Впервые Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) коммуницировал жалобу юного россиянина, ставшего жертвой издевательств в детском саду. Это случилось еще в 2005 году. Почти 10 лет мама ребенка не прекращала борьбу за возбуждение уголовного дела.
«Можете меня поздравить! Я стала адвокатом!» — сообщила мне по телефону Ольга, жительница Санкт-Петербурга. Юрист поневоле, переквалифицировавшийся в адвокаты из маляров, она уже десять лет отстаивает права своей семьи. Решение ЕСПЧ ожидается к лету: как считают представители заявителя, в результате издевательств в детском саду мальчик получил глубокую психологическую травму, из-за которой у него развилось неврологическое расстройство средней степени тяжести (имя ребенка не указывается из соображений неприкосновенности личной жизни потерпевшего). История, перевернувшая жизнь обычной питерской семьи с ног на голову, началась в 2005 году.
В ясельной и младшей группе все было хорошо. Но осенью 2005 года мальчик В. перешел в среднюю группу с новыми воспитательницами: 20-летней выпускницей педучилища и ее подругой. 7 ноября 2005 года (Ольга точно запомнила дату) мальчик отправился в садик здоровым и веселым, а встретил маму вечером странно: зажмуривался, не мог открыть глаза полностью. Оказалось, воспитательницы «в профилактических целях» закапали всей группе альбуцид в глаза, потому что один ребенок пришел в сад с конъюнктивитом. «Мало того, что у сотрудников детсада нет на это полномочий, да и без ведома и согласия родителей этого делать нельзя, так еще и сам препарат агрессивный, а у нашего сына аллергия», — говорит Ольга.
Родители побежали к окулисту. От него — к неврологу: выяснилось, что у физиологической реакции ребенка неврологические причины. Мальчик стал наблюдаться у врача, принимать лекарства, а в садик ходил без настроения.
Родители пытались прояснить ситуацию с садом, потом написали жалобу в СЭС и в департамент образования. Департамент никак не отреагировал на действия воспитателей, но перевел ребенка в другое дошкольное учреждение, которое больше подходило ему и по профилю: у мальчика была диагностирована патология почек.
В. заметно повеселел. И все было хорошо, пока однажды кто-то из воспитателей за шалости не пригрозил в шутку отправить его в старый садик. Это произвело невероятный эффект. «Из сада я вела его рыдающего, и он постоянно просил ни в коем случае не отдавать его в старый детский сад, — говорит Ольга. — Причем тут же вернулись неврологические проблемы, которые мы с трудом сняли за прошедший период: у него задергались лицо, плечи, голова, мы даже вызвали скорую помощь».
И тут пятилетний ребенок не выдержал. Он признался маме, что в старом садике над ним издевались. И рассказал родителям подробности. Например, если дети не слушались, воспитатели запирали их на тихий час в темном туалете, причем пугая, что там живут крысы. А грызуны действительно в здании водились. Иногда тех, кто шумит в тихий час, заставляли стоять с поднятыми руками. Особо болтливым во время обеда заклеивали рот скотчем, а В. даже склеили и руки, потому что он попытался снять скотч с губ. И так далее. Родители забили тревогу.
Но это еще было не все. Отец ребенка Виктор сразу после истории с альбуцидом отправился разбираться в садик. Разговор вылился в конфликт. Через неделю по иску сотрудников детского сада против Виктора было возбуждено уголовное дело по обвинению в нападении на медсестру.
Вскоре Виктора «попросили» и с работы — он обвинялся в покушении на убийство, это тяжкая статья, зачем предприятию такой сотрудник? Родители как могли выкручивались, выискивая деньги на лечение маленького сына.
Дело длилось год и 8 месяцев. Но в суде рассыпалось. «Синяков или чего-то подобного зафиксировано не было, свидетель-воспитательница отказалась от своих показаний, а другой свидетель — нянечка — сообщила, что и вообще подписала бумаги не читая», — рассказала Ольга. В прениях сторон прокурор сообщил, что отказывается от обвинения в покушении на убийство, но усматривает признаки статьи 116 УК (побои). Поскольку по 116-й статье заявления не было, дело просто прекратили — «за отсутствием заявления от потерпевшей».
И только в 2013 году удалось, наконец, добиться полной реабилитации Виктора как невиновного в преступлении. Супруги выиграли также иск о возмещении имущественного вреда в сумме 250 тысяч рублей — это траты на адвокатов, экспертизы и так далее. А вот моральный вред суд оценил только в 30 тысяч.
