Первый российский фантастический сериал «Тайный Город» выходит на экраны в начале мая. Все восемь серий главный герой телесериала, сотрудник «Ленты.ру», сражается на войне колдунов, уже тысячи лет живущих в «тайной Москве». Писатель Вадим Панов, автор одноименного цикла романов, объяснил «Ленте.ру», где живут чужие, в чем правда и почему мы не летаем в космос.
«Тайный Город» — действительно первый российский фантастический сериал? После «Гостьи из будущего»?
Получается, так. Был всего один прецедент, «Волкодав», но его сделали все-таки на основе полного метра. Нам предлагали сделать, как популярно сейчас, и полный метр, и сериал, но, к счастью, мы не пошли по этому пути и решили сразу снять сразу именно сериал. Сериал — история длинная. Там есть возможность рассказывать неспешно. Полный метр подразумевает совсем другую драматургию.
Многое ли изменилось при переводе двух книг цикла «Тайный Город» на экран?
У нас есть формат несерьезного кино. Есть серьезное, все сидим и смотрим: это входит в историю, это Тарковский. А в несерьезном можно расслабляться. Особенно на камере. Это видно, когда актер играет. Это видно в книгах, когда автор не верит в то, что он пишет. Легко заметить, когда люди относятся несерьезно и просто отрабатывают зарплату. Профессионал должен увлечься. Меня интересовало, чтобы экранизация стала самостоятельным творческим продуктом. Если не будет работы режиссера, сценариста, актеров с их вглядом на историю, то это будет не экранизация, а просто, наверное, иллюстрация с помощью движущихся картинок. И наш режиссер Александр Мохов увлекся и сумел увлечь за собой команду. Для него это первый опыт постановки подобного жанра кино, это был вызов для него.
Книга построена на том, что они среди нас, они вот, здесь. Вы можете оказаться им. Жители Тайного Города не очень отличаются от людей или делают вид, что они такие же. Люди, которые читают книгу, могут их себе представить. Но здесь мы должны показать их другими на экране. Поэтому что-то вырезано, кое-какие сюжетные линии ушли, ряд героев не показан в сериале. Некоторые образы подверглись переработке и уточнениям. Я ничего не писал о том, где работает мой Артем, а в сериале герой Павла Прилучного стал сотрудником «Ленты.ру».
«Другие среди нас» — очень большая тема. Огромный корпус сочинений про «попаданцев» — та же история, только вывернутая наизнанку.
Другие для тех.
Да. Понятно, что в попаданской литературе основная тема — это реваншизм. В русской фантастике 2000-х эта тема нагнетается часто в ущерб литературным достоинствам. Авторы один за другим переигрывают итоги I Мировой войны, II Мировой, перестройки…
Это не только у нас, это вообще в истории. Если мы исключим «Янки при дворе короля Артура», то из классических вещей мне очень нравится «Да не опустится тьма» Лайона де Кампа — чем это не реваншизм? Он такой и есть.
«Свободное владение Фарнхема», куда Хайнлайн внес элементы политического памфлета, можно считать основой жанра «мы как другие».
Я к тому, что оно для этого и придумано. Что было бы, если бы… это получается подраздел альтернативной истории.
Вполне понятно, почему тема альтернативной истории востребована в России последние лет 15, а вот тема альтернативной реальности, «других», которые здесь, сейчас среди нас — почему она актуальна? Вы издали уже двадцать книг по вселенной «Тайного Города». Толкиен думать не думал, что русский с хоббитом станут братья навек.
«Другие среди нас» — это вечная тема. Отличаются только декорации. Она выросла из сказок. Просто раньше люди жили в деревнях, а «другие» жили в лесу по соседству. В городке или деревне просто негде было спрятать колдуна. Колдуны, мельники со своими русалками жили на отшибе, но все равно в шаговой доступности. Вышел в лес — а там баба-яга. Это интересно, это будоражит. Потом, с развитием городов, все эти «другие», «не наши», стали переселяться ближе. В катакомбы, скрытые улицы… Город большой и постепенно становится так, что ты плохо знаешь своего соседа. Тут уже большая Европа, коммуникации. Вот приехал граф из Румынии — ну, мало ли какие у них в Румынии порядки. Да, живет по ночам. Что ж теперь, может, им там днем запрещено ходить по улицам. Слияние культур, когда ты не очень твердо знаешь обычаи и традиции людей, что живут в шаге от тебя, приводит к тому, что чужие оказываются все ближе и ближе. Уже у Гоголя они рядышком с нами. Может быть, самонадеянно сравнивать, но не упомянуть было бы неправильно: Булгаков, «Мастер и Маргарита» — что такое, как не другой мир рядом с нами. Затем «Альтист Данилов»... Города разрастаются, вся эта нечисть уже живет возле нас. А все идет от сказок, все мы из них выросли и все мы помним на подсознательном уровне: вот, они здесь.
