В Политехническом музее во вторник, 3 февраля, заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин прочитал лекцию «Военные технологии: прогнозы развития» — о тенденциях развития военных технологий и способах ведения войн, когда многие традиционные классы боевой техники либо подошли к объективному пределу своего развития, либо устарели.
Ядерное оружие остается оружием абсолютным и всепобеждающим, с другой стороны, у него есть небольшой недостаток: его невозможно применить. В мятежной противопартизанской (с одним из субъектов) войне им невозможно воспользоваться в принципе, в войне против неядерной страны оно будет избыточным с военной точки зрения и совершенно невозможным с политической. В случае войны двух имеющих ядерное оружие стран — это неизбежное поражение обеих стран с полным уничтожением без возможности взятия реванша.
Поэтому ядерное оружие — это по сути не оружие, а политико-психологический фактор. Кроме того, ядерное оружие неприменимо из-за одного из своих поражающих факторов — радиоактивного заражения. Оно надолго делает территорию непригодной для жизни, а при массированном применении необратимо разрушает биосферу Земли. Если бы не радиоактивный фактор, то применять это оружие можно было бы вполне. А вот термоядерная и водородная бомба этого фактора не имеют. Водородная бомба не имеет критической массы, то есть термоядерные и водородные заряды могут быть сколь угодно малыми — вполне вписываются в концепцию высокоточного оружия и точечных ударов. Если удастся создать источник энергии, компактный по размерам и устойчивый к температурам и перегрузкам, чтобы его можно было перенести в боевую часть ракеты, тогда станет возможным создание чистой термоядерной бомбы и использование ядерного оружия сколь угодно малых размеров без опасения устроить ядерную зиму. Кто создаст такой источник энергии, станет властелином мира.
Баллистические ракеты, то есть средства доставки ядерного оружия к цели, уже достигли предела своего развития, небольшие прибавки к скорости по сути ничего нового уже не дают. Видимо, генеральной линией их развития станет создание малогабаритных ракет скрытного базирования. В позднем Советском Союзе была такая разработка под шифром «Курьер», когда ракету планировалось скрывать в обычном грузовом автомобиле. Это направление станет главным, но не только с межконтинентальными, но и с ракетами средней и малой дальности. С крылатыми ракетами это сделать будет еще проще. Прообразом такой ракеты стала американская «Томагавк», хотя у нее есть определенные недостатки: она дозвуковая, то есть летит медленно и большая по размерам, что требует крупных носителей. В России есть своя концепция крылатых ракет — ракеты семейства «Калибр», более известные по экспортному названию как Club, и ракеты «Яхонт» и «Оникс». Дальность у них меньше, чем у «Томагавка», зато выше скорость и меньше габариты, поэтому они универсальны по носителям.
Развитие крылатых ракет — мейнстрим в США. Совершенствование этого направления идет по увеличению дальности, повышению скрытности и увеличению скорости, что затруднит работу ПВО. И что очень важно: если все крылатые ракеты рассчитаны на прямое попадание в цель, то кинетическая энергия удара становится дополнительным поражающим фактором, то есть если сделать гиперзвуковую ракету, то, возможно, ей вообще не понадобится поражающая часть.
Развитие остальных систем вооружения сейчас определяется концепцией сетецентрической войны (Network-centric warfare), разработанной в США и обкатанной в двух войнах в Ираке и Югославии. Этапы ее развития таковы: сначала создавались автоматизированные системы управления войсками, потом произошло их объединение в единую систему, потом к ним подключили средства связи и разведки, а затем к ним подключались боевые платформы (танки, самолеты, корабли). В результате вышла гигантская сеть со связями не только иерархическими, но и горизонтальными. Все обмениваются информацией со всеми, то есть максимальная ситуационная осведомленность.
Для сетецентрической армии получается компьютерная игра «против апокалипсиса». Сама по себе концепция революционна. Хотя довольно быстро она дошла до абсурда. После падения главного соперника (СССР) и после блестящей победы в первой войне против хорошо вооруженного Ирака военное командование США пришло к выводу, что армии не нужно много тех самых платформ, то есть классической боевой техники. В результате началось массовое сокращение боевой техники на Западе, при этом остальная техника стала дороже, например авиация. Любой современный боевой самолет дороже золота, то есть он стоит дороже той же массы золота. Из-за этого возникла интересная ситуация: платформы стали дорогими, а потеря их теперь просто невозможна. Если раньше потеря истребителя была статистикой, то теперь — почти катастрофа.
