Россия впервые применила Гаагскую конвенцию «О юрисдикции с целью защиты детей» 1996 года. В ходе исполнения решений суда Лондона и Мосгорсуда двое детей были отобраны у их отца, гражданина Германии и РФ, и переданы матери, гражданке США, проживающей в Англии. Дети все чаще становятся предметом шантажа. Медиация в семейных спорах вряд ли достижима в России в ближайшее время, считают юристы.
Еще 11 сентября 2013 года Московский городской суд признал справедливым требование Верховного суда Соединенного Королевства (Supreme Court of the United Kingdom) о возвращении Даниела и Йонатана, детей Ильи и Рашель Нейштадт, в Англию. Это был первый случай применения юридических процедур, предусмотренных Гаагской конвенцией «О юрисдикции с целью защиты детей»1996 года и для России, и для Великобритании. Однако сначала Илья Нейштадт обжаловал решение Мосгорсуда, правда, безуспешно, а потом судебные приставы не смогли найти Нейштадтов. Только в конце июня нынешнего года, как выяснил корреспондент «Ленты.ру», детей удалось обнаружить в квартире в Коптево и выполнить решение суда. Начальник отдела организации исполнительного производства Управления ФССП по Москве Светлана Копылова сообщила, что приставы сработали «грамотно и профессионально»: «В течение полугода мы разыскивали ответчика, когда детей нашли, судом было принято решение о вскрытии квартиры. Мы привлекли к мероприятию органы опеки, психолога и участкового. Конечно, дети были напуганы ситуацией, любой бы испугался. Но психолог поговорил с ними, и только после того как дети успокоились, их повезли к маме».
История Ильи и Рашель тянется уже несколько лет: супруги расстались еще в 2011 году по инициативе жены. Восьмилетний Даниель и шестилетний Йонатан имеют гражданство США и России, а младший сын Миир (ему 2,5 года, и он живет с мамой) также еще и гражданин Германии. Последние несколько лет семья жила в Лондоне. Английский суд в ходе бракоразводного процесса принял решение оставить детей с мамой. Илья выехал с детьми в Россию в декабре 2012 года, а уже 1 июня 2013 года Россия ратифицировала Гаагскую конвенцию о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей 1996 года. Согласно ей, дети, если они вывезены одним из родителей в другую страну, должны быть возвращены под юрисдикцию того государства, в котором они проживали, независимо от их гражданства. Именно основываясь на принципах данной конвенции, Лондонский суд принял решение потребовать от России возвращения маленьких Даниеля и Йонатана в Англию, и российский суд подчинился требованиям английских коллег.
Стороны конфликта представляют ситуацию по-своему. По словам Ильи Нейштадта, разрыв семьи произошел по инициативе его жены Рашель: «Я хотел воссоединения. Она обвиняла меня в насилии, за рубежом по таким обвинениям легко возбудить дело, но суда не было, потому что не было никаких оснований и доказательств. Я думаю, жена так поступила после того, как была недовольна определением порядка нашего с детьми общения». Илья Нейштадт считает, что детей теперь «полностью изолировали от отца», а сами действия официальных органов по изъятию мальчиков называет кровожадными. «Я пошел за клубникой для детей, а когда вернулся, меня даже не пустили в подъезд, задержали, без объяснений. Дети были дома с бабушкой, ей пришлось открыть дверь, когда приставы начали пилить замок. Мальчики испугались, заплакали, — рассказал Илья корреспонденту «Ленты.ру». — Куда потом их увезли, где они сейчас, я не знаю, у меня нет с ними связи. Я считаю, что детей насильно вырвали из русской культуры, русофобское окружение не хотело, чтобы они жили в России, а ведь в школе в Великобритании над ними смеялись, потому что они плохо знали язык, неважно учились, а здесь старший сын уже побеждал в олимпиадах. В акте органов опеки Мещанского района Москвы от 20 сентября 2013 года говорилось, что условия проживания детей хорошие, а их воспоминания о Великобритании негативные. Мы направляли этот документ Павлу Астахову, но в ответе было сказано, что Россия обязана исполнить международную конвенцию».
«Мосгорсуд не стал вникать в подробности решения суда Великобритании, ориентировался только на конвенцию. Российская Фемида отвернулась от маленьких российских граждан. Илью представляют как тирана, но на самом деле они вдвоем ходили к психологу на курсы, таковы там правила при возникновении семейных конфликтов. Опасным он никогда и никем не был признан, это тенденциозная информация. А линия поведения приставов возмущает. Сейчас мы обжалуем определение Коптевского суда о вскрытии квартиры», — говорит Светлана Пономарева, адвокат Ильи Нейштадта.
Адвокат матери детей Рашель Нейштадт Марина Захарина заявляет, что со стороны отца идет «лавина лжи». По ее словам, Илья Нейштадт был склонен к бурным реакциям, гневу, из-за чего вынужден был даже посещать сеансы психотерапевта, на какой-то период ему было запрещено приближаться к детям. «Рашель ушла от Ильи после жестокого избиения, ушла в женский дом — специальное убежище для жертв семейного насилия в Англии. Она многое прощала, но после того случая решила расстаться с мужем. Однако она понимала, что детям нужен отец и не собиралась препятствовать их встречам, тем более что Илья обещал работать над собой».
