Герои фильма Андрея Кончаловского «Белые ночи почтальона Тряпицына», награжденного на Венецианском фестивале «Серебряным львом» за лучшую режиссуру, живут на озерах Кенозерья, почти в 200 километрах от своего райцентра в Архангельской области. Корреспондент «Ленты.ру» провел день с Алексеем Тряпицыным, почтальоном из села Вершинино.
Пятницу Алексей Тряпицын начал в дурном расположении духа. Во-первых, в четверг хоронили односельчанина Михаила — 47 лет, сердце на фоне обычной российской беды — пьянства. Покойника 50-летний Тряпицын знал «близко, но не коротко». Сам пьет лишь иногда.
— Алкоголик на почте — это против всякой профессии. Тут дела с документами, с деньгами, какой тут алкоголизм, — поясняет Алексей и продолжает уже о другом. — После кладбища подошли автографы брать, приятно, но дикость какая-то. И что это мне приятно — тоже дикость...
А, во-вторых, на почту в Вершинино, где Алексей служит уже восемь лет, с утра пришла Зинаида — «бабушка такая, особенная, из неравнодушных» — принесла агитлистовки за муниципального кандидата и попросила развезти по всем адресам. Перспектива поездки «по дальнему кругу», по дуге в 50 километров — притом что почты, газет и счетов в этот заезд с почтамта Плесецка едва набралось километров на 20 — почтальона не прельстила, о чем он сразу же Зинаиде и заявил. Та же, посулив написать в газету и прочие кары, громко хлопнула почтовой дверью.
— Вот пусть и напишет, — сердится Алексей. — Про то, что почта государственная, а лодка моя. И мотор на ней японский мой. И про то, что я на казенном моторе «Нептун» всего сезон отходил, а остальные на своем, японском...
— Слушай, ты чего Кончаловскому так не сыграл? — подначивает Маргарита Титова, начальник почтальона Тряпицына и всего почтового отделения 164294. В подчинении у нее двое: женщина-почтальон по Вершинино и «мокрый» Алексей (летом моторка, зимой снегокат). — Он бы тогда в Венеции не «Серебряного» — «Золотого льва» получил!
— А то ты знаешь, как я играл. Мы с тобой всего одну сцену вместе были, — резонно замечает Тряпицын. И, кажется, на что-то намекает: история про украденный мотор — едва ли не единственная известная до премьеры сюжетная линия «Белых ночей...»
— Только ты видео со мной не делай, — просит меня почтальон. — Фото куда ни шло, а видео до того, как фильм пройдет, не надо бы.
Договора с авторами фильма не сниматься на камеру у Тряпицына нет.
— Просто непорядочно выйти может: они работали, дело делали, а тут нечаянно можно им тонкость сломать. И вообще, — предостерегает Тряпицын, — не все любят эту камеру чертову, мы тут иногда шутки шутим, а вы все записываете...
— Думаете, люди шуток не понимают?
— Ну, в принципе, да. Не всегда. И шуток, и серьезного. Как в любом же фильме — не только наш который: есть положительные герои, есть отрицательные. Никто не видел наш фильм, не знает, кто в нем какой герой, а уже такие версии выкладывают! Мол, алкоголиков сняли одних. А сами подумайте, какой смысл Кончаловскому был алкоголиков по полгода или год искать перед тем, как начать кино. По всей России, от средней полосы и досюда. Конечно, сразу бы нашел!
После завершившихся прошлой осенью съемок, правда, была у почтальона тоска:
— К народу привык. Их 30 человек киногруппы, я два месяца среди них кружился. Привык, подружился, нормально было. Поэтому, когда уехали, грустно стало, чего скрывать. Потом оклемался и в свой коллектив обратно вклинился. Почти сразу на работу вышел. Нормально стало.
Тряпицын разведен, есть сын. Сам отсюда же, из семьи тракториста, рос с пятью братьями и сестрами, младший погиб недавно в Москве.
Алексей жил в Плесецке, шесть лет в Северодвинске, чуть в Иркутске и Москве — когда служил в ПВО. Других городов не видел и не стремится.
— В Венецию ехать и уговора не было, и что бы я там делал?
— У всех вкусы разные. Я сам не знаю, что смотрю. Все подряд, наверное, — поясняет почтальон, когда речь заходит о его собственных кинопристрастиях. Нынешние сериалы он не любит, кроме «Слепого». Среди абсолютных фаворитов — «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень» — старое, многосерийное, советское. Из подаренных Кончаловским дисков понравился «Поезд-беглец».
— Остальные еще не крутил: то дел много, то работа, а вечером спать хочется.
«Дела» — на службе, за шесть тысяч в месяц, плюс казенный бензин и стаж для государственной пенсии. «Работа» — все остальное: когда починить крышу, когда выкопать картошку, «вскопать пейзаж какой-нибудь» для соседей за посильную плату.
— Тысяча с чем-то за съемочный день, как за работу попросил с них. И так два месяца, — раскрывает герой «Белых ночей...» коммерческую тайну.
— В городе — вот у киногруппы, например — дело и работа совпадают чаще: дело делаешь — на себя работаешь, — рассуждает почтальон. И это единственное, что ему в городе нравится. Все остальное там он любит не больше, чем боевики, фантастику «и вот эти фильмы "клубничные" после того, как их разрешили».