Кроме того, цена боеприпасов стала равна цене их цели, чего никогда раньше не было в истории. Война в Югославии была выиграна одной авиацией, потерь не было, сухопутные войска США не пострадали вообще, однако НАТО потратило на эту войну столько же, сколько потеряла Югославия, что совершенно ненормально.
Еще больший абсурд был в Ливии во время войны 2011 года, когда США подавили ПВО Ливии, а далее вышли из войны, дав повоевать европейцам, которые истратили огромное количество высокоточных боеприпасов на имеющийся у Каддафи металлолом 60-70-х годов. При этом европейцы не смогли этот металлолом подавить. Одна за другой страны вышли из войны, так как боеприпасы у них просто кончались. К концу операции воевали только англичане и французы, у них осталось боеприпасов на два месяца, поэтому им пришлось подкупить племена, воевавшие на стороне Каддафи, и использовать спецназ и ЧВК. Гигантские расходы на операцию оказались бессмысленными. Поэтому итог войны между сетецентрической армией и большой обычной армией, как и раньше, зависит от количества и качества тех самых платформ, то есть классической боевой техники.
Бытует мнение, что танк свое отжил. Действительно, из нынешней концепции танка выжать что-то новое не удается. Увеличить броню и калибр невозможно из-за увеличения массы. Кроме того, танку нужна своя ПВО, но втиснуть ее некуда. Танк переживает кризис. Однако он никуда не денется, сколько бы его ни хоронили. Ни один класс боевой техники не сочетает в себе такую подвижность, защищенность и огневую мощь. Даже сетецентрические американцы во время второй войны в Ираке въезжали в Багдад на танках, и потом в противопартизанской фазе войны танк для них был основой. Замены ему нет.
Считается, что нечто новое может дать активная защита танка: система обнаруживает все подлетающие к танку боеприпасы и с помощью небольших снарядов их поражает. В Израиле считают, что эта система может заменить броню, что даст возможность увеличить пушку и количество боеприпасов. Эта идея маловероятна, потому что такая система должна работать на 100 процентов, а если она станет работать на 99 процентов, она будет никому не нужна. Снарядики могут закончиться, а система наведения повреждена из обычного стрелкового оружия, и танк окажется без защиты. Такая система может быть только хорошим дополнением к танку.
Если танк будет жить, то БМП в ближайшем будущем исчезнет. Ее концепция, как показало время, оказалась порочной. Предполагалось, что она будет возить пехоту в одном порядке с танками, но при этом БМП не имела танковой защиты. Во всех конфликтах в Ираке, Чечне, Донбассе БМП теряется больше, чем танков и БТР вместе взятых. Солдаты ездят на БМП исключительно верхом, потому что броня БМП не защищает, а убивает. Единственное спасение для БМП — создание машин с тем же уровнем защиты, что и у танков. Такая концепция реализуется только в двух странах — России и Израиле.
БТР не претендуют на то, чтобы воевать в одних порядках с танками, поэтому они не умрут. Защищены они плохо, но они дешевые. У БТР сейчас две линии развития. Первая — создание тяжелых БТР на базе швейцарской Piranha-3, на них ставятся тяжелые пушки. Это бюджетный вариант для войн низкой интенсивности. Вторая — возвращение к бронеавтомобилям, с которой и началась идея бронетехники. Толчок этому дала афганская война НАТО. Там их было наштамповано несколько десятков тысяч. Это бронированные грузовики с бронированным днищем, защитой против мин. Доведение этой линии до совершенства — создание боевых грузовиков, совсем без брони, но с вооружением (подобные были у англичан в африканской кампании в 1942-1943 годах), багги и квадроциклов.
Развивать артиллерию дальше — сложно, но, как показывают события на Донбассе, если бы у Киева не было так много артиллерии, то армия Украины не смогла бы воевать вообще.
