клименко нет преград. Она левитирует среди виселиц. Провожает дона Румату в сопровождении черных, которым он решил себя пожертвовать, на символическую Голгофу. Пролетает под нависающим с бастиона крепости нужником. Выхватывает из общей суматохи и хаоса неочевидные детали — вроде стухшей еды на обеденном столе или немытой голой задницы, что вполне вяжется со всем происходящим на экране. А в самые редкие моменты эта камера воспаряет вверх, чтобы дать зрителю возможность оценить масштаб разверзшегося ада.
Ад, в общем-то, давно разверзся и на нашей планете, просто мы перестали его замечать. Впрочем, за несколько часов до премьеры, на показе «Трудно быть богом» международной прессе, произошло исключительное событие, позволяющее посмотреть на фильм с другой стороны. Прямо из-за экрана, освещавшего зал приглушенным черно-белым светом, в самом начале ленты вылетели несколько белых голубей.
Российская премьера, как говорят в Риме, уже совсем скоро.