Британская ежемесячная газета The Art Newspaper опубликовала в ноябре небольшую заметку об индийской медной статуэтке с рельефной надписью длиной в три строки, сделанной двумя разными наборами символов. Один из них ученые читать умеют, второй — нет. Если статуэтка окажется подлинной, а надпись — не стилизацией, то индологи получат едва ли не самый большой подарок за последние полтораста лет: возможность подступиться к письменности, оставшейся от исчезнувшей четыре тысячи лет назад цивилизации долины Инда. Кроме того, сенсационная находка могла бы разрешить некоторые противоречия между носителями индоевропейских и дравидийских языков в Индии, а это — 98 процентов населения страны. Но, разумеется, в этой истории есть очень много «но».
Итак, статуэтка. Материал — медь, высота — 30 сантиметров, вес — два килограмма. Найдена на севере Индии в деревне Кхери Гуджар (Kheri Gujjar), штат Харьяна — это Пенджаб, восточная часть ареала цивилизации долины Инда. Дата находки не сообщается, обстоятельства открытия неясны, известно только, что ее нашел человек по имени Сабдар Али, когда работал у фундамента своего дома. Патину на статуэтке признали подлинной в Археологическом управлении Индии, предварительно (и это ключевое!) датировав объект II веком до нашей эры. Два ученых — Санджай Кумар Манджул и Арвин Манджул (Sanjay Kumar Manjul , Arvin Manjul) — опубликовали статью о статуэтке в ежегоднике Pragdhara археологического управления штата Уттар-Прадеш. Увы, текст ее в Сети недоступен. Интерес к статуэтке так велик, что до января 2014 года ее показывают на крупной выставке «Тело в искусстве Индии» («The Body in Indian Art») в Брюсселе.
Статуэтка представляет собой стилизованную человеческую фигуру с кабаньей головой. На груди у человека-кабана виден рельефный длинношеий бык с одним рогом, над быком — значки. Фотография в The Art Newspaper не позволяет разглядеть значки подробно, но из их описания следует вот что: это надпись из трех строк, сделанная знаками слоговой письменности брахми и пиктограммами цивилизации долины Инда.
Сенсаций здесь две. Во-первых, письменность городов долины Инда исчезает примерно в XX веке до нашей эры, а самый ранний брахми — это IV-III века до нашей эры, то есть разрыв между двумя видами письменности составляет больше полутора тысяч лет. Во-вторых, до сих пор науке не были известны двуязычные надписи с использованием пиктограмм долины Инда. Исследователи, опубликовавшие материал о статуэтке человека-кабана, утверждают, что им даже удалось прочесть надпись, опираясь на брахми. Она гласит: «Царь / Ки-Ма-Джи [имя собственное] Ша-Да-Я [воплощение бога]». Напомним, что именно царские имена стали ключом к прочтению Розеттского камня Жаном-Франсуа Шампольоном в 1820-х годах.
Человек-кабан, который датируется II веком до нашей эры, напоминает Вараху — одно из воплощений бога Вишну. Однако Вараха в священных текстах появляется на пятьсот лет позже — в III веке нашей эры.
Однорогий длинношеий бык, изображенный на груди у человека-кабана, часто (сотни раз) встречается на печатях цивилизации долины Инда. Его нередко называют единорогом: действительно, второй рог на изображениях не встречается (справедливости ради отметим, что второго уха у животного тоже не рисовали). Но важно вот что: бык-единорог всегда изображен стоящим рядом с каким-то сооружением — то ли котлом, то ли составной чашей на ножке. А на груди у человека-кабана животное изображено без этого странного атрибута.
Резюмируем: происхождение объекта туманно, а его иконография вызывает много вопросов.
Помимо городов от цивилизации долины Инда до нас дошло около пяти тысяч надписей, которые остаются непрочитанными на протяжении вот уже ста с лишним лет. Большинство надписей найдено на печатях или оттисках печатей. Число символов в каждой надписи редко превышает 5, а 10 и более знаков встречаются менее чем в 1 проценте надписей. Самая длинная надпись на одной поверхности состоит из 17 символов, на одном предмете — из 26. Самый современный и авторитетный корпус хараппских надписей состоит из 13372 вхождений 417 различных знаков (всего 2905 надписей). 4 из этих 417 являются самыми распространенными: они составляют 21 процент от общего объема. 20 наиболее распространенных знаков составляют более 50 процентов от общего объема. При этом повторяемость самых распространенных знаков в пределах одной надписи феноменально низка: 5 из 20 знаков не повторяются ни разу, а еще 5 — только по одному разу (в корпусе из почти трех тысяч надписей).