Буксируемая артиллерия достигла пределов своего развития еще в 40—50 годы. Во всех передовых армиях используются пушки тех времен. Единственное исключение — американская гаубица М777, ее плюс в том, что она легкая и ее перевозят на подвеске любого вертолета. Развивается только самоходная артиллерия, точность и дальность стрельбы. Разрабатывается управляемый снаряд. Но это большая проблема, в том числе, опять же, из-за высокой цены. Американцы сделали для М109 управляемый снаряд Excalibur. Его широко рекламировали, но он стоил 150 тысяч долларов, американцы быстро поняли, что любая из его целей будет стоить значительно дешевле. Поэтому программа была закрыта.
В конструкции возникло сейчас направление бюджетных самоходок — когда делают обычный грузовик, в кузов которого ставится буксировочная пушка. Прародителями этой концепции стали израильтяне со своей САУ ATMOS. Активно делают самоходки в Казахстане, они ставят гаубицы Д30 в кузов КамАЗа.
Реактивная артиллерия более перспективная, чем ствольная, у которой недостаток точности компенсируется количеством снарядов в залпе, кроме того реактивный снаряд проще сделать управляемым. Здесь передовые позиции у Китая. Их РСЗО из серии WeiShi становятся стратегическим оружием, потому что их дальность 200-400 километров, что дает огромные возможности армии.
В России есть не менее интересная концепция тяжелых огнеметных систем, известная как «Буратино» и «Солнцепек», обладающие исключительной поражающей способностью. Единственная их проблема — небольшая дальность стрельбы. Если скрестить китайскую и российскую системы, то армия получила бы систему, сравнимую с тактическим ядерным оружием без вредных качеств. Пока этого нет, но будет.
Перспективным направлением является создание безэкипажных систем, или боевых роботов. Они особенно ценны для западных армий, которые патологически боятся человеческих потерь. Уже сейчас широко используются роботы-саперы, правда, в основном спецслужбами. США разрабатывают транспортный робот, уже демонстрировали публике робота «AlphaDog», который должен носить за пехотой груз. Однако он оказался бесполезен, потому что очень шумный и поглощает много топлива. Тем не менее это очень важное направление. Кроме транспортного робота, армию интересуют роботы-пехотинцы и танки. Особо ценный вариант — переделать старые танки в роботов для прорыва обороны противника. Потерять такой танк будет не жалко.
С роботами-пехотинцами дело обстоит сложнее, так как, как бы это цинично ни звучало, пехотинец-робот должен быть дешевле пехотинца-человека. Сейчас на Западе есть роботы, которые используются для обороны стационарных объектов и полноценными роботами-пехотинцами они считаться не могут. Самая большая проблема с роботами — связь и управление. Это касается как наземных роботов, так и беспилотников. При потере связи с оператором робот теряется или, в худшем случае, захватывается противником. Решить эту проблему пока невозможно, потому что средства радиоэлектронной борьбы развиваются быстрее, чем робототехника.
Другой вариант — создавать автономных роботов, но с ними другая трудность: нужна сложная система программирования, чтобы они опознавали своего и чужого, и различали цели. Кроме этого, есть философская проблема: если робот телеуправляемый, то это человек убивает человека новым способом, а если автономный, то, значит, робот получил право убивать человека. Через это скорее, чем через ядерную войну, человечество придет к своему концу. Тем не менее их будут разрабатывать активно.
Авиация после побед США в Ираке и Югославии стала новым богом войны, но именно ее коснулось подорожание техники. При этом истребители дошли до пика своего развития, по многим параметрам даже начался откат назад. Максимальные скорости полета истребителей были достигнуты в 60-е годы, теперь они только снижаются. Полет на максимальной скорости никому не нужен: самолет жрет огромное количество топлива и не может совершать никаких маневров. Прорывом считается создание истребителей пятого поколения, к которым предъявляется много самых разнообразных требований, в частности сверхзвуковая крейсерская скорость, сверхманевренность, практически полная невидимость, ракурсность вооружения, полная ситуационная осведомленность и более низкая цена, чем у самолетов четвертого поколения.
