В обсуждении судьбы «Мистралей», строящихся во Франции для ВМФ России, возник новый, хотя и давно ожидаемый вариант: а что если русские просто угонят готовый корабль, отдавать который Париж не решается? При всей анекдотичности такого предположения прецедент уже был, и «Лента.ру» решила помочь Парижу в выборе, обсудив и этот, и несколько других вариантов развития событий.
Вариант совершенно скандальный: он абсолютно правилен с формально-юридической точки зрения, безупречен с точки зрения деловой репутации концерна DCNS, взявшегося за гуж великой стройки для ВМФ России… и совершенно недопустим политически. Прежде всего в силу мощнейшего давления США на Париж.
Но было бы красиво. Может быть, даже слишком красиво, чтобы получилось.
Франция — особая страна НАТО, которая старается быть в альянсе «равнее других» и все делать «с опорой на собственные силы». Конфликтовать с Америкой ей не впервой. Однако нынешний политический контекст уже не позволит Парижу просто послать Вашингтон обратно через океан, как это сделал полвека назад президент де Голль. В принципе, Франсуа Олланд — стопроцентная «хромая утка» в силу крайне низкой популярности во Франции и невнятности проводимой политики. Так что терять ему нечего — мог бы и рискнуть выступить защитником доброго западного делового обычая, Священной Сделки.
Проблема в том, что для этого нужно иметь, скажем так, порох в пороховницах, а Олланд пока ни разу не проявил себя политиком с сильным характером. Возможно, в такую игру сыграл бы его предшественник, вдохновенный авантюрист Саркози (который и патронировал российский контракт на «Мистрали»). Но иных уж нет, а те далече.
О, это был бы роскошный триллер, за которым с замиранием сердца следил бы весь мир! Прямые включения, инфографика, интерактивные карты с прокладкой маршрута в реальном времени, интервью брызжущих то радостью, то слюной экспертов… Мировые СМИ наперегонки выпускают статьи под названием «10 вещей, которые еще могут украсть русские прямо сейчас». Москва с физиономией невозмутимого Брюса Уиллиса заявляет, что уплатила деньги за корабль, и получила его. «Что вы сделали с "Мистралем"? — Мы его забрали». Париж, украдкой вздыхая с облегчением, негромко ноет на одной ноте «спасите, последнего добра лишают» и радостно подписывается на очередной пакет санкций против какого-нибудь генерала ФСБ, СВР или ГРУ, которые с момента рождения не выезжали за пределы РФ по должности — и впредь, что характерно, не собирались.
Правда, вышел бы ремейк: в декабре 1969 года Израиль, попав под французские санкции, провернул точно такую же операцию, успешно угнав из Шербура пять строившихся там ракетных катеров.
Самое смешное, что при всей своей кинематографичности этот сюжет мог бы стать великолепным выходом из создавшегося положения для всех сторон: Россия получила бы корабль, а Франция, вовремя отвернувшись в момент угона и избавившись от головной боли, смогла бы лицемерно вздохнуть и пожаловаться на падение нравов.
Проблема в том, что «Мистралей» два, и второй еще только-только спущен на воду. Угнать два сразу не получится, а для того, чтобы повторно провернуть такую операцию год спустя, нужны с французской стороны — фантастическое головотяпство, а с российской — какой-то астрономический запас наглости и простоты нравов. Да и вообще, шутка, повторенная дважды, уже не смешна.
Один из тех крайне поучительных вариантов, когда Франция из собственного кармана оплачивает политические амбиции своих лидеров. Нет, не сказать, чтобы это было совершенно непотребное поведение для великой державы. История знает немало примеров конфискаций военных заказов иностранных государств в пользу собственных вооруженных сил. Париж сможет успешно изобразить высокоморальную позицию и получить одобрение коллег по коалиции давления на Россию. Однако вопрос в другом: из какой тумбочки брать деньги?
Далее: зачем французскому флоту сразу четвертый и пятый «Мистрали», если они только что, в 2013 году, уже отказались от четвертого такого корабля собственной постройки (дорого и не нужно)? И, наконец, сколько еще денег и нецензурных выражений, уже после выкупа, будет потрачено на то, чтобы переделать корабли обратно с российского проекта на «родной»?
Конечно, корабли технически можно и украсть (то есть не заплатить России ни копейки). Но именно что «технически». Россия имеет на своей территории массу французских активов в промышленности, которые могут быть заморожены, а то и конфискованы в обеспечение уплаты. Уже сейчас французские промышленники грызут чиновников Елисейского дворца за шашни вокруг законной передачи кораблей России. Что начнется после такой ответной конфискации, даже думать не хочется, особенно если в дело вступят французские профсоюзы.