Эти цифры мы приводим вот зачем: существует влиятельная группа исследователей, которая полагает, что все хараппские надписи — это наборы пиктограмм, а не фонетические записи. То есть за значками стоит не звучание слога или слова, а только его значение (рыба, солнце, колос, человек). Следовательно, говорить о том, что жители Хараппы и Мохенджо-Даро пользовались письмом для точной фиксации устной речи, нельзя, и установить язык, на котором они говорили, не представляется возможным. Заинтересованным читателям рекомендуем увлекательную статью Стива Фармера, Ричарда Спрота и Майкла Витцеля под названием The Collapse of the Indus-Script Thesis: The Myth of a Literate Harrapan Civilization.
Отметим, что доказательства Фармера и его коллег строятся на единственном доступном корпусе — на печатях и оттисках печатей. Но ведь печать — это разновидность подписи (как, например, в современной Японии), то есть короткий и неизменный набор символов, в отличие, скажем, от писем или записей в приходной книге, которые будут варьироваться от случая к случаю. Впрочем, никакого другого корпуса у нас нет и пока не предвидится.
Таким образом, существует гипотеза, что цивилизация долины Инда была бесписьменной. При этом Фармер и коллеги полагают, что это обстоятельство никому не вредило: при помощи общепринятых символов представители элиты могли донести всю важную информацию до многонационального населения. Переводить на разные языки одно и то же могло быть куда утомительнее и все равно менее доступно.
Разумеется, попытка представить третью древнейшую цивилизацию Евразии (после Египта и Месопотамии) бесписьменной наталкивается на сопротивление в Индии и Пакистане. Ираватхам Махадеван (Iravatham Mahadevan), ведущий эксперт по хараппской письменности, автор упоминавшегося выше корпуса надписей, в печати называет Фармера и коллег «пораженцами». Фармер, соответственно, убеждает своих читателей, что национализм застит восточным коллегам глаза и они за деревьями леса не видят. И тут-то он точно прав: политики в дискуссии больше, чем научной полемики.
В современных Индии и Пакистане сосуществуют две основные языковые семьи: индоевропейская (к примеру, хинди, урду, бенгальский) и дравидийская (тамильский, телугу, малаялам). Носители дравидийских языков сосредоточены, главным образом, на юге Индостана, за исключением народа брагуи, живущего на востоке Пакистана. Принято считать, что пришедшие из Ирана арии, носители индоевропейских языков, оттеснили дравидийцев на юг, осели на севере и в центре полуострова Индостан, заложив основы ведической культуры. Упадок цивилизации долины Инда примерно совпадает со второй волной миграции индоиранцев на восток. Нетрудно сделать вывод, что современные дравидийцы себя считают наследниками третьей древнейшей цивилизации Евразии, а северян-индоевропейцев — интервентами и поработителями.
Доказательство того, что язык Хараппы и Мохенджо-Даро был дравидийским, — важная научно-политическая задача на юге. Северяне же вполне удовлетворены тем, что практически все современные письменные системы Индии, а также нескольких стран Юго-Восточной Азии (Лаоса, Таиланда и некоторых других) — потомки слоговой письменности брахми. Эта система алфавитно-слогового письма к дравидийцам отношения не имеет, она появилась на севере Индии совершенно самостоятельно либо под влиянием одной из западных систем (например, арамейской). Самые ранние достоверные образцы брахми датируются III веком до нашей эры.
Вернемся к тезису Стива Фармера и его коллег о том, что цивилизация долины Инда была бесписьменной. Они готовы допустить существование у нее настоящего письма при выполнении хотя бы одного из пяти условий:
1. обнаружение хотя бы одной надписи длиной в несколько сотен знаков;
2. обнаружение хотя бы одной надписи длиной в 50 и более знаков с повторами, характерными для письменных языков;
3. обнаружение билингвы, то есть двуязычной надписи, где будет хотя бы 30 хараппских знаков и понятный текст сопоставимой длины на ранее дешифрованном втором языке;
4. формулировка универсального свода правил, которые позволили бы не только автору этого свода, но и любому исследователю прочитать значимое количество хараппских надписей (как это было сделано Майклом Вентрисом при расшифровке микенского линейного письма B);
5. обнаружение «словаря» хараппских надписей, подобных шумеро-аккадским школьным спискам.
Как видно из описания медной статуэтки, выставляемой сейчас в Брюсселе, третье требование из этого списка частично выполнено. Теперь понятно, почему велико политическое значение такой билингвы: в одном предмете есть и хараппские знаки, и буквы брахми, следовательно, налицо сосуществование двух систем после полутора тысяч лет молчания одной из них. Однако же в трех строчках над быком-единорогом 30 знаков не умещаются, да и подлинность самой статуэтки пока (напомним, что датировка была предварительной) вызывает вопросы.
Вот так один-единственный интересный экспонат может рассказать нам больше о современности, чем о древнем мире, к которому, он, возможно, принадлежал.