С другой стороны, что мы знаем о вкусах отечественных киногероев? Только про Штирлица, и то от противного: он ненавидел «Девушку моей мечты» с Марикой Рёкк. А что любит водитель такси из «Трех тополей на Плющихе»? Костик из «Покровских ворот»? Деревенский житель Анискин, наконец? Тряпицын, если кто не понял, — уже из их числа: «Белые ночи...» — фильм, может, и не игровой в чистом виде, но точно не документальный, несмотря на почти полное отсутствие профессиональных артистов. Так что здесь спасибо уже за саму возможность скудного, но точного знания.
— Может быть, Шукшин, — после паузы выдает Алексей ответ на вопрос «а кто бы смог сыграть вас»? И тут же уточняет: — Но он и умер когда, и я ему не по чину, поздно расти до него начал.
Перед тем как развозить почту и продукты, которые почтальон, если попросить, может захватить в вершининском сельпо, обедаем в Косицыно, где живет Тряпицын. На лодке туда — десять километров, по суше почти никак. Дома на плите — картошка с белыми грибами. Картошкой в этом году Алексей доволен, грибами — нет:
— Два ведра белых наберу за полчаса, на спор. А когда потом чистить сволочь эту?
На старом стуле с надписью Nirvana — «племянниковы художества, уже вырос давно» — британский плюшевый кот Филя. Приехал сюда с киногруппой — судя по трейлеру, являясь Тряпицыну в сновидениях. Кино сняли, а кота Филю Алексей выпросил для своей собственной жизни после искусства.
— Итого, собака Берта и этих двое, — знакомит Тряпицын, спихивая со стола обнаглевшего Филю. — Черную местную кошку Муськой зовут. Еще была одна — пропала!
— Убежала?
— Умерла. Сбежать — не пропасть: прибежать ведь можно. Берта вон ускакала — думаешь, пропадет?
В красном углу — телевизор, еще телевизор, а выше них только иконы. Тряпицын достает гармошку:
— Мне ее еще до первого класса купили. Вот так я родным плешь проел! Играть люблю, сам по слуху научился. Советские песни, «Яблочко», «Цыганочка», частушки: «Ах иду, иду, иду, собаки лают на пруду. Какого *** лаете, ведь вы ж меня не знаете?»
На столе книга с автографом: «Спасибо за время, которое мы вместе провели. Я многому научился, в очередной раз! С любовью». — Кончаловский, и книга его.
От обычного хода жизни сейчас для Тряпицына-почтальона отличие только одно: в газете, особенно местной, запросто может оказаться его портрет. Адресаты — Косицыно, Зихново, Семеново, Тришкино — реагируют с приязнью, но без выдумки: называют молодцом и спрашивают, когда смотреть? Разве что под конец вышло по-иному: когда к берегу подошел белый экскурсионный теплоход из Кенозерского национального парка.
— Друзья, нам повезло! — кричит экскурсовод. — Вот наш герой Алексей Васильевич, почтальон, который только что получил «Серебряного льва» на премии «Оскар»! С ним можно сфотографироваться.
Не на премии, и не получил, и разрешения никто не спрашивал, но процесс идет: одни снимают, другие снимаются, потом наоборот.
— А вы же и Брэда Питта видели? — почти не сомневается туристка.
— Только не на видео, — на автомате просит Алексей. Туристка отходит, обдумывая информацию.
Берта каким-то образом догнала нас по суше, сделав крюк в пару километров — мотор она слышит, знает, куда пристанем, а дороги ей и не надо. Так что в Косицыно едем вместе, с Бертой — корабельной фигурой на носу. Пшеничная блондинка-старшеклассница, вышедшая из дома у дороги, отвязывает спокойного гнедого.
— Аня, куда?
— К реке поить, дядь Леша.
Анна подходит ближе. Правого глаза у нее нет.
— С детства самого, рыболовным крючком ненарочно. Кончаловский увидел, сказал, что оплатит искусственный глаз — чтобы как настоящий с виду был: вращался, моргал — и все к нему примерки в Москве, — вспоминает Тряпицын. — Раз Аня съездила, примерила. Второй раз съездила, примерила. Все хорошо, все нравится, надо приехать в третий раз и поставить. Тут она и говорит: «Спасибо, не надо, извините за беспокойство и трату, оставьте все так». Не знаю, как трактовать, но ее воля.
Сосед Тряпицына Колобок, судя по запаху от вбитой в обрыв избушки, затеял оладьи.
— Либо утром за хлебом в сельпо не выбрался, либо денег нет, — дает варианты Алексей, снимая жердину с забора: к совхозному пенсионеру Колобку с дороги можно подобраться только через лаз в ограде, известный лишь соседям.
— Будешь корреспондента в Вершинино отвозить, возьми сигарет блок дешевых, по 42 рубля, и две бутылки. А если дорогие — по 45, то одну бутылку. На блоке разница чувствительная между дешевыми и дорогими, — объясняет Колобок.
Тряпицын берет деньги и выходит, заложив на место жердину.
— Финансирования от Колобка не хватит, а обижать не хочется, — говорит почтальон, добавляя пару купюр. — К тому же в одном кино играли, он совсем звезда будет, вот увидишь.
Возвращение в Вершинино — верная возможность проверить мобильный: связь тут не пропадает, хотя оператор всего один. Половиной большого пальца — «давно было, на других работах» — он оживляет телефон, затем жмет на первый из непринятых:
— Я Леха Тряпицын, вы мне звонили, добрый вечер.
В понедельник к нему приезжает «Первый канал».
Село Вершинино, Плесецкий район, Архангельская область.