Универсальный десантный корабль (УДК) — весьма ценная боевая единица в рамках принятой в НАТО военной доктрины, и на первый взгляд, корабли могли бы найти покупателя. Однако на деле подавляющая часть задач экспедиционных операций решается наличными силами: в первую очередь ВМС США, располагающими десятью УДК, более крупными, мощными и дорогостоящими, нежели «Мистрали», и их союзников. В числе союзников — Франция со своими тремя кораблями, Испания, Великобритания, Италия. В Тихом океане США могут опереться, в случае необходимости, на экспедиционные возможности ВМС Австралии, Южной Кореи и Японии, которая совсем недавно отменила многолетний запрет на использование своих сил самообороны за рубежом, и располагает довольно мощным флотом, включающим и экспедиционные силы.
Еще два корабля ни одной из названных стран не нужны. Почему они не нужны Франции — мы уже обсудили, но для всех остальных «Мистрали» российского облика будут еще более чужеродным элементом, переделка которого «под себя» потребует серьезных затрат. Из числа стран, в настоящее время не располагающих подобными кораблями, и, стало быть, потенциальных покупателей, можно было бы назвать Канаду и Германию, однако и для них проблема адаптации чужих кораблей к своей инфраструктуре будет не менее острой, равно как и вопрос, откуда брать средства на незапланированные расходы. Военные бюджеты Канады и Германии, как и подавляющего большинства их союзников по НАТО, расписаны на много лет вперед, и найти там искомые два миллиарда евро (как минимум, с учетом цены перестройки кораблей), непросто.
Наконец, в этом случае может всплыть еще одна забавная проблема: на кораблях уже смонтировано оборудование, юридически находящееся в российской собственности, включая ряд общекорабельных систем, в том числе электрические схемы. В случае продажи кораблей третьей стороне Россия может потребовать возврата своей собственности «в натуре», что означает, по сути, необходимость разделать корабли на металл — иначе не извлечь все смонтированное там в ходе постройки. Альтернатив немного — утомительный многолетний суд либо внесудебное волевое решение. Второй вариант, пожалуй, хуже всего, поскольку означает отказ от юридических методов урегулирования в принципе. С непредсказуемыми последствиями.
Вопроса о российской собственности не избежать и в этом случае, но здесь есть шанс найти покупателя, находящегося в нормальных отношениях с Москвой, который сможет договориться о сервисном обслуживании этих кораблей, купить для них российские вертолеты и установить российские системы вооружения и радиоэлектронного оборудования на уже подготовленные для них места. Из числа крупных стран, которые могли бы пойти на такую сделку, можно назвать, скажем, Бразилию, хотя экономическая обстановка там также не способствует внезапным дорогостоящим покупкам.
Вариантом с двойным подтекстом могла бы стать продажа кораблей Аргентине, причем в этом случае деньги нашлись бы в России — в виде льготного кредита и на оплату кораблей, и на их вооружение с обслуживанием. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть на реакцию Великобритании — одного из главных оппонентов продажи кораблей России. Учитывая то, что недавно Лондон объявил о своем намерении блокировать куда более безобидную сделку по продаже Аргентине шведских истребителей Gripen-NG, результат может оказаться любопытным. Правда, подобный троллинг на высшем уровне чреват плохими последствиями, особенно если Королевский флот вспомнит свою давнюю практику по нейтрализации потенциально опасных кораблей во французских портах, например, операцию «Катапульта». «Мы не гарантируем безопасность кораблей на переходе в Аргентину», — мог бы сказать, наверное, при таком раскладе пресс-атташе Адмиралтейства. И подумав, добавить: «И в Сен-Назере тоже не гарантируем, на всякий случай».
Это, очевидно, самый плохой вариант, реализуемый только в том случае, если ни один из предыдущих не сработает. Цена кораблей. Цена неустойки. На металлолом за несколько миллионов уйдут два корабля с начинкой в сотни миллионов, которая уже никому не нужна. Подрыв репутации продавца может обойтись еще дороже: на оружейном рынке Париж прямо конкурирует с Москвой за бюджеты стран третьего мира, подавляющее большинство которых либо имели проблемы с Западом в прошлом, либо имеют их сейчас, либо непременно будут иметь в будущем. Кто из пожизненных президентов, королей, шейхов и эмиров, внимательно следящих за происходящим в Европе, рискнет после этого связываться с французскими поставщиками — Бог весть. Какие проблемы возникнут у французского правительства уже не с профсоюзами, а с лидерами своего же оружейного бизнеса, ценящими и свою технологическую самостоятельность, и доходы от торговли оружием, ведомо тоже одному всевышнему.