С апреля этого года гражданское и военное сотрудничество между Россией и Североатлантическим альянсом прекращено. Отношения между Москвой и Вашингтоном испортились настолько, что их все чаще характеризуют как новую холодную войну. Между тем России и НАТО приходится иметь дело с угрозами, отвечать на которые было бы легче сообща. К числу таких вызовов относятся беспрецедентные успехи «Исламского государства» и желание талибов вернуть себе контроль над Афганистаном. О том, возможна ли разморозка взаимодействия России и НАТО и какую роль в формировании внешнеполитического курса США сыграл украинский кризис, «Лента.ру» побеседовала с заместителем директора Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук, доктором политических наук Федором Войтоловским.
«Лента.ру»: Деятельность Совета Россия — НАТО приостановлена. Впрочем, существует мнение, что потеря-то невелика, поскольку пользы от этого органа было мало. Насколько подобное мнение оправданно?
Войтоловский: Я бы назвал систему отношений, сложившуюся между Россией и НАТО начиная с подписания в 1997 году Основополагающего пакта, ограниченным партнерством на фоне реализации альянсом в отношении России политики мягкого сдерживания. Очень скромное сотрудничество шло по вопросам безопасности — здесь Совет был полезен. Был и политический диалог — это важно. Но плохо, что Совет как площадка для ведения диалога оказался совершенно неэффективен в условиях кризиса отношений. Так было после августа 2008 года, когда партнеры прекратили с нами диалог. Так происходит и сейчас: работа Совета Россия — НАТО практически прервана, и опять не по российской инициативе. Если он не сработал, значит, что-то не так с этим Советом. Следовательно, его нужно либо переформатировать, либо искать новую модель взаимодействия России и НАТО: смотреть, какие могут быть общие выгоды, риски и угрозы и с чем стороны не могут согласиться в принципе.
Насколько Совет Россия — НАТО был задействован в решении украинского вопроса?
Когда возник украинский кризис, все предпочли воспользоваться запасной площадкой — Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Хотя эту структуру несколько лет назад многие были готовы списать со счетов. Оказалось, что Россия и страны, входящие в ЕС и НАТО, готовы использовать ОБСЕ, чтобы обсуждать ситуацию на Украине и искать модель урегулирования внутреннего кризиса, имеющего значительное международное «эхо», и обеспечивать мирный процесс.
Смогут ли Россия и государства альянса восстановить сотрудничество?
НАТО здесь ориентируется на позицию Вашингтона. На мой взгляд, восстановление отношений может начаться после смены администрации в США. Хотя вполне возможно, этим займется и нынешняя администрация, если у Обамы хватит политической воли и мудрости. Уже сейчас проявляются общие вызовы и угрозы, которые могут оказывать влияние на безопасность как членов НАТО, так и России. Например, исламистский радикализм и международный терроризм. Это серьезные вызовы для всех. Развитие ситуации в Ираке касается очень многих. К тому же остро может встать проблема Афганистана. Нет уверенности, что после вывода Международных сил содействия безопасности афганское правительство и силовики смогут контролировать ситуацию, сохранять баланс сил и интересов между различными группами элиты разнородного афганского общества. Конечно, «Талибан» несколько ослаб, но кто знает, что будет через полгода и какое развитие получит влияние того же «Исламского государства» на ситуацию в Афганистане. В особенности, если подобная опасность распространится на территорию Пакистана, а там есть свои талибы, районы, где процессы не всегда контролируются правительством. Это может стать очень серьезной проблемой как для стран региона, так и для внерегиональных игроков, включая Россию. Государства НАТО, при всем желании их правительств дистанцироваться от дальнейшего развития ситуации в Афганистане, не смогут просто сделать вид, что их это больше не касается, если то, что они делали в рамках политики «выстраивания государства», пойдет прахом.
Это касается перспектив. А в прошлом в чем конкретно заключалось взаимодействие между альянсом и Россией?
Повестка Совета Россия — НАТО была достаточно широкой, но, по большому счету, ни на одном из направлений не удалось добиться реальных успехов. По всем наиболее сложным моментам эффективнее оказывался двусторонний диалог.
Например, есть проблема сокращения обычных вооружений в Европе — решения нет и пока не просматривается. Есть проблема развертывания системы противоракетной обороны США / НАТО, которая обсуждалась на уровне Совета Россия — НАТО в 2010-2011 годах. Россия была готова к диалогу. Все заинтересованные стороны надеялись, что будут созданы своего рода правила развертывания нестратегической ПРО, не ущемляющие интересы России. Надеялись наладить обмен информацией о возможных угрозах. Есть даже решения саммитов НАТО, в которых Россию называют в качестве возможного партнера в сотрудничестве по ПРО. Для России важнейшей проблемой, связанной с ПРО США или формально НАТО, называйте как хотите, в Европе является не ее военная составляющая, — об этом не раз говорили наши специалисты, — а политическая. По сути, речь идет о создании военной инфраструктуры, с помощью которой члены альянса отгораживают не только политико-географическое пространство НАТО, но и всего ЕС от России. Технически, насколько я понимаю, нельзя создать такую систему, которая защищала бы страны НАТО, но не защищала бы их соседей, не состоящих в альянсе. Возникает вопрос: зачем, если Россия не является угрозой?
