В ближайшие месяцы в одной из крупных европейских стран должен пройти референдум. Жители отдаленного региона проголосуют по вопросу о независимости. Речь идет не о Каталонии, как можно было бы подумать, а о Французской Полинезии: почти половина местного населения считает, что хватит кормить Париж. Среди тех, кто положил свои жизни на алтарь полинезийской свободы — потомок древнего королевского рода и внук белогвардейского генерала.
У Французской Полинезии, состоящей из 130 островов и 5 крупных архипелагов, особый статус — заморское сообщество Франции (pays d'outre-mer). Там даже собственная валюта — французский тихоокеанский франк, благополучно переживший переход метрополии на евро. Сепаратистскими настроениями регион никогда не увлекался, в отличие от других французских колоний. Но когда Франция оборудовала на островах полигон для испытаний ядерного оружия, у местного населения возник серьезный повод для развода с Парижем.
Полинезией вот уже тридцать лет с перерывами железной рукой правит полукровка Гастон Флоссе, категорический противник независимости, тесно связанный с местным криминальным бизнесом. Крестный отец одного из его сыновей — бывший президент Жак Ширак. «Старому льву» Флоссе, как его прозвали газетчики, приходится нелегко — почти половина населения островов (а всего там проживает 270 тысяч человек) поддерживает идею полной независимости.
Крупнейшее сепаратистское движение Полинезии — социалистическая партия «Тавини Хуираатира», что означает «Слуга народа». В 2004 году созданная вокруг нее коалиция «Союз за демократию» получила по результатам выборов 27 мест из 57 в парламенте. В предвыборной программе лидера социалистов-сепаратистов Оскара Темару, потомка таитян, китайцев и маорийцев, значились повышение минимальной зарплаты до 150 тысяч французских тихоокеанских франков (примерно 63 тысячи рублей), начало рабочего дня не ранее 9 утра и широкая автономия. Темару заявлял, что название «Французская Полинезия» некорректно — территория должна именоваться «Полинезия, оккупированная Францией». В 2007 году его даже отдали под суд — Темару открыто называл европейцев, живущих на островах, «отбросами» и «мусором».
После победы Темару последовали годы политической нестабильности — сепаратистам пришлось бороться с прямым давлением из Парижа. Состав правительства менялся девять раз, и Николя Саркози язвил, называя полинезийскую политику комедией. За девять лет Темару пять раз успел побывать президентом, пока наконец в 2013 году сепаратисты не проиграли выборы. Лидером Полинезии снова стал Флоссе. Но перед самым уходом Темару сделал красивый жест, убедив ООН внести Полинезию в список несамоуправляющихся территорий.
В этих условиях Гастон Флоссе пытается повторить шотландский сценарий, проведя референдум в рекордно короткие сроки: число сторонников независимости, несмотря на поражение на выборах, по-прежнему велико, туземное население Полинезии растет быстрее, чем европейское. Если сейчас шанс на сохранение территории в составе Франции достаточно велик, то через несколько лет сторонники независимости вполне могут добиться перевеса. Ведь у альянса Темару по-прежнему 20 мест в парламенте, и неукротимый сепаратист готовится к новым схваткам, ища союзников повсюду, в том числе и за границей. У сайта его партии «Тавини Хуираатира» есть версии на нескольких языках, в том числе и на русском, что неспроста.
Борис Леонтьев-Теаху, внук русского генерала-эмигранта Максима Николаевича Леонтьева, осевшего на Таити, близко к сердцу принял борьбу полинезийцев за свободу и в 1996 году основал еще одну партию борцов за независимость «Фетиа Апи» — «Новая Звезда». Идеология партии была популистской, но невнятность программы Леонтьев компенсировал личной харизмой. Очков в копилку ему добавляла и популярность старшего брата Александра, возглавлявшего в 1987-1991 годах правительство Полинезии и считавшегося социалистом.
Всего через год после создания партии таинственно исчез заместитель Леонтьева — журналист Жан-Паскаль Кюро, разоблачавший финансовые аферы профранцузских властей Полинезии, в которых был замешан даже Жак Ширак. Спустя 11 лет выяснилось, что его убрали местные спецслужбы — запытали до смерти, а тело утопили в океане.
В 2002 году Леонтьев и трое других лидеров «Фетиа Апи» за месяц до парламентских выборов вылетели на архипелаг Туамоту для встречи с избирателями. До островов самолет не долетел, пропав в океане при загадочных обстоятельствах. Правительство Флоссе подозрительно быстро прекратило поиски, ограничившись чисто формальным облетом возможного места исчезновения. Расследование длилось девять лет и окончилось ничем. Сторонники сепаратистов утверждали, что это было политическое убийство, но доказательств найти так и не удалось.
В итоге Темару лишился харизматичного союзника, а Флоссе избавился от опасного противника. На выборы «Новая Звезда» пошла в союзе с социалистами, но постепенно отказалась от идей сепаратизма, заключив соглашение об ассоциации с французскими правоцентристами. Вряд ли Борис Леонтьев был бы этим доволен.