По словам Захариной, Рашель разрешила Илье в декабре 2012 года поехать с детьми на каникулы в Россию, и тот уже не вернулся. В феврале 2013 года мать приехала в Россию, по словам адвоката, условия проживания детей были не самыми лучшими. «Мальчики бросились к ней с криками «мамочка!», но рядом все время находился отец, и они смотрели на него — можно ли им отвечать. Встречи тогда удалось добиться только благодаря переговорам через еврейскую общину, и то только в квартире Ильи и в его присутствии. Потом Рашель приезжала еще, мы встречались с той стороной, уговаривали показать детей матери. Предлагали встретиться в Еврейском музее толерантности, но нам отказали», — говорит Марина Захарина. По ее словам, после постановления Мосгорсуда, признавшего решение Лондона, «детей спрятали, с ноября они перестали ходить в школу, гулять их выводили по очереди».
Глава российской службы судебных приставов Артур Парфенчиков не раз обращал внимание на то, что судебным приставам часто трудно соблюдать исполнительный лист по судебным решениям, связанным с разделом детей, это серьезная психологическая работа. В ФССП отмечают, что исполнительное производство, связанное с передачей детей, — всегда проблема. «Дети внушаемы, инициируются скандалы, детей настраивают, малыши привыкают к тому родителю, у которого живут, очень быстро. Конечно, для их психики все происходящее всегда травма. Детей делят и в рядовых семьях, и в известных. Хотелось бы, чтобы родители решали между собой такие вопросы мирно, но такое происходит редко», — говорит Светлана Копылова.
Адвокаты Рашель и Ильи Нейштадт считают, что в их истории попытки родителей найти общий язык были — но остались безуспешными. Причем каждая сторона винит другую в отсутствии желания диалога. «Я хотела в любом формате найти компромисс с Рашель, предлагала ее защите — давайте поговорим, но нет», — говорит Светлана Пономарева, адвокат Ильи Нейштадта. «Нам не удалось договориться, — утверждает, в свою очередь, адвокат матери детей Марина Захарина. — Та сторона предлагала Рашели переехать в Россию, но она лишь говорит по-русски, не пишет. Как она будет тут жить? Это заведомо неприемлемое предложение. Такое ощущение, что Илья, манипулируя детьми, хотел вернуть Рашель. Мы предлагали иное: никаких препятствий во встречах детей с отцом, но чтобы дети были возвращены матери. Дети были в списках Интерпола, в случае мирного разрешения конфликта их поиски были бы прекращены и все претензии к Илье сняты. Но с нашим предложением не согласились».
В практике юристов случаи, подобные истории Нейштадтов, нередки. «Ничего более травматичного, чем дележка детей в ходе судебных процессов, я не знаю. Люди побили уже все горшки и не слышат друг друга. Но если родители любят своих детей и хотят им добра, они должны уметь договариваться. В моей практике были разные случаи. Например, одна мама увезла маленькую дочь во Францию, выйдя замуж за богатого мужчину. Отец остался в России, получив от бывшей жены письмо со словами «ты ее больше не увидишь». Но общими усилиями, и французские юристы, защищавшие мать девочки, тоже в этом участвовали, мы убедили маму. В итоге оба родителя участвовали в жизни ребенка, папа оплачивал поездки дочери в Россию, она приезжала к нему. Сейчас девочке уже 19 лет, и она выросла психологически здоровым, счастливым человеком», — рассказывает Марина Захарина.
В России пытаются развивать медиацию — досудебное разрешение споров, но, по словам юриста Алексея Морозова, специализирующегося на подобных переговорах, чаще результат достигается в бизнес-конфликтах, чем в семейных. «Только 10 процентов досудебных переговоров заканчиваются соглашениями. Чаще мешают обиды, упреки, люди не хотят идти навстречу. Пусть лучше решение суда, хоть и плохое, рассуждают они. Например, был случай, когда чисто математически для супругов досудебное соглашение было более выгодным, но они довели дело до суда и оба проиграли в финансовой стороне дела. Или: у ребенка от первого брака был конфликт с отчимом. Мы пытались примирить эту семью, переговоры возобновлялись несколько раз, но тщетно. В итоге ребенок ушел из семьи к родному отцу», — рассказывает Алексей Морозов. По словам специалиста, пока медиация у нас не работает, к тому же даже с точки зрения исполнительного производства мировое соглашение, заключенное в рамках судебного разбирательства, надежнее, чем просто договоренности, не подтвержденные судом.
В медиации заложена хорошая идея — некое независимое лицо, может быть, не облеченное властью, но имеющее в руках психологические инструменты, вело бы переговоры между родителями, считает адвокат Захарина. «Можно сгладить углы, погасить конфликты. Но объяснить что-то с точки зрения психологии ребенка можно только добросовестному человеку, — говорит она. — Детей нельзя превращать в вещь, прятать в душных квартирах или вывозить в чемоданах. Я думаю, в случаях конфликтных разводов и маме, и папе нужна квалифицированная юридическая и психологическая помощь, чтобы в пылу страстей они не причинили вред своим детям».