Американцы являются также пионерами в этой области, именно они выработали эти требования к самолетам и создали F-22 и F-35. Последнее выполнить не удалось: у самолетов пятого поколения выдающиеся характеристики, как и цена, что делает истребитель практически неприменимым в бою. Если с двух сторон будут участвовать истребители пятого поколения, то они не смогут обнаружить друг друга на больших дистанциях и дальний воздушный бой снова уйдет в прошлое, будет вестись преимущественно dog-fight, как называют ближний бой американцы. В таких боях потери всегда очень высоки, и истребители стоимостью по 100 миллионов долларов, и истребители, созданные в лучшем случае в количестве нескольких сотен или даже десятков, будут уничтожены мгновенно. Поэтому сейчас сказать, насколько хороша идея создания истребителей пятого поколения, сложно. Может быть, это идея тупиковая, а может быть гениальная.
Сегодня речь идет уже и об истребителях шестого поколения, которые очевидно должны быть сверхзвуковыми и очевидно беспилотными — совершенно непонятно, как это будет достигнуто в реальности. Сейчас среди истребителей рекордсменами являются F-16 и Су-27, это истребители четвертого поколения, которых сейчас создано больше всего — это самый простой путь и, очевидно, он и дальше будет эксплуатироваться.
Что касается бомбардировщиков, то класс фронтовых бомбардировщиков умер, полностью слившись с истребителями — самолетами многоцелевыми. Стратегические же бомбардировщики сохранились, естественно, в трех главных странах мира: США, России и Китае. Есть несколько концепций развития таких самолетов, которые по сути уже реализованы, их только можно развивать дальше. Носитель большого количества крылатых ракет, дозвуковой самолет большой грузоподъемности, который не будет входить в зону противника (именно в этом его преимущество). Этого типа самолеты B-52 и Ту-95. Другие две концепции рассчитаны на прорыв ПВО. Это либо сверхзвуковой низковысотный типа Ту-160, либо высотный, основанный на невидимости Б-2, в последнем случае цена становится абсолютно запредельной. Какая из этих концепций в какой стране будет выбрана, сейчас трудно сказать.
Класс штурмовиков, то есть самолетов, работающих непосредственно над полем боя, более или менее тоже умирает. Он ограничен двумя самолетами — А-10 американским и нашим Су-25, новые специализированные штурмовики никто не создает, зато появился очень необычный класс легких штурмовиков, которые создаются на базе сельскохозяйственных самолетов — в Америке это направление развивается. Это самолеты HC-208 и «воздушный трактор» AT-802, плюс появился специализированный легкий штурмовик «Скорпион». Они рассчитаны исключительно на противопартизанскую войну, потому что не могут работать при наличии у противника хоть какой-нибудь ПВО. Но поскольку противопартизанская война очень популярна, то эти самолеты занять свою нишу вполне могут. Классические же штурмовики заменяются, во-первых, боевыми беспилотниками, во-вторых, ударными вертолетами.
Вертолет — машина очень уязвимая, но при этом настолько универсальная, гибкая, маневренная, что никакой замены ей не может быть в принципе. Очень показательно, что наш Ми-8 пошел в производство в 1961 году и будет производиться еще неизвестно сколько. Он, конечно, видоизменился за это время, но кардинально модернизировать его смысла нет. Американцы в 1994-м закрыли производство «Апачей», вместо них предполагая создать футуристический вертолет «Команч», а потом поняли, что в этом нет никакого смысла: новый вертолет очень дорогой и все равно чрезвычайно уязвимый. Поэтому они закрыли программу и в 2005-м возобновили производство «Апач». Единственная попытка модернизировать вертолеты — это добавить винт тянущий или толкающий и увеличить тем самым скорость до 400 километров в час.
Для возрождения дирижаблей есть все условия — несущим газом стал безопасный гелий, а не водород, который погубил старые дирижабли. При этом появились новые материалы для оболочек. У дирижабля огромные преимущества: он может летать месяцами, он может быть как пилотируемым, так и беспилотным, ему не нужны взлетно-посадочные полосы, он может нести нагрузку гораздо большую, чем любой самолет, он может заменять спутники связи, транспортные машины, аппараты дальнего радиолокационного обнаружения и даже средства ПВО. Недостатки: небольшая скорость, дороговизна гелия, а главный недостаток — плохая репутация, все вспоминают его историю 30-х.
