3 февраля оператор спутникового телевидения «Триколор ТВ» объявил о разрыве соглашения с телеканалом «Дождь», которому «Триколор» предоставлял до половины аудитории. Еще раньше от распространения канала отказались несколько других крупных операторов кабельного ТВ, и в результате канал потерял 85 процентов технического охвата. При этом если одни операторы объясняют свои действия деловыми соображениями, то другие уже не скрывают, что отключение «Дождя» связано с вопросом про блокадный Ленинград, который прозвучал в эфире канала 26 января. «Лента.ру» поговорила с генеральным директором «Дождя» Наталией Синдеевой и инвестором Александром Винокуровым о том, сможет ли канал выжить в условиях операторского бойкота.
Руководство с самого начала заявило, что против «Дождя» ведется политическая кампания, и операторы получили приказ отключить канал под любым предлогом. В разговоре с «Лентой.ру» Винокуров и Синдеева признали, что без распространения в кабельных и спутниковых сетях телеканал долго существовать не сможет. Руководители «Дождя» подтвердили, что никаких деловых оснований для отключения канала не было, поэтому и пытаться договориться с операторами с позиций бизнеса — бессмысленно. При этом руководство канала надеется, что здравый смысл возобладает и «Дождь» на тех или иных условиях вернется к деловым отношениям с операторами.
«Лента.ру»: Что означает для вас решение «Триколор-ТВ» отключить «Дождь»?
Наталия Синдеева: Решение «Триколора» для нас — это путь к смерти. Мы теряем на уходе из его сетей огромную часть аудитории. Без учета «Триколора» мы теряли 35 процентов технического охвата, сейчас наши потери возросли до 85. Конечно, мы не закроемся уже завтра, но если мы не вернемся к кабельным операторам и не вернем все рекламные бюджеты, телеканал существовать не будет.
Александр Винокуров: У нас остается порядка двухсот мелких операторов по всей стране, в том числе и в Москве. Я всем рассказываю, что у нас дома два оператора пока не отключили.
Н.С.: Я уже боюсь их имена называть, чтобы не навлечь чего-нибудь.
Есть ли какой-то план спасения «Дождя»?
А.В.: У нас нет пока четкой стратегии. Мы не можем быть телевидением без возможности показывать свой сигнал по телевизору. Телевидение живет за счет большой рекламы и продажи контента через операторов. Можно делать сайт с видео, но это другая стратегия, другие виды доходов и расходов.
Потери рекламодателей уже сказываются?
Н.С.: Конечно. Рекламодатели ведут себя очень достойно, подтверждают свою любовь и поддержку, но все февральские бюджеты уже откладываются. Рекламодатели, которым важна целевая аудитория, продолжили размещаться, но есть рекламодатели, для которых важен достаточно серьезный охват. Они извинились, но отложили этот бюджет до разрешения этой истории.
И что вы делаете? Урезаете расходы?
Н.С.: Пока не успели, поскольку слишком много новостей каждый день, но мы совещаемся с ребятами, и они сами приходят с какими-то предложениями, как нам сократить расходы.
А.В.: Если мы не вернемся в кабель, нам придется урезать расходы.
Н.С.: Пока мы этого не делаем, ибо надеемся, что здравый смысл восторжествует.
Сколько может прожить «Дождь» без операторов? Месяц? Два?
А.В.: Мы не скажем из бизнес-соображений. Но мы рассчитываем, на самом деле, вернуться к операторам. Мы остаемся в рамках бизнес-традиций. Если бы мы были общественным телевидением, то могли бы раскрыть. Для нас эти показатели являются важными с точки зрения бизнеса, они могут повлиять на конкурентные действия и решения. Кроме того, мы не хотим породить какую-то новую волну обсуждения.
Н.С.: Мы сейчас улучшаем работу наших серверов, потому что увеличился поток в интернете, и находим альтернативные пути. Нам звонят многие зрители, говорят, что подключаются к «Дождю» через телевизионные приставки. Есть очень много приставок: Smart TV, Дюна, Картина-ТВ, Apple TV, Google TV, — в которых надо просто выпустить свое приложение. Мы не собирались это делать так быстро, это была планомерная работа, но сейчас все эти процессы активизируются. Через три-четыре месяца это может стать внушительной абонентской базой.
Вы ведете с операторами кабельных сетей какие-то переговоры?
Н.С.: Пока все они бессмысленны. Нет предмета для переговоров, потому что бизнес-оснований для отключения не было.
