Один из наиболее влиятельных и экстравагантных дизайнеров современности, маэстро Филипп Старк делал мебель для кутюрье Пьера Кардена, оформлял апартаменты бывшего президента Франции Франсуа Миттерана, создал факел для зимних Олимпийских игр 1992 года и оптическую компьютерную мышь для компании Microsoft.
Теперь он приехал в Петербург с тем, чтобы представить очередное свое творение — интерьеры квартир в одном из премиальных жилых комплексов северной столицы, сделанные по проектам его компании YOO Inspired by Starck. Корреспонденту «Дома» удалось побеседовать со звездой.
— Филипп, в последние годы вы часто бываете в России, в том числе, в Петербурге. Что вас здесь больше всего привлекает?
— Меня действительно очень тянет к вашей стране, и я сам объясняю это тем, что у меня русские корни. Согласно семейной легенде, на территории Руси еще в 14 веке жил прародитель нашей фамилии, некий астроном Старк.
Что касается Петербурга, то это совершенно уникальное место, которое, на мой взгляд, до сих пор остается больше проектом, чем городом. С самого начала он был создан не как удобное урбанистическое пространство для людей, а как кристаллизация мечты, возникшая ко всему прочему на основе видения только одного человека. И именно по этой причине Петербург входит в число самых красивых городов мира.
Я немало поколесил по свету и могу с уверенностью сказать, что таких мегаполисов на нашей планете совсем немного, их в буквальном смысле можно по пальцам пересчитать. Мне, например, сейчас на память приходит только столица Бразилии — Бразилиа. Ее ядро составляют здания и сооружения, также построенные по архитектурным проектам одного человека — пионера и экспериментатора в области железобетонной архитектуры Оскара Нимейера. Но масштаб Петербурга, конечно, иной. Да и привлекательность городу по большей части обеспечивают не столько здания, сколько его архитектурные ансамбли, создающие неповторимые общественные пространства.
— Может ли такое пространство возникнуть в рамках проекта «Леонтьевский Мыс», интерьеры квартир в котором создаются согласно вашим концептуальным решениям?
— Безусловно. Ведь речь идет о здании в совершенно невероятном месте — на настоящем маленьком острове. И я, став своего рода креативным началом этого проекта, хочу именно здесь воплотить в жизнь свою давнюю мечту — создать «племя» YOO, «племя» умных людей, которые думают и создают художественный мир.
Это результат очень творческого, креативного, простого, утонченного, чистого дизайна, использования высоких технологий при разработке света, фоновой подсветки в лобби и остальных помещениях. Также игра с цветом и стеклом, зеркальные эффекты погружают нас в своего рода Страну Чудес, в волшебное место, где мы забываем о внешнем мире.
— Как выглядит ваш собственный дом?
— Мой дом — это прежде всего та территория, где я живу с человеком, которого люблю. Поэтому любое пространство, где находится моя жена Жасмин, может называться моим жилищем. И не важно, где оно находится — в небе, на воде или на земле. Например, когда я путешествую или направляюсь в деловые командировки, нашим пристанищем становится салон моего личного самолета, под алюминиевой оболочкой которого мы с Жасмин порой проводим немало дней. Но ни я, ни моя любимая совершенно не переживаем по этому поводу и не чувствуем никакого дискомфорта. Ведь мы вместе, а внутри нашего летающего жилища все очень элегантно, функционально и хорошо организовано. А когда мы приземляемся, мы отправляемся на наш собственный остров, где живем в абсолютной изоляции от внешнего мира в крошечном бунгало без газа и без электричества.
— Вы не любите излишеств, несмотря на то, что как один из самых высокооплачиваемых дизайнеров в мире можете позволить себе очень многое. Скажите, сколько стоит самый дорогой продукт, спроектированный вами, а что продается по максимально демократичной цене?
— Дешевле всего, пожалуй, можно купить соль и рис, которые производит моя компания по производству органических продуктов ОАО. В тоже время я делаю и яхты стоимостью в 500 миллионов долларов, проектирую здания, которые оцениваются в миллиарды долларов. Но для меня деньги как таковые интереса не представляют. С моей точки зрения, это всего лишь инструмент, который позволяет осуществить проект.
— То есть, вам все-таки больше нравится работать там, где вас не ограничивают в средствах?
— Конечно, поскольку это обеспечивает свободу самовыражения. В качестве примера такой работы могу назвать мою деятельность на должности художественного директора председательства Франции в Европейском Союзе, на которую я был назначен в 2008 году. Передо мной и моей командой стояла задача создать новый «авангардный» имидж страны и мы с ней очень успешно справились. И во многом именно благодаря тому, что у нас был достаточный бюджет.
— А что конкретно вы делали?
— Мы разработали новую государственную символику, которая призвана продемонстрировать последние достижения современной Франции в творчестве, интеллектуальных сферах и промышленности. Наша работа так понравилась лидерам европейских стран, что они попросили сделать для них кейсы для деловой документации с этой креативной символикой. Кстати, федеральный канцлер Германии, госпожа Ангела Меркель до сих пор носит сумку, которая была сделана в рамках этого заказа.
— Насколько я знаю, это не единственная ваша работа, которую вы выполняли по просьбе первых лиц государства. Например, в восьмидесятых по вашим эскизам были оформлены апартаменты в Елисейском дворце для бывшего президента Франции Франсуа Миттерана и его супруги. Что конкретно вы там изменили?
— Скажу сразу, что в первую очередь тогда шла речь не о декорировании как таковом, а о семантике. То есть, цель, которую передо мной поставили, заключалась в смене смысловых акцентов. Миттеран хотел, чтобы новая отделка некоторых интерьеров дворца помогала ему сконцентрироваться, давала возможность расширить свое сознание и, возможно, увидеть какие-то проблемы в совершенно другом измерении. В итоге в тех помещениях, которые в то время занимали он и его супруга, я воплотил мечту и поэзию сюрреализма, наполнив их фантасмагористическими образами и идеями, связанными с жизнью подсознания.
— Вы и сейчас отдаете предпочтение сюрреалистическому направлению в дизайне? Или стиль, в котором вы работаете, имеет какое-то другое название?
— У меня вообще нет никакого стиля. Единственное, что я приемлю — это свобода, возможность быть иным и гордиться этой своей инаковостью.
— И тем не менее… Кто сейчас, на ваш взгляд, является законодателем моды в мировом интерьерном дизайне? Кто наиболее интересен из российских коллег?
— Даже представления не имею. И вопрос, на мой взгляд изначально неправильно поставлен. Во-первых, мы живем в эпоху, когда больше нет однозначного ответа ни на один вопрос — какой бы вопрос ни был задан. Во-вторых, у меня есть своя теория культурных племен, из которых состоит современный мир. Согласно этой теории, в каждом племени есть свой вождь, и именно он является основной движущей силой и определяет направления развития — и в политике, и в музыке, и в интерьерном дизайне и в любой другой сфере. А поскольку у племени А — один лидер, а у племени Б — совсем другой, то и взгляд на моду у них будет различным.
— Раз уж речь зашла о вождях, то осмелюсь задать такой вопрос. Если бы вам предложили поработать над интерьерами в Кремле, что бы вы сделали там? Каким вы видите идеальное место работы президента Путина, например?
— Я не могу ответить на этот вопрос, потому что я не знаю главу вашего государства. Я принял заказ Франсуа Миттерана, потому что я был с ним достаточно хорошо знаком и отчетливо представлял, для кого работаю. О вашем президенте у меня слишком мало информации, чтобы понимать его предпочтения.