Ольга, поняв, что юристы ее проблемы решить не могут, решила сама защищать мужа и сына. В 2007-м она поступила в Российский государственный педагогический университет имени Герцена на юридический факультет. В декабре 2014 года получила статус адвоката.
Стажируясь как юрист, Ольга сама писала документы на реабилитацию мужа и жалобы в ЕСПЧ.
Преследование супруга она объясняет реакцией на ее действия. Ведь с самого начала Ольга подала в суд гражданский иск к детскому саду — на возмещение материальных и моральных расходов. В итоге все под влиянием судьи завершилось мировым соглашением — с компенсацией в размере пяти тысяч рублей, а ведь уже тогда лекарства для ребенка обходились в разы дороже.
А в сентябре 2006 года Ольга, услышав от сына подробности того, как с детьми обращались в саду, подала заявление в прокуратуру. В ходе доследственной проверки родители других детей подтвердили рассказы мальчика. Но такое упорство проявила только Ольга. «Другие родители фактически смирились. Не хотели этим заниматься. Да к тому же это были, в основном, молодые мамы. Я поздно родила сына, у меня самосознание другое. Одна мама писала в объяснении: "Но я претензий к воспитателям не имею, считаю, что детьми они занимались". А ведь ее сына тоже запирали в туалете», — говорит Ольга.
Ольга дошла до Генеральной прокуратуры РФ, и в 2009 году возбудили уголовное дело по статье 113 «Причинение средней тяжести вреда здоровью».
В ходе следственного эксперимента ребенка привезли в тот злополучный детский сад, где он должен был показывать и рассказывать, как все происходило. Затем — экспертиза, повергшая Ольгу в шок: маму не пустили в кабинет, а из-за двери доносился смех экспертов. «Он вышел оттуда весь в слезах. "Мама, они мне не верят, они надо мной смеются!" Пока мы возвращались домой, он снова весь задергался, все лечение насмарку! На следующий день мы обратились к своему врачу-психиатру», — рассказывает Ольга.
Эксперты не смогли увидеть причинно-следственную связь между заболеванием ребенка и действиями воспитателя. Решив пресечь все подозрения относительно психики сына, Ольга отправилась с В. на МРТ. Исследование подтвердило: головной мозг мальчика абсолютно здоров. То есть все имеющиеся отклонения — следствие внешних факторов, а не врожденных заболеваний.
Дело закрыли. Приложив невероятные усилия, Ольга все же добилась отмены этого решения. Отправилась в Москву в Институт Сербского, где с В. провели экспертизу. Там установили прямую причинно-следственную связь между случившимся в дошкольном детском учреждениями и состоянием ребенка.
Всего за минувшие годы дело приостанавливали и возобновляли более 10 раз. Следователи то не видели состава преступления, то не усматривали вообще события преступления. То есть вроде бы ничего и не произошло противозаконного. Потом, опять же, и все сроки вышли — один из отказов в возбуждении дела мотивировался именно так. Последний отказ Ольга получила в прошлом месяце, ее апелляционная жалоба ждет рассмотрения. «Следователи смеются над тем, что я пожаловалась в ЕСПЧ, — грустно улыбается Ольга. — Меня уже везде узнают, я уже у них звезда. А в суде, наверное, бумажки крутят — кто вытянет короткую, тому и рассматривать мое дело. Всем это надоело».
Между прочим, Ольга обращалась и к институту уполномоченных по правам ребенка. «Я записалась на прием к Астахову. Приехала в назначенный день и час, а он меня не принял. Вышла в пустом зале девочка какая-то, сказала, что его нет, но она обязательно все передаст…. В итоге мое обращение просто спустили в Санкт-Петербург к Светлане Агапитовой», — вспоминает Ольга. Но результата это не принесло.
Ольга Садовская, юрист «Комитета против пыток», представляющая интересы мальчика в Европейском суде по правам человека, рассказала корреспонденту «Ленты.ру», что в жалобе, недавно коммуницированной Страсбургом, защита говорит о нарушении статей 3 и 13 Европейской конвенции о защите прав человека — это жестокое обращение и отсутствие эффективного расследования.
К лету, предполагает юрист, можно ждать решения по делу. Мальчику В. исполнилось 13, а та детская травма «аукается» до сих пор. Он по-прежнему не может один находиться в темноте, в своей комнате и вообще в помещении. В семье даже поменялись социальные роли: папа теперь всегда дома, с сыном, а мама, адвокат, работает.
Позиция Российской Федерации по делу мальчика В. сводится к тому, что следствие здесь, в России, еще не завершено, а потому говорить о чем-то в международном суде пока рано. К тому же медсестру детского сада привлекли к дисциплинарной ответственности, так что все виновные наказаны.