А.В.: Пока никакого обсуждения нет. Даже непонятно, с чего начать разговор. Мне кажется, все должно успокоиться и все то, что происходит — проверки прокуратур, суды — все это должно закончиться. После этого можно будет перейти к содержательным переговорам. Четких идей, когда и как это произойдет, нет, но мы рассчитываем, что здравый смысл возобладает и мы вернемся к деловым отношениям. Если не со всеми операторами, с которыми у нас были заключены договоры, то с большинством из них.
Вы обсуждали с вице-президентом Ассоциации кабельного вещания Михаилом Силиным, что, возможно, вы даже готовы предложить операторам бесплатное включение «Дождя» в пакеты.
Н.С.: Мы рассматриваем такой вариант. Если это будет решающим аргументом для операторов и завтра они нас все [с таким условием] включат, то мы готовы на это пойти.
А.В.: По крайней мере, временно. Мы не готовы отказаться от стратегии быть платным новостным кабельным и спутниковым телеканалом, но в силу обстоятельств, возможно, временно придем к такому решению. У нашего телеканала довольно много друзей и зрителей, и многие звонили и предлагали ту или иную помощь. И , если честно, мы рассчитываем, что наши друзья, те кто любит канал, те кто понимает, что его существование важно, смогут нам помочь.
Уже после того, как было записано это интервью, Александр Винокуров предложил операторам кабельного телевидения бесплатное распространение продукции канала — прим. «Ленты.ру».
На частных инвесторов вы сейчас не рассчитываете?
А.В.: Мы всегда рассчитываем на частных инвесторов. Но, на мой взгляд, они сейчас должны просто закрыть глаза и на нас, и на инвестиции в медиабизнес в России. Я не верю, что сейчас есть какой-нибудь частный инвестор, который в здравом уме захочет в нас вложить деньги.
Н.С.: А меценатство — это не про нас.
С того момента, как вас начали отключать в кабельных сетях, очень много людей стали оформлять подписку — есть ли какие-то цифры по росту аудитории и подписчиков?
Н.С.: У нас очень выросла посещаемость сайта за эти дни, подписка, раскупили почти весь интернет-магазин, но мы не называем цифры.
Как менялись ваши решения, что делать, в течение всей этой недели, пока продолжался скандал?
Н.С.: Смотрите, как развивались события. Вопрос, можно ли было сохранить человеческие жизни [ценой сдачи Ленинграда немцам], прозвучал внутри программы «Дилетанты» — это совместный проект «Дождя», журнала «Дилетант» и «Эха Москвы». Тема программы, как правило, это тема журнала. То есть если в журнале выходит тема «Блокада Ленинграда», то она берется в программу. Этот вопрос был задан в процессе программы, озвучил его Виктор Ерофеев, а редактор сайта и соцсетей сформулировал его для зрителей. Шеф-редактор сайта Илья Клишин, увидев этот вопрос у нас на сайте через десять минут, понял, что формулировка некорректная, и тут же снял вопрос и принес извинения зрителям — в твиттере и на сайте.
Мы были уверены, что вопрос исчерпан, потому что параллельно с этим эту тему обсуждали в других СМИ. Дальше произошло выступление Припачкина с обращением к операторам срочно отключить телеканал «Дождь» по этическим и цензурным соображениям, и в этот момент началось повальное отключение операторами без каких-либо предупреждений.
Позже я принесла извинения зрителям. У тех, кто видел программу и понимал контекст, этот вопрос не вызвал проблемы. Он был некорректен вне контекста, это правда, но мы считали, что проблема исчерпана, потому что мы извинились и сразу его сняли. У нас есть сотрудники, которых тоже оскорбил этот опрос. Люди из Санкт-Петербурга мне объясняли, что для питерцев, даже не блокадников, это очень болезненная тема и в ней каждое слово надо взвешивать. Сейчас мы получаем много писем от блокадников, их детей, которые видели программу и считают, что вопрос поднят правильно.
Потом же, когда стали приходить сигналы, что операторам поступают звонки, что под любым предлогом они должны выключить «Дождь», стало понятно, что злополучный вопрос здесь вообще ни при чем.
Когда вам стало понятно, что это политическое решение, попробовали ли вы пойти куда-то, решить эти вопросы в частном порядке?
