29 декабря 2014 года иностранные компании, участвующие в проекте «Южный поток», объявили о своем выходе из него, тем самым подтвердив окончание этой эпопеи. Крах проекта шокировал всех его участников, ведь еще в начале года казалось, что все возникшие вокруг него затруднения вполне преодолимы. Впрочем, это не первый и, видимо, не последний случай, когда крупный трубопроводный проект либо срывается, либо оказывается в центре череды скандалов. «Лента.ру» решила напомнить о некоторых из них.
Этот проект несколько лет назад считался серьезным конкурентом «Южного потока» и в некотором смысле был еще перспективнее. Хотя бы потому, что ему оказывали поддержку: политическую — ЕС и моральную — США. В консорциум входили крупнейшие европейские компании, некоторые из них впоследствии присоединились к «Потоку». Планировалось, что газопровод будет поставлять около 30 миллиардов кубометров газа в год с месторождений Закавказья и Средней Азии.
Многостороннее соглашение о строительстве трубопровода было подписано в 2009 году Турцией, Австрией, Болгарией, Румынией и Венгрией при участии председателя Еврокомиссии Жозе Мануэла Баррозу. А год спустя Бухарест и Будапешт даже начали строить свой участок газопровода, что обошлось им в несколько десятков миллионов евро.
Тем не менее не был решен ключевой вопрос — откуда, собственно, брать газ? Все понимали, что ресурсов азербайджанского месторождения Шах-Дениз, скорее всего, не хватит для заполнения трубы под завязку. Рассчитывали на туркменский газ, но Ашхабад заключил выгодную сделку с Китаем и перенаправил свои газовые потоки (ранее снабжавшие Европу и Украину через российскую территорию) на восток. Что касается варианта с Ираном, то там имелись две проблемы: неясно, какое именно месторождение можно в теории задействовать, а также режим антииранских санкций, который в 2012 году только усилился.
Ко всему вышесказанному добавился и конфликт Турции с Арменией, из-за которого оказалось невозможно протянуть нитку газопровода по территории закавказской страны. В итоге к 2011 году проект, который был уже практически «на мази», затрещал по швам. Страны и представляющие их компании выходили из консорциума одна за другой. В 2012-м стало ясно, что проект в его нынешнем виде имеет нулевые перспективы. В ЕС, проанализировав сложившуюся ситуацию, решили ограничиться менее амбициозным Трансадриатическим газопроводом, а также привести «Южный поток» в соответствие со своим законодательством.
Еще один грандиозный проект, в который вмешалась политика. После прихода к власти в Ираке контролируемого шиитами правительства на Ближнем Востоке образовалась ось дружественных режимов, решивших извлечь из этого максимальную экономическую выгоду. Европа нуждается в газе, а в Ираке и особенно в Иране его хватило бы на весь континент. Сирия должна была стать ключевым перевалочным пунктом.
Пропускная способность газопровода оценивалась в 40 миллиардов кубометров в год. Это существенно больше как «Южного потока», так и Nabucco. Предполагалось, что снабжение обеспечат ресурсы месторождения Южный Парс, разрабатываемого Тегераном в Персидском заливе. Причем первоначальная стоимость проекта была весьма щадящей — не более 6 миллиардов долларов. Позже сумма увеличилась до 10 миллиардов, но и это куда меньше, чем у Nabucco (минимум 18 миллиардов долларов) и «Южного потока» (свыше 20 миллиардов).
Однако в 2011 году в Сирии разгорелась гражданская война, перекинувшаяся затем и на Ирак. Кроме того, европейские инвесторы в проекте с 2010 года не участвовали, а в условиях жестких финансовых санкций против Дамаска и Тегерана найти внутренние средства на реализацию столь масштабного проекта было невозможно. В итоге проект заморожен, и когда к нему вернутся, сказать трудно. Для этого нужно стечение множества обстоятельств: от завершения войны на Ближнем Востоке (чего пока никак не предвидится) до снятия или хотя бы ослабления санкций против Ирана (после подвижек в начале 2014 года процесс вновь затормозился).
Этот газопровод — прямой конкурент предыдущему. Должен был доставлять газ в Европу с того же самого месторождения Южный Парс — только его катарской части. По одной из версий, гражданская война в Сирии случилась не без участия заинтересованных лиц из Катара, рассчитывавших на приведение в стране к власти более лояльного правительства как раз ради реализации своего газового проекта.
Запасы газа в крошечном ближневосточном эмирате исключительно велики, но сейчас катарцам приходится заниматься его сжижением и экспортировать посредством танкеров — в основном, на Дальний Восток. Это хоть и выгодно, но дорого. Европа же привыкла к трубопроводной системе, хотя мощности для переработки сжиженного газа строятся.
Так или иначе, но быстрого переворота в Сирии не вышло, и война перешла в затяжную фазу. Пример Ливии показывает, что это не всегда препятствует экспорту углеводородов, но здесь, определенно, не тот случай. В общем, перспективы проекта более чем туманны.
Разнообразные проекты строительства нефте- и газопроводов в Северной Америке отменяются регулярно. Но по причинам, в основном, делового характера. Так, например, случилось с нефтепроводом от сланцевого месторождения Баккен (Северная Дакота) в Оклахому. Просто не нашлось достаточного количества поставщиков. Это во многом объясняется «кочующей» бизнес-моделью на сланцевых месторождениях, где та или иная компания постоянно должна бурить новые скважины. Причем часто в десятках километров от мест, где добыча велась раньше.
Куда более крупный проект с неясной судьбой — нефтепровод Keystone из Канады в США. Частично он реализован, и труба ежедневно пропускает через себя около 600 тысяч баррелей нефти. Однако есть серьезные вопросы в связи с планом ее расширения в два раза (проект Keystone XL). Инициатива встретила яростное сопротивление экологических организаций, считающих, что нефтепровод угрожает окружающей среде западных штатов США, в первую очередь, Небраски. Подключились и многочисленные борцы с изменением климата, напиравшие на то, что сырье для нефтепровода производится из канадских битумных песков, в процессе чего выделяется особенно много углекислого газа.
Работы по проекту приостановлены еще в 2010 году, когда вопрос дошел до Конгресса и президента США. С тех пор американское государство не может сказать трубопроводу ни да, ни нет. Что интересно: опросы показывают общее расположение американцев к проекту. Около двух третей респондентов готовы поддержать строительство. Однако экологическая оппозиция действует чрезвычайно активно и агрессивно, регулярно проводя акции протеста как в Вашингтоне, так и в студенческих кампусах. В результате давления лоббистских групп решение по проекту в Белом доме до сих пор так и не принято.