Кстати, в Российской Федерации есть примеры приговоров по делам подобной категории, поражающие своей мягкостью. Небольшой штраф — так обычно оценивают наши судьи издевательства над детьми. Мировой судья Барятинского района Калужской области признала вину учителя физкультуры местной школы, оскорблявшего и унижавшего детей. Приговор: штраф 50 тысяч рублей. В Магаданской области разбиралось дело воспитательницы детского сада. Родители заметили, что дочь ложится спать, с головой накрываясь одеялом, хотя раньше этого не делала. В играх стала бить своих кукол. Оказалось, воспитательница била ее по лицу. У другого мальчика был аффективно-респираторный синдром — при сильном страхе он мог кратковременно терять сознание, и это случалось у него в этом садике, куда он шел с плачем. Суд, вынося решение, отметил: воспитатель действовал, «осознавая, что ребенок находится в беззащитном и зависимом от нее состоянии». Но итог поражает: по статье 156 УК «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего» воспитательнице назначили всего 25 тысяч рублей штрафа.
А ведь жестокое обращение с детьми, как сказано в постановлении пленума Верховного суда РФ еще от 1998 года «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей», может проявляться «не только в осуществлении физического или психического насилия над ними, но и в применении недопустимых методов воспитания — грубом, пренебрежительном, унижающем человеческое достоинство поведении по отношению к детям». Но суды не спешат строго наказывать за это.
Да и следственные органы, как видно по истории В., не отличаются рвением в расследовании таких правонарушений. «Проблема неэффективного расследования — одна из главных. То же самое с расследованиями применения пыток полицейскими и другими представителями власти в отношении граждан, — говорит Олег Новиков, представитель Фонда «Общественный вердикт». — После реформы следствия есть незначительные изменения, но по-прежнему многие преступления против личности расследуются по 5-8 лет. Мало кто из потерпевших готов бороться так долго, многие опускают руки. Но есть и такие, как мама этого ребенка. Она обратилась в ЕСПЧ, потому что в данном случае следствие вообще не работает. Создается впечатление, что тут не стремление восстановить справедливость и нарушенные права ребенка, а намеренное затягивание дела. Да и чиновникам специальной сферы — защиты прав детей, такое ощущение, важнее заниматься нарушениями прав детей в сопредельных странах, когда дела раскручены в СМИ. А рядовые случаи, как дело мальчика В., не удостаивается внимания детского уполномоченного».
«К сожалению, это лишь одна из многих "неуслышанных" историй, — соглашается и Александра Тимошенкова, управляющий партнер юридической фирмы «Тимошенкова и партнеры». — Почему такая пассивность? И почему многие родители вообще не обращаются в полицию или прокуратуру, а, повозмущавшись, просто переводят ребенка в другой садик или школу? Да потому что родители предпочитают спасти своего ребенка, отказываясь от борьбы за правду, которой все равно не добиться».
«В таких ситуациях спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Пока правоохранительные органы соизволят предпринять меры, от психики ребенка может уже ничего не остаться, и потребуется помощь не юридическая, а психиатрическая. И родители это понимают», — отмечает юрист.
Александра советует действовать в подобных ситуациях быстро и решительно. Первой дверью после детского сада должна стать не полиция, а психолог, невролог или психотерапевт, которые проверят ребенка и дадут заключение о его состоянии, как это и сделали родители В. «Получите от специалиста документ относительно возможности негативных последствий — это необходимо для дальнейшего расследования, — рекомендует эксперт. — Кстати, если бы ребенка вел с первых лет жизни один и тот же специалист, то он бы без труда определил изменения в его поведении, что могло бы стать одним из основных доказательств причинно-следственной связи. При наличии телесных повреждений нужно отправиться в травмпункт и поликлинику, чтобы зафиксировать травмы. Забирать следует все справки и заключения, включая рентгеновские снимки. После процедур "фиксации" нужно обращаться одновременно в органы опеки и попечительства, прокуратуру, полицию и в суд — при наличии достаточных доказательств. Необходимо отслеживать сроки рассмотрения заявлений и жалоб, и при отсутствии письменного ответа сразу же подавать повторные с жалобой на нарушение сроков. Помните: любой заявитель имеет право на ознакомление с материалами проверки — то есть право знать, какие конкретно действия осуществили представители власти, чтобы разобраться в ситуации. Государственные органы власти также несут ответственность за "ничегонеделание" и обязаны возместить вам причиненный ущерб».