Н.С.: Никуда я не пошла пока. Конечно, мне много людей позвонило со словами поддержки. У меня есть подтверждение в виде кулуарных разговоров, что это целенаправленная кампания. И даже сомнений нет.
Леонид Бершидский писал, что в ситуации, когда твой противник может отключить тебя от аудитории, есть только два выхода: либо война, либо капитуляция, а вот извиняться и полемизировать — это проигрышный вариант. Вам не кажется, что вам следовало поступить как-то по-другому?
А.В.: Нет, ничего бы не помогло. Даже если б уволили половину канала, ничего бы не произошло.
Н.С.: Даже если б я извинилась через пять минут и положила голову на плаху. Если бы это была идеологическая и этическая проблема, тогда эти репрессии должны были применяться ко всем СМИ, где это обсуждалось.
А.В.: Мы занимаемся бизнесом. И в бизнесе слов «война» и «капитуляция» не бывает. У нас нет борьбы, у нас есть некое состязание за то, чтобы делать наше дело дальше. Где вы видели воюющий бизнес? Если только мы не говорим про бандитов. В бизнесе не бывает войны, а бывает конкуренция. Мы хотим остаться в состоянии здравого смысла.
Будете ли вы пересматривать свою стратегию поведения в соцсетях, если такая ошибка произошла именно по вине SMM-редакторов?
А.В.: Нет, у нас нет SMM-стратегии. У вашего издания есть стратегия в SMM?
Есть.
А.В.: Правильно, и с точки зрения способа найти себе приключения она гораздо более опасная, чем у нас. У «Ленты» абсолютно шикарный твиттер, и вас можно судить три раза в день за высказывания. Но никто не судит, и слава богу. Нам же соцсети нужны только для того, чтобы продвигать наши материалы.
Н.С.: Конечно, мы провели работу со всеми редакторами. Это же была ошибка и глупость редактора, что там говорить. Мы извинялись не за то, что подняли этот вопрос, потому что такие вопросы правильно задавать и правильно это обсуждать. Но за то, что вопрос был некорректно сформулирован. За это мы не стали никого наказывать. Мы со всеми поговорили, разобрались, сказали: внимательнее на будущее.
Вы упомянули «Дилетант» и Виталия Дымарского, который заявил, что редакция его журнала не несет ответственности за материалы в других СМИ. Откуда такая странная реакция?
Н.С.: Спросите у Дымарского. Программу «Дилетанты» мы временно приостанавливаем по согласованию с ними. Пока она будет выходить на «Эхе Москвы».
Если мы отвлечемся от разговоров о политике и о том, почему это нужно операторам, то все-таки опрос вызвал большой скандал и в обществе тоже. С чем это связано, на ваш взгляд, и какова ваша позиция как канала?
А.В.: У телеканала «Дождь», если мы говорим про бизнес, нет по этому поводу никакой официальной позиции. С моей точки зрения, все было сделано в рамках закона. Авторы программы поставили вопрос, подготовили тему для обсуждения, обсудили. Шеф-редактор сайта принял решение в рамках своей компетенции и снял опрос. Вы же не думаете, что мы тут собирали штаб, думали, как нанести удар. Я вообще не знал заранее о теме программы.
Самой неожиданной для всех была, наверное, колонка Андрея Норкина.
Н.С.: Я считаю, что он имел право на свою позицию. Та критика, которая на него обрушилась, она, с одной стороны, эмоционально понятна, потому что журналистское сообщество считает, что это удар в спину. Но я считаю, что если мы хотим жить в свободной демократической стране, то мнения в ней могут быть разные. И он имеет право на такое мнение. Он же не призывал к закрытию «Дождя».
Этот ужасный для нас скандал спровоцировал людей глубоко обсуждать эту тему, читать книжки, вспоминать. Я вот сегодня попросила водителя купить мне книги про блокаду — Гранина, Берггольц. А его в магазине спросили: «Что происходит? Все книги на тему блокады раскупаются, как бестселлеры». Возможно, это главный результат этой дискуссии.
А.В.: Вопросов таких рождалось и будет рождаться много. Такие темы будут вызывать дискуссию, раскалывать общество и журналистов. Это правильно. Телеканал «Дождь» не раз оказывался в центре бурных обсуждений. Разве это плохо? Это же способствует развитию мысли.
Многих возмутило то, что марафон о любви к Родине остался в платном доступе — дескать, спекуляция на разговоре о патриотизме. Тем более что вы говорили, что будете какие-то важные события выводить в бесплатный эфир.
