Говоря об итогах 2014 года, вспомним, чем был для нас 2013-й. Без этого трудно понять смысл 2014 года. Начать с того, что наблюдали мы в 2013-м застой. Да, курс доллара был выгодным, в особенности для «иностранных инвесторов», выводивших вагонами прибыль и дивиденды. Торговля радовала скидками, и «ярмарка тщеславия» по бутикам продолжалась. Все так же «пилили бюджет» и «боролись с режимом». Но шоумены уже развлекали как-то натужно, и даже светские скандалы не вызывали прежнего интереса. И все — кто с надеждой, кто с ужасом — ждали, как Россия провалит Олимпийские игры в Сочи. Но что-то уже незримо надломилось, и привычного социального, а по сути потребительского, оптимизма поубавилось. Да, 2013-й был, конечно, очередным годом «нефтегазового гламура», только «гламур» этот был уже какой-то унылый. И ожидания на 2014-й были, мягко говоря, угрюмые.
Просто процитируем: «Это будут самые плохие годы за последние десять лет, кроме кризисного 2009-го. И это не конъюнктурный кризис. Мы столкнемся с тем, что у нас отжившая модель экономики без точек роста для развития новой. И пока не сформируется новая модель, мы в среднесрочной, а то и в долгосрочной перспективе будем пребывать в стагнации». Это говорил Алексей Кудрин 23 декабря, но только не 2014-го, а 2013 года. В марте (Крым еще «ненаш») оценки стали еще более мрачными: экономический кризис становился реальностью. На фоне этих прогнозов сегодняшний день выглядит не так уж и страшно, несмотря на «казус рубля». Мы, в сущности, получили те же экономические проблемы, включая и цену на нефть, которые нам пророчили, но в совершенно иной политической атмосфере. Единственным новым фактором стало отрезание наших корпоративных гигантов от западных кредитов. Да и нежданный позитив образовался: оказались запущены внутренние механизмы перестройки экономики, а главное, Россию избавили от многих, если не от всех экономических иллюзий. Даже традиционная для прежних времен фраза про «невидимую руку рынка» сейчас звучит как минимум неприлично.
Согласитесь: лучше иметь экономический кризис без иллюзий, но с Крымом и принципиально новым внутриполитическим консенсусом, нежели все то же самое, но с иллюзиями, и без Крыма, да еще и с катастрофической «потерей лица» как внутри страны, так и в мире. Воссоединение с Крымом стало, однако, катализатором гораздо более значимых и глубоких процессов, которые не могли развиться в другой политической обстановке. Мы, конечно, меняем Крым, но и Крым меняет нас.
Нравится нам это или нет, в 2014 году именно политика определяла экономику, причем не только в России. Это вообще одна из новых глобальных тенденций, говорящая о том, что мир вступил в «эпоху перемен». Итак, попробуем вкратце перечислить.
Украина. Если маневр Кремля, к слову блестящий и в политическом, и в военном плане, в Крыму был неожиданным, то развитие ситуации на Украине таковым назвать нельзя. Просто все давно ожидаемые события случаются неожиданно. Говорят, что «забрав Крым», Россия лишилась партнера и друга. Напротив, действия России в Крыму заставили Украину не просто сделать свой геополитический выбор — он был давно сделан. Россия заставила украинскую элиту внятно про этот выбор сказать, лишив ее возможности в дальнейшем упирать на «братство» и «партнерство». «Украинский нарыв» вызревал давно, а Крым просто стал тем «скальпелем», который его вскрыл. И очень важно, что Россия решилась сама вскрыть этот нарыв.