Так что тема была востребована всегда и нет в ней ничего уникального. Наверное, это неправильно, я должен говорить наоборот, что все уникально и неповторимо, но, если всерьез, то ноги растут то ли из Гоголевской шинели, то ли из сказок про пряничный домик, который стоял на соседней поляне.
Не кажется ли вам, что эта теория про чужие, незнакомые племена рядом с нами очень напоминает текущую европейскую политику мультикультурализма с ее педалируемой осторожностью к «другим» и их особенным, непонятным нравам?
Это долгий процесс. Сейчас просто качество перешло в количество и громче о нем заговорили. И раньше появлялись сплоченные общины, обладающие другими ценностями и другой традицией. Прежде много таких случаев знала Россия. У нас было Касимовское ханство, татары селились на наших землях и продолжают жить до сих пор. Наши переселились в Сибирь и с обитателями Сибири мы спокойно сосуществуем. Для европейцев все же это в диковинку. У них там другие порядки, к такому не особенно привыкли.
При этом в эпопее Алексея Иванова «Сердце Пармы» местное население, уральская чудь, служит носителем колдовства и чертовщины не только для русских первопоселенцев, но, кажется, и для самого писателя Иванова.
Это легко объяснимо. У сибирских племен существовал свой пантеон, разработанная космогония, был развит жреческий культ. Ритуалы, совершенно не похожие на христианство, устанавливались столетиями. А кто шел впереди в освоении земель? Не поэты же. Люди сталкивались с непонятным даже не бытовом плане, а в духовном. Первая реакция защитная, желание наклеить ярлычок. Представьте: приходит стрелец на Парму, а там шаман с бубном. Что это — религия? Я скажу, что это религия, и меня завтра спросят: так, ты что — плохой христианин? Начнутся разговоры. Ладно у нас по шее, в Европе за такие вещи вообще сожгли бы нафиг. Поэтому все просто: тут — бесовщина, там — чертовщина. При этом все-таки без особых последствий для туземцев.
Реакция на первые ролики сериала «Тайный Город» в сети тоже была не вполне приветливая. Вам они нравятся?
Последние ролики мне нравятся. Бывает так, что в трейлер входят все топовые фразы из фильма, и потом смотреть его просто скучно. Ролики для «Тайного Города» сделаны более спокойно. А комментарии... Чаще всего негативно реагируют люди, озабоченные сетью. Похвала дает куда меньше эмоций, чем отрицание, чем ругань. Если что-то понравилось, это скорее располагает к нормальному, взвешенному разговору. Эмоции ярче, а много людей ныряют в сеть именно за ними, за тем, что в быту им не хватает яркости. Ругань и истерика — это взрыв. За исключением пиковых, моднейших вещей типа той же «Игры Престолов», которую ругать просто моветон, все остальное скорее подвергается критике, чем разбору и обсуждению. Это ярче, это эмоциональней, это дает взрыв, за которым идет расслабленность и все, проехали, живем дальше.
У «Тайного Города» есть целое сообщество фанатов. После выхода сериала поклонникам стоит ждать новой книги?
Конечно. Я же не живу в комнате, оклеенной страницами моих книг и моими фотографиями. Я слушаю музыку, смотрю фильмы, я тоже являюсь поклонником кого-то или чего-то. И проецируя свои ощущения, я сразу думаю, чего я жду от людей, творчество которых мне нравится. А чтобы они делали дальше то, что они делают! Если мне нравится писатель, я с удовольствием жду его следующей книги и надеюсь, он меня не подведет, как не подводил раньше. Думаю, от меня ждут того же самого — следующей книги, которая будет интересна моим читателям так же, как и мне.
Вы или издательство имеете отношение к организованной активности читателей — ролевым играм, конкурсам анекдотов, «гимну ТГ на твоих обоях»?
