На протяжении практически всей прошлой недели, с 11 по 15 февраля, у жителей Лос-Анджелеса и гостей этого города была возможность встретиться с актером Шайей Лабефом лицом к лицу. То есть понятно, что где-то неподалеку от Голливуда с ним, наверное, можно было столкнуться и раньше. Однако на протяжении пяти дней Шайя сам искал встречи с кем угодно — сидя в небольшой комнате. Чтобы поглядеть на него, требовалось всего лишь отстоять очередь. Называлось все это перформансом #IAMSORRY («Мне жаль» или «Простите меня»). Его устроил сам актер.
Как перформанс выглядел (включая огромную очередь на входе — некоторые люди отстояли в ней пять часов и даже больше), можно понять по этому ролику. Лабеф сидел за столом в смокинге и с бабочкой. На голове у него был бумажный пакет с прорезями для глаз и надписью «Я больше не знаменит». При желании странный головной убор можно было снять самостоятельно; актер этому не противился, однако сам на просьбы избавиться от пакета не реагировал.
Впрочем, Шайа вообще не реагировал ни на какие реплики посетителей. Он просто сидел и молчаливо давал понять, что у него есть актерские данные — на лице его отражалась скорбь всего мира (кое-кто из свидетелей даже говорил, что иногда Лабеф начинал плакать). Поклонники актера и просто любопытствующие, оказавшись наедине со звездой, разумеется, чувствовали себя не вполне уютно — просто потому, что, добравшись до цели после проведенных в очереди часов, они не понимали, что же, собственно, теперь делать. Некоторые сочли, что суть перформанса — в возможности сфотографироваться вместе с Лабефом на телефон. Возможно, они были правы.
Попробуем вспомнить, за что именно Лабеф извинялся своей акцией. Наверняка сказать невозможно, но речь, кажется, идет о плагиате. Некоторое время назад актер поставил короткометражку «Howard Cantour.com», которую в мае 2012-го показали в Каннах. Все было бы прекрасно, если бы чуть позже не обнаружилось, что Лабеф не то что позаимствовал, а попросту скопировал куски из комикса Дэниэла Клоуза, автора графических новелл (по ним были сняты фильмы «Призрачный мир» и «Реклама для гения»; оригинальное название последнего — «Art School Confidential»). Шайу разоблачили, но его это не смутило: он начал публиковать в своем твиттере сообщения-извинения, которые, как довольно быстро выяснилось, также были украдены. Вместо того чтобы искренне сказать «Извини, Дэниэл», Лабеф стал от первого лица перепечатывать обнаруженные в интернете записи других людей. (Впрочем, довольно эффектное извинение «от себя» тоже последовало; правда, чуть позже: 1 января 2014-го в небе над Лос-Анджелесом появилась проплаченная актером гигантская надпись «Дэниэл Клоуз, простите меня».)
Кроме того, есть небольшая вероятность, что Лабеф своим перформансом попытался извиниться за поведение на Берлинале, где недавно состоялась презентация порнодрамы Ларса фон Триера «Нимфоманка». Шайа исполнил в новой ленте датчанина одну из ключевых ролей. В Берлине актер согласился принять участие в пресс-конференции, но решил не общаться с прессой — он демонстративно жевал жвачку, ответил всего на один вопрос (причем в очередной раз не своими словами, а цитатой — из футболиста Эрика Кантона), а затем и вовсе покинул мероприятие. На красную дорожку Лабеф пришел ровно в таком же виде, в каком предстал перед посетителями лос-анджелесского перформанса: смокинг, бабочка, бумажный пакет.
Еще можно предположить, что на самом-то деле Шайа ни за что не извинялся — и извиняться даже не планировал. Если вдуматься, то его последние выходки, включая сообщения в твиттере (блог актера, кстати, теперь забит повторяющейся десятки раз фразой «Я больше не знаменит»), пакет на голове, перформанс в Лос-Анджелесе, похожи на отчаянную попытку привлечь внимание. Вот и художница Марина Абрамович говорит, что Лабеф — манипулятор, а уж она-то в перформансах разбирается. Более того, многие считают, что устроенная актером акция — тоже плагиат. Есть основания полагать, что идею с плачем перед зрителем Лабеф позаимствовал именно у Абрамович — в 2010-м та проделывала нечто подобное в Нью-Йоркском музее современного искусства.
Потребность Лабефа во внимании объяснима. Шайа в кинобизнесе — уже около двух десятков лет. Заметили его еще во времена сериала «Зажигай со Стивенсами» («Even Stevens»), демонстрировавшегося на канале Disney в самом начале нулевых. Но заметили — не то же самое, что полюбили. Затем была главная роль в трилогии «Трансформеры» Майкла Бэя — она, конечно, принесла актеру мировую известность, но глупо отрицать, что Лабеф теряется на фоне гигантских компьютерных роботов. Точно так же он теряется на фоне чего-то более важного и в большинстве других фильмов, даже в тех случаях, когда ему достаются роли посерьезней. В «Самом пьяном округе в мире» он тушевался на фоне гораздо более колоритных Тома Харди и Джейсона Кларка, в «Индиане Джонсе и Королевстве хрустального черепа» заметно проигрывал пожилому, но намного более опытному и харизматичному Харрисону Форду.
В финале последней на сегодня ленты об Индиане Джонсе есть сцена, идеально отражающая положение Лабефа в реальном мире. Шайа играет Генри Джонса третьего, сына знаменитого археолога. В упомянутой сцене шляпу Индианы уносит ветер, и Генри тянет к ней руки — надеется примерить головной убор отца. Однако в последний момент Джонс-Форд отнимает шляпу у ребенка — дескать, мал еще, подрасти сначала.
Как бы то ни было, Лабеф, увлекшийся публичными представлениями вне кинематографа, сейчас целенаправленно движется не к статусу «Знаменитый», а к статусу «Печально известный».