Были попытки сотрудничества в области борьбы с международным терроризмом, обсуждались возможности взаимодействия по наркоугрозе...
Да, к тому же шел диалог по ситуации в Афганистане. Были неплохие эксперименты: например, учебный центр подготовки кадров для Центральной Азии в Домодедово. Но настоящего сотрудничества не получилось. Еще были борьба с пиратством, взаимодействие по безопасности морских перевозок — здесь достигнуты неплохие результаты, даже проводились совместные операции и учения. Было взаимодействие по безопасности европейского воздушного пространства. Можно было бы придумать много всего, если бы на это была воля наших политических партнеров. Я помню энтузиазм с обеих сторон во время «перезагрузки», попыток наладить диалог Россия — НАТО. Но постепенно это все сошло на нет.
Как складывалось сотрудничество стран альянса с ОДКБ?
Начиная с 2003 года Россия неоднократно предлагала начать сотрудничество по Афганистану, по безопасности в Центральной Азии в формате НАТО — ОДКБ. Однако наши партнеры из стран блока, в частности США, не были готовы пойти на сотрудничество с этой организацией. Еще одну большую ошибку в НАТО совершили, когда без должного внимания отнеслись к российской инициативе договора о европейской безопасности.
Какова боеспособность армий стран, входящих в НАТО?
Советские военные эксперты считали, что среди государств, входящих в альянс, помимо американской есть еще три боеспособных армии: это британцы, готовые защищать прежде всего свою территорию, а еще немцы и турки. Во время операции в Афганистане хорошо себя проявили поляки. Кстати, афганская кампания имела важное значение для армий стран — членов блока: военнослужащие смогли получить реальный боевой опыт, что несколько повысило их боеспособность. Но дух европейских армий очень низкий.
А как обстоят дела с финансированием натовских армий? Почти все государства блока нарушают правило, согласно которому они должны тратить на оборону два процента своего ВВП...
Совокупные расходы стран — членов НАТО, даже без участия США, очень значительны несмотря на то, что не все из них готовы тратить на оборону сколько положено. Вместе с американскими расходами эти затраты превосходят расходы остальных стран мира вместе взятых. Техническое оснащение входящих в альянс государств на высоком уровне — сейчас ставка делается на инструментарий ведения бесконтактной войны с помощью авиации, высокоточных вооружений, беспилотников, современных интегрированных систем разведки и связи. При этом наши партнеры сохраняют огромное количество обычных вооружений, которые вроде бы не направлены против России. США продолжают держать в Европе тактические ядерные вооружения. Возникает вопрос: зачем?
Правда, оснащение армий НАТО неравномерно. У одних государств современные системы вооружений и военной техники, у других до сих пор стоят на вооружении советские образцы, кстати, очень неплохие и модернизированные — наследие Организации Варшавского договора в странах Восточной Европы. Но современные тенденции в военном деле показывают, что суть не только в том, какая техника стоит на вооружении, какова система координации, взаимодействия, управления, насколько они эффективны. Есть вопросы, которыми стали задаваться сами члены НАТО: действительно ли союзники готовы в случае необходимости действовать по принципу «один за всех и все за одного»? В основном эти разговоры стали идти среди экспертов и политиков стран НАТО в связи с так называемым возрождением угрозы с Востока. Эти настроения носят параноидальный характер. Думаю, в Вашингтоне и в западноевропейских столицах понимают, что у России нет и быть не может никаких военных намерений в отношении стран НАТО, но некоторые восточноевропейские члены альянса и страны Балтии должны же как-то повышать свою значимость. У их элит не хватает дальновидности стать инициирующей силой в диалоге с Россией.
США и Турция так и не смогли договориться о предоставлении Вашингтону и его союзникам доступа к авиабазе Инджирлик. Получается, что Анкара не хочет воевать против «Исламского государства»?
Нельзя сказать, что Турция заигрывает с исламистами. Реальные силы, которые борются сейчас против «Исламского государства», — курды. У турок есть проблема, которая их очень беспокоит, — возможное создание Курдского государства. Это, конечно, осложняет участие Турции в инициативах, исходящих из Вашингтона. Кроме того, в ситуации с борьбой против «Исламского государства» все очень запутано — у Турции свои интересы и система отношений, в том числе с силами, которые США однозначно считают врагами. Американские официальные лица утверждают, что сотрудничество Турции с США, с НАТО по-прежнему на высоком уровне, несмотря на некоторые противоречия. Вопрос в том, какова степень доверия союзников друг к другу.