Практически всегда это инициатива читателей. Но иногда бывает. Вот сейчас у нас шел конкурс по предложению издательства. Предлагалось сфотографироваться в образе «Красных шапок» (разбойничий клан в «Тайном Городе» — прим. «Ленты.ру»), фото победителей будут использованы на обложке следующей книги.
Для кого вы пишете книги? Вы ждете от читателя пассивного погружения в мир фантазий автора или ваши двадцать книг о «Тайном Городе» транслируют ему некую моральную позицию?
Естественно, многим интересна именно пассивная позиция. Люди ищут в книгах, в особенности в жанровых книгах, возможность отдохнуть, покинуть повседневность. Я сам с удовольствием так же читаю книги других авторов. А с другой стороны, любая книга несет идейный заряд. Если бы провели опрос и нашли самую слабую графоманскую книгу, хуже на Земле просто нет, то даже в ней все равно будет некое зерно. Его не может не быть по определению. Вопрос в том, как это зерно подать. Собственно, это ключевой вопрос литературы. Кто-то в лоб, кто-то исподволь, кто-то мягко, а я стараюсь показать любое событие с разных точек зрения. Что бы там ни происходило, я стараюсь быть объективным и показать, что вот эти люди — или нелюди — поступили так, потому что у них такая правда. Хорошо они поступают? Для врагов они поступают плохо, для себя хорошо. Это их правда. У каждой стороны есть свои интересы, которые они готовы отстаивать. И читатель должен сам выбирать, кто ему больше понравился, чья правда более мотивирована и ему более понятна и близка.
То есть в ваших книгах нет абсолютного зла?
Нет. Я не предлагаю определенных ответов, я предлагаю подумать.
И все-таки откуда возникает интерес именно к фэнтези? Только этот подвид фантастики успешно выжил в XXI веке, когда то будущее, о котором грезили фантасты Золотого века, наступило прямо нам на голову.
Это нормально. Во всем мире пишут все больше фэнтези, потому что там можно придумать что-то необычное. Конечно, если не тупо переписать Толкиена, а поработать над собой и над книгой. А в sci-fi придумать нечто необычное уже сложно. Раз — тема космоса была выедена практически до дна Золотым веком фантастики. Два — тема ближайшего будущего, которую одно время оккупировал киберпанк, сейчас, как вы правильно заметили, бессмысленна, потому что придумывают новое быстрее, чем пишут. И три — сейчас скучно заниматься научной фантастикой, потому что некуда стремиться. Почему тему космоса выели наши великие фантасты Золотого века? Потому что тогда космос был на рывке. Мы летели к небу. В их книгах чувствуется, что сегодня мы на Луне, завтра мы на Венере, через десять лет — ладно, в 2000 году — мы точно будем на Альфа Центавра и дальше все, вся Вселенная у нас под ногами. Они в это верили, и так писали. Ну, а вот сейчас представьте себе: никто никуда не торопится, вместо космических устремлений нам дают только новые айфоны, и что будет дальше? Нас слишком много на нашей маленькой Земле, и что делать без новых территорий? Это нормальная задача, расширение ареала обитания, но ее никто не решает. То ли смирились с тем, что это невозможно, то ли просто не хотят вкладываться. И сейчас мы в тупике. Да, у нас новый айфон, да, у нас, может быть, квантовый суперкомпьютер, но на этих суперкомпьютерах мы разве что рассчитаем количество трупов грядущей войны. Вот и все. Нет рывка. Мы — в болоте. Поэтому какая может быть sci-fi, когда нет мечты. Прежние мечты реализованы. Я недавно видел картинку. Две одинаковые карты памяти. Одна — 2004 год, на ней 128 мегабайт, вторая точно такая же 2014 года, там 128 гигабайт. Ну и что, в 2024 на такой же карте будет 128 терабайт, и что это будет означать для нас, для цивилизации? Ничего! Ноль. Кроме того, что семейное видео будет в каждом доме. Люди на карандашах рассчитали полет на Луну. А мы на этих компьютерах рассчитываем только свой бюджет недельный.
Все-таки сказка победила футурологию?
Пока да. Остается сказка. Никому не хочется делать совсем печальные прогнозы. Если не будет рывка, прорыва, проблему перенаселения все равно надо решать. А человечество знает только один способ решения этой проблемы.