Неделю назад Гаагский арбитраж обязал Россию выплатить бывшим владельцам ЮКОСа более 50 миллиардов долларов. На первый взгляд, решение суда может стать причиной исков и арестов российского имущества по всему миру. Однако, по мнению экспертов, частной компании добиться ареста имущества суверенного государства совсем не просто.
Международный арбитражный суд в Гааге признал Россию виновной в фактической экспроприации компании ЮКОС. Таким образом, считает суд в Гааге, Россия нарушила Энергетическую хартию. Это решение арбитража даст повод экс-акционерам ЮКОСа требовать от судебных органов разных стран арестов зарубежного имущества России.
Здесь сразу вспоминается многолетняя тяжба со швейцарской фирмой «Нога» в начале двухтысячных годов. Иск компании, требовавшей от России 1,5 миллиарда долларов, удовлетворил Стокгольмский арбитраж в 1997 году. Это позволило «Ноге» доставить России целый ряд неприятностей. В 2000 году во Франции были арестованы счета Банка России и российского парусника «Седов», в 2001 году фирма попыталась арестовать российские самолеты на авиасалоне в Ле-Бурже, однако счета были разблокированы, а арест признан незаконным, а в 2005 году в Швейцарии была арестована коллекция картин из Пушкинского музея.
Получается, что и теперь Россию ждут многочисленные иски, дорогостоящие тяжбы, внезапные аресты музейных экспонатов, кораблей, самолетов, «маски-шоу» в дочках Сбербанка и ВТБ, аресты зарубежных активов «Газпрома» и «Роснефти»… Как полагают специалисты по международному праву, какие-то опасения оправданы, а какие-то — нет.
Полномочия арбитража существенно отличаются от полномочий суда. «Решения межгосударственных судов, которым страны передают полномочия, обязательны для исполнения, а арбитраж — это частная организация, которая признана экспертным органом, пока стороны не передали ей полномочия в решении конфликтов», — поясняют юристы.
В данном случае, в Гаагский арбитраж обратились бывшие акционеры ЮКОСа. Однако Россия изначально не признавала полномочий этого органа. Соответственно, правоспособности он не имеет. Но есть тонкий момент: не признав правоспособности арбитража, Россия все равно назначила туда своего арбитра. В противном случае, арбитра со стороны России назначили бы без ее ведома.
В соответствии с международным правом дело может рассматриваться даже при обращении одной стороны. Закон предоставляет возможность рассматривать споры в необязательном порядке. Разумеется, если бы обе тяжущиеся стороны признали бы ту или иную инстанцию в качестве арбитра, то его решение было бы обязательно для обоих.
Россия рассматривает «дело ЮКОСа» как свое внутренне налоговое дело. В этом случае обращение в международный суд было бы просто юридически несостоятельным. Однако истцы обвиняют Россию в нарушении международного соглашения — Энергетической хартии, а это уже серьезно. Документ, устанавливающий единые правила в сфере энергетики для всех стран ее подписавших, разумеется, предусматривает взаимную защиту прав акционеров. А акционеры ЮКОСа, подавшие иск на российское правительство, находятся в юрисдикции Нидерландов. Таким образом, речь идет о конфискации собственности нидерландских акционеров в России.
Здесь мы снова сталкиваемся с юридической коллизией: Энергетическая хартия хотя и была подписана в 1994 году тогдашним российским премьером Виктором Черномырдиным, Госдума ее не ратифицировала. В июне 1997 года участники парламентских слушаний в нижней палате российского парламента рекомендовали отложить ратификацию. Очевидно, Гаагский арбитраж придерживается иной точки зрения: раз подпись премьер-министра под документом есть, значит, его надо исполнять.
Теперь, руководствуясь решением арбитража (которое, правда, признано только одной стороной спора), истец может предпринимать попытки ареста имущества проигравшей стороны, в данном случае, России. Теоретически Верховный суд Нидерландов, который уже является органом судебной власти, может отменить решение Гаагского арбитража. Однако вряд ли Верховный суд станет это делать, так как он не заинтересован в подрыве престижа национальной третейской инстанции.
В решении Гаагского арбитража присутствуют сразу две юридические коллизии: непризнание полномочий самой инстанции одной из сторон и нератифицированное Думой международное соглашение, которое является основанием для решения. Тем не менее определенная угроза для российского имущества за границей все же присутствует.
Итак, с какими неприятностями может столкнуться Россия и каким структурам они грозят. Проблема в том, что такие компании с государственным участием, как «Газпром», «Роснефть», Сбербанк, ВТБ и тому подобные, не являются участниками подписания хартии и рассматриваются как независимые хозяйствующие субъекты. Поэтому и арест на их имущество не может быть наложен.
В случае если в какой-либо стране судебные органы все же решат арестовать имущество Российской Федерации (скажем, картины какого-нибудь государственного музея, рискнувшего выехать с экспозицией за границу), то есть порядок преодоления этих мер.
Таким образом, как и в случае с фирмой «Нога», если станет известно об аресте российского имущества, российский консул в соответствующей стране должен будет написать ноту ее властям и подготовить заявление в суд о незаконности ареста. Тогда власти страны обязаны будут снять арест. Правда, в этом случае придется все равно нести расходы на адвокатов. Особенно дорогими их услуги могут оказаться в Соединенном Королевстве. Так что хотя по большому счету России вряд ли угрожают серьезные имущественные потери, судебные издержки и дополнительная бюрократическая работа по снятию арестов — вполне реальная неприятность, с которой может столкнуться российское государство.