Кроме социалистов в Полинезии действовали и роялисты. Наследный принц Тауатомо Маирау, потомок королевской фамилии Таити, в 2009 году предъявил свои претензии на трон. Он объяснял их тем, что является прямым потомком последней королевы свободного Таити — Помаре IV, сын которой, Помаре V, фактически продал свое королевство Франции за пенсию и членство в ордене Почетного легиона, после чего умер от алкоголизма в своем бывшем дворце. Пикантность ситуации придавало то, что Тауатомо большую часть жизни прожил в Париже, где работал во французской военной разведке, и восстановлением монархии решил заняться уже после выхода в отставку.
Франция претензий Тауатомо не признала, но сам он принял титул принца Марау Таитянского. Как утверждал Марау, французское правительство нарушило условия соглашения с правившим домом Таити, по которому за королевской семьей сохранялись все личные владения. Эти земли были отчуждены французским правительством после Второй мировой. Марау пытался завоевать поддержку таитян, формально разрешая им селиться на землях королевского домена. Умер он в мае 2013 года.
Но дело роялистов с его смертью не погибло. В мае 2009 года, через несколько месяцев после того, как Тауатомо выдвинул свои претензии, объявился еще один претендент: Жуанвиль Помаре, приемный сын королевской семьи, в тесном кругу короновался как король Помаре XI. На торжественной церемонии не было членов его собственной семьи, зато присутствовали отпрыски знатных вождей. Семья же Помаре признает официальным наследником трона дядю Жуанвиля, Леопольда Помаре. Безо всякого сомнения, законного, но особой политической деятельности не ведущего.
Пока Французская Полинезия хочет отделяться от Франции, остров Пасхи хочет к Французской Полинезии примкнуть. 10 января 2013 года глава парламента Рапа-Нуи (так на полинезийском зовется Остров Пасхи), Левианте Араки, объявил о намерении отколоться от Чили и присоединиться к полинезийским сородичам.
Определенные исторические основания для этого имеются: в свое время остров Пасхи чуть было не стал владением Франции. В 1860-70-х годах там обосновался психически больной капитан Жан-Батист Дютру-Борнье, планировавший превратить остров в огромную овечью ферму. Он женился на местной уроженке, короновал ее, обратил в рабство местных жителей и наладил их экспорт на Таити, а также пытался убедить Париж принять остров Пасхи под свой протекторат. В конце концов, Дютру-Борнье, не на шутку увлекшегося совращением малолетних девочек, убили в 1876 году, и на остров никто не предъявлял прав до самого 1888-го, пока его наконец не забрали под свою юрисдикцию чилийцы.
В Париже инициативу Араки восприняли без восторга: ссориться со сплоченным коллективом южноамериканских стран там не хотят. К тому же присоединение Рапа-Нуи вполне может вызвать новый всплеск сепаратизма в Полинезии. Араки пришлось бороться на два фронта: кроме чилийских властей, на острове обнаружилось монархическое подполье. Некий Валентино Риророко Туки нашел у себя королевские корни и заявил о претензиях на трон Рапа-Нуи, сделав ставку на мирное отделение от Чили.
О независимости сепаратисты с острова Пасхи мечтают давно: в 2010 году они даже захватили туристическую экодеревню, для ее освобождения из Чили пришлось вызывать войска. Но шанс на свободу невелик: местные жители отлично понимают, что без поддержки извне бедный ресурсами и изолированный остров долго не протянет.
Парадокс в том, что именно экономические проблемы лежат в основе полинезийского сепаратизма, и в то же время экономические трудности мешают островам завоевать независимость.
Жизнь на островах очень дорогая в первую очередь благодаря тесным связям правящей элиты, коррумпированных чиновников в Париже и японских бизнесменов. Полинезия ежегодно выдаивает из французского бюджета пять миллиардов долларов, и самые доходные отрасли островной экономики — туризм, добыча черного жемчуга и рыболовство, — контролируют всего две сотни семей, баснословно обогащающихся за счет монополии на местном рынке, в то время как правительство пытается компенсировать расходы высокими вывозными пошлинами. Через отдаленный регион легко проводить сомнительные финансовые операции: так, по данным оппозиционных журналистов, Жак Ширак заработал немалые деньги, организовав нелегальные поставки местного жемчуга в Японию.
При этом сторонники и противники независимости действуют рука об руку, когда дело доходит до противодействия вездесущим китайским бизнесменам или выбивания очередной субсидии из Парижа.
Пока сложно сказать, чем закончится борьба за Полинезию. Даже непримиримый противник сепаратистов Флоссе уже выступает за умеренную автономию. Отказываться от тихоокеанской империи Франция не намерена. Владея разбросанными в океане островами, она де-факто контролирует огромную акваторию вокруг них — 200-мильную исключительную экономическую зону. К тому же в Париже понимают: удержать в орбите французской внешней политики независимую Полинезию вряд ли удастся.