Беспилотники сейчас создают даже в тех странах, где нет армии. В первую очередь создаются самолеты-разведчики, которые существуют в широчайшем диапазоне от высотных, летающих по несколько суток, до микробеспилотников, которые запускаются с руки. Сейчас популярно направление по созданию беспилотников размером с маленьких птиц и даже насекомых. Без дронов никакая война невозможна: именно они дают армиям всю необходимую информацию.
Но больше всего военные заинтересованы в создании боевых беспилотников, которые заменят штурмовые самолеты. Проблемы с ними такие же, как и с роботами. Существует два вида боевых американских беспилотников Predator и Reaper, они применяются широко, но исключительно в противопартизанских войнах, так как это легкая жертва любого ПВО. Таких аппаратов было потеряно более 100, из них боевые потери всего 20. Полноценными боевыми машинами они не являются. При всем интересе к ним, пилотируемую авиацию они не заменят.
Наземное ПВО имеет огромное значение в связи с развитием авиации. Сейчас перед ПВО стоят две противоположные задачи: появление высокоточных боеприпасов крылатых ракет большого радиуса действия, которые создают для ПВО непосильную задачу, когда она борется не с носителями, а с боеприпасами. Такая борьба автоматически проигрывается, так как истощается боекомплект. Эту проблему решить можно с помощью развития дальности стрельбы, но до этого придется улучшить дальность определения РЛС. Но здесь не все беспросветно. Противоположная задача — борьба ближнего действия с прорвавшимися высокоточными боеприпасами и беспилотниками, в том числе микробеспилотниками. Против них ЗРК бесполезен. Решением этой проблемы является радиоэлектронная борьба или, второй вариант, — лазер.
Флот является инновационным видом вооруженных сил, потому что корабли крупные и хорошо обеспечены энергией. В них можно много всего вместить. Самые перспективные — это подводные лодки. Им есть куда расти и по глубине погружения, и по скорости, по скрытности, по номенклатуре и количеству вооружений. Сейчас появились воздухонезависимые энергетические установки различных типов для неатомных подводных лодок, которые могут вообще не всплывать на поверхность и при этом они дешевле атомных и у них нет такого шумящего элемента как контур охлаждения реактора. Они получат хорошее развитие, что уже происходит в Японии, Германии, Швеции. В России тоже есть проект такой лодки — 677 «Лада».
Авианосец после «Нимица» развивать больше некуда, кроме главного на авианосце, то есть авиации. Крупные надводные корабли получили новое развитие после появления в США системы «Иджес» — установок вертикального пуска. Когда к одновременному пуску готовы сотни ракет, причем разного типа. Это дало кораблям совершенно новое качество, они больше не охранники авианосца, а самостоятельная мощная ударная сила. Причем это не только крейсера и эсминцы, а фрегаты. При этом поменялся принцип, это уже не флот против флота, а флот против берега.
Противокорабельные ракеты отмирают, скорее всего, их заменит артиллерия. Например, на эсминце Zumwalt установлено новое противокорабельное оружие, с дальностью стрельбы почти 200 км. Малые надводные корабли: корветы и ракетные катера, по поводу которых была эйфория в 60-70-е, развитие сейчас получить не могут. У них слабое ПВО и ограниченные возможности. Они необходимы только развивающимся странам или странам со сложной береговой линией (Швеция, Норвегия). Только эти катера останутся классическими носителями противокорабельных ракет.
Американцы сейчас активно развивают безэкипажные подводные аппараты для борьбы с подводными лодками. Такой аппарат будет полностью автономным, пока для него создается программа. Если в итоге он будет создан, то на его базе появятся и наземные, воздушные и прочие боевые роботы. Тут и придет конец цивилизации.
По поводу тектонического и климатического оружия имеется масса антинаучных спекуляций. Любые исследования по нему засекречены. Но факт в том, что человечество сейчас не имеет возможности такое оружие создавать, потому что соответствующие природные процессы плохо изучены и главное, что человек не располагает энергиями, необходимыми для этих процессов. Разговоры про такое оружие — спекуляция. Более вероятное оружие — электромагнитное, которое «убивает» всю электронику, после чего армия возвращается даже не во Вторую, а в Первую мировую войну, потому что сейчас ни один самолет не взлетит без электроники. В развитии этого оружия далеко продвинулись в США и России. Такое оружие может быть сдерживающим фактором не хуже ядерного.