Разворот России на Восток. Строго говоря, никакого «разворота на Восток» пока еще нет, а есть попытка возвращения к утраченной еще в 1990-е годы многовекторности российской внешнеэкономической стратегии. Это, конечно, нужно было начинать делать еще в 2008 году, когда финансовый кризис показал всю уязвимость российской экономики, накрепко привязанной к стагнирующему ЕС. Но тогда не было нынешних политических условий. Согласимся: в политически благопристойной ситуации, пусть и сопряженной с экономическим кризисом, вряд ли бы вопрос о «развороте» мог возникнуть. Символом «разворота России на Восток» стало, конечно, стратегическое партнерство с Китаем, что не совсем правильно. Российско-китайские договоренности — это пока обязательства. Российско-индийские и российско-турецкие договоренности, новое качество отношений с Египтом, активизация на «вьетнамском» направлении — это уже реальность. И такую реальность надо очень ценить.
Арктика. Справедливо было бы назвать 2014 год не только «годом Крыма», но и «годом Арктики». Многолетний интерес к арктическим проектам как экономическим, так и геополитическим начал — пусть и не быстро — трансформироваться в реальные проекты. И Арктическое командование, и углеводородный проект «Приразломная» — это уже «ближайшая реальность». Причем реальность стратегическая, вокруг которой будут неизбежно формироваться и реальности тактические: технологии, логистика, система управления, обеспечивающие предприятия, инфраструктура. В результате, уже через пять, максимум семь лет регион получит принципиально новое геоэкономическое, а значит, и геополитическое качество. Тогда «разворот на Восток» будет дополнен «разворотом на Север» — к единственному остающемуся у России и у мира в целом нетронутому ресурсному региону, время которого придет после 2030-го, когда и развернется борьба за новое глобальное лидерство.
Но 2014 год был и «годом Каспия». Долгие годы стороны «перетягивали канат», чтобы затем сравнительно быстро договориться на, кажется, взаимоприемлемых условиях. Правда, это странным образом совпало с существенным усилением российских военных и военно-морских возможностей в регионе. А в целом Каспий становится важнейшей точкой на карте мира — совершенно очевидно, причем, это реальность самого ближайшего будущего, вызванная к жизни в том числе и событиями 2014 года. И именно от России и ее политических решений будет зависеть, станет ли это «точкой риска» или «точкой развития».
Новая экономика. Конечно, ожидать повторения «чуда» 1998 и 1999 годов не стоит. Но позитивные тенденции уже есть: прекратилось бездумное наращивание корпоративного долга. За что также надо сказать искреннее спасибо новой политической ситуации и санкциям. Хорошо и то, что российский корпоративный мир, в том числе и государственные компании, вспомнили слова «экономия» и «эффективность», неведомые последние 10 лет. Главный тест на дееспособность, однако, российская экономика будет сдавать не в 2015-м, а в 2016 году. Относительно спокойно пройти 2015 год еще можно будет за счет резервов прошлого, но чтобы обеспечить устойчивое развитие в 2016 году, нужно новое состояние российской экономики. Конечно, российские «капитаны экономики» в массе своей, но все же не все, превратились в персонажей светской хроники и не способны на большие «подвиги». Но в том-то и смысл новой политической ситуации, что она формирует спрос на нового собственника. Который скорее раньше, чем позже, займет свое место, потеснив привычную бизнес-тусовку, что, к слову, будет и серьезным политическим вызовом.
Если оглянуться, то понимаешь, что 2014 год был не «про что», а «зачем». Уже в 2013 году в обществе на разных его уровнях вызревала потребность если не в переменах, то в хорошей встряске. Почти по классику: «верхи обленились, а низам надоело». И эту потребность кто-то должен был «оседлать». Власть в силу ряда причин, в том числе и субъективных, была вынуждена, почти принуждена действовать первой, хотя в январе 2014-го это было далеко не так очевидно. Но создав новый политический контекст, власть лишила и себя возможности существовать «по-старому», возможно, пока еще не вполне осознавая это. И, пожалуй, необходимость меняться самой для власти стала и главным итогом 2014 года, и главным вызовом на 2015-й. В 2014 году Россия вышла из состояния застоя. И это уже хорошо. Но это только первый шаг. Следующие шаги будут гораздо более требовательными и тяжелыми.