Администрация Обамы провозгласила политику «поворота к Азии». Два года назад американцы заявили, что переместят в Тихоокеанский регион более 60 процентов своих военно-морских сил. Вашингтон готовится воевать с Китаем?
В США хорошо понимают, что пространство Тихоокеанской Азии (в основном морское пространство) — это совершенно новая среда для военного планирования и действий по широкому кругу задач в сфере безопасности союзников. Кроме того, есть фактор, не позволяющий Вашингтону действовать смело и решительно в АТР, не оглядываясь на мнение потенциальных оппонентов. Я имею в виду глубокую экономическую взаимозависимость, которая сформировалась с Китаем не только у самих США, но и у их союзников в регионе: Японии и Южной Кореи. Пока в мире нет страны, способной заменить Китай в качестве производителя товаров на американском рынке. Американский потребитель привык к дешевым китайским товарам, качество которых растет. Одновременно и Поднебесная заинтересована в инвестициях Соединенных Штатов, в получении доступа к технологиям, в том, чтобы в страну приходило как можно больше компаний из США.
Что касается военно-политических аспектов, то пока заявления, которые были сделаны еще первой администрацией Обамы и начали реализовываться в рамках «Тихоокеанского разворота» (Pacific pivot) и продолжающей его так называемой стратегии ребалансирования, рассчитаны на долгосрочную перспективу, на период 10-15 лет, а может, и больше. На тихоокеанских морских просторах станут отрабатывать новую модель демонстрации силы. Американцы на протяжении последних нескольких лет ориентируются на интегрированное взаимодействие военно-морского флота, значение которого будет только расти, космических систем связи, разведки и авиации. США создают в Тихоокеанском регионе мощную систему ПРО с вовлечением в нее союзников, что является иной моделью взаимодействия с потенциальным противником. И очевидно, что все это рассчитано не на Северную Корею.
То есть это такое «мягкое сдерживание» Китая?
По сути, система отношений, которая выстроилась между КНР и США, сочетает в себе элементы ограниченного вовлечения и мягкого сдерживания. Причем компоненты сдерживания Пекина постепенно усиливаются. Развитие замороженных региональных конфликтов в регионе, в том числе тех, в которые прямо и косвенно вовлечен Китай, может привести к тому, что в среднесрочной или долгосрочной перспективе от Вашингтона потребуются более решительные действия. За последние два года американская риторика в отношении Поднебесной стала резче, определенные подвижки есть и со стороны Китая в отношении США, хотя Пекин и старается придерживаться более умеренной позиции.
В случае открытого столкновения интересов США могут в любой момент создать условия для морской блокады Китая. Но сейчас Вашингтону это совсем не нужно — глобальные экономические издержки и риски были бы чудовищны, а сможет ли он сделать это через несколько лет — большой вопрос. Китайские программы развития вооружения и военной техники идут семимильными шагами.
Такое ощущение, что события на Украине отвлекли Вашингтон от «азиатского разворота». Что стоит на кону в игре вокруг Украины?
Да, действительно, украинский кризис заставил США отклониться от своего стратегического курса в сфере международной безопасности и политики — смещения фокуса внимания в сторону Азии. Вероятно, на России отрабатывается модель действий, — политический и информационный прессинг, комплексные санкции, — которая рассчитана на других глобальных игроков и может быть применена в перспективе.
В Вашингтоне всегда были и остаются люди, считающие необходимым сделать так, чтобы соседи России ориентировались на развитие сотрудничества с США и Евросоюзом, а не Москвой. Эта линия в духе наследия холодной войны на постепенную, медленную изоляцию России жива в головах некоторых людей в Вашингтоне. Сейчас, в связи с Украиной, данная концепция получила практическую реализацию на уровне официальной позиции США и стран ЕС. Украина стала здесь таким спусковым крючком: сработали идеи и политические механизмы, которые еще недавно казались атавизмом.
Удивительно, как легко американский внешнеполитический истеблишмент вернулся к риторике начала 1980-х! Как быстро Россия стала опять виновата во всем и всегда. Да, в американском экспертном и политическом сообществе есть прагматики, понимающие: то, что было сделано администрацией Обамы в связи с украинским кризисом, в отношении России как минимум недальновидно. Некоторые влиятельные американские эксперты уже заявили, что от украинского кризиса в его нынешнем виде и от того, что происходит в отношениях между Россией и США и Россией и НАТО, выигрывает КНР.