А.В.: Нет никакой спекуляции. Давайте я дезавуирую это выражение генерального директора, что мы будем бесплатно транслировать какие-то важные события. Когда случается, не дай бог, теракт или катастрофа и только у нас есть возможность это показывать, мы будем принимать такое решение. Но в принципе мы заинтересованы в том, чтобы люди платили за интересные новостные поводы, за «эксклюзивы», если только они не связаны с какой-нибудь трагедией. Мы не будем при каждом значимом событии делать эфир бесплатным. Мы не государственное телевидение и не общественное телевидение. Если кому-то вдруг так показалось или кто-то хочет нас сделать благотворительной организацией, то нет.
Для нас продажа медиаконтента, в том числе конечным потребителям, будет являться все более и более важной частью доходов. Мы до сих пор планируем, несмотря на эти события, что в какой-то момент будем получать 50 процентов доходов от рекламы и 50 процентов — от продажи контента. От подписки в интернете — в меньшей доле, это никогда не будет для нас составлять больше 10 процентов.
Как вы достигли договоренностей с операторами, что вы входите в сети как платный канал?
Н.С.: В России каналов, которые работают по платной модели, очень много. Если это канал типа Discovery, он приходит в Россию и говорит операторам: «У нас дорогой контент, мы известный бренд, у нас есть рейтинги. Мы по всему миру платный канал, поэтому наша цена такая». Если канал новый и неизвестный, каким был в свое время «Дождь», то он приходит к операторам и просит его поставить в пакет — ему нужно, чтобы о нем узнал зритель. После нашего запуска прошло какое-то время, и наши зрители стали сами звонить операторам и просить включить «Дождь» в пакеты. И операторы, к которым мы еще не вошли, начали запрашивать у нас контент и интересоваться, за сколько мы готовы его продавать.
Мы поняли, что нам нужно развиваться по платной модели, и публично объявили нашу стратегию. В связи с этим мы и закрыли интернет, потому что нет ни одного платного канала в мире, который был бы в сети в открытом доступе. 80 процентов наших операторов покупают у нас лицензионное право вещания «Дождя». К этому моменту у нас оставалось три или четыре больших контракта, которые нужно было финализировать на выставке CSTB. В частности, «Акадо» и «Дом Ру».
Я так понимаю, что платный доступ к сайту они теперь повернули против вас?
А.В.: Ну, не они.
Н.С.: Послушайте, у них тоже была агония. На самом деле мне операторов ужасно жалко, потому что для них для всех бизнес телеканала «Дождь» выгоден и интересен по разным причинам. Практически все операторы, продвигая свои пакеты, рекламировали их через бренд «Дождь». Сейчас те, кто не выключил нас, запустили такую рекламную кампанию: у нас есть «Дождь», все бегите сюда.
Нам часто сейчас говорят: «А почему вы еще и берете с операторов деньги? Почему вы такие алчные?» Мы отвечаем: «Потому что оператор тоже с вас берет деньги. И он берет с вас деньги в том числе и за то, что вы подключились, чтобы смотреть "Дождь"». Это взаимовыгодный бизнес.
Вы давно рветесь во второй мультиплекс, а там сейчас может снова освободиться место в связи с тем, что у телеканала «Спас» не хватает на него денег. Может ли вас это спасти? И где вы возьмете средства на распространение в его сетях?
А.В.: Если мы попадем во второй мультиплекс, нам придется пересмотреть всю стратегию. Идея зарабатывать деньги продажей контента операторам или конечным потребителям тогда моментально исчезает. Мы станем общедоступным каналом, который смогут видеть все, у кого есть телевизор правильного устройства. И тогда единственным способом зарабатывать деньги станет реклама.
Спрашивают, откуда взять эти 900 миллионов рублей. Все очень просто: от той же рекламы. Если мы получаем один или два процента доли телесмотрения, мы получаем один или два процента от рынка телевизионной рекламы. Один процент — это 40 миллионов долларов. Соответственно, получая два процента, мы легко платим за дистрибуцию и зарабатываем.
То есть все-таки это может решить ваши проблемы с операторами?
А.В.: Тогда у нас не будет проблем с операторами. Операторы тогда для нас будут еще одним небольшим каналом доступа к зрителям.
Поправки
В подписи к иллюстрации к этому материалу инвестор телеканала Александр Винокуров был ошибочно назван Владимиром.
«Лента.ру» приносит читателям свои извинения.