Дальнобойная артиллерия, противопехотные мины, танки, аэропланы... Как результат 15 миллионов раненых. Однако если раньше в распоряжении хирургов были только скальпель и зонд для извлечения шрапнели, то в годы Первой мировой военная медицина сделала значительный шаг вперед. Известная еще со времен Наполеоновских кампаний и Крымской войны сортировка раненых стала общим правилом. А вовремя оказанная медицинская помощь спасала до 90 процентов солдат. Именно в Первую мировую появились и стали развиваться пластическая хирургия, токсикология, трансфузиология (переливание крови). А рентгенодиагностика, отлично зарекомендовавшая себя на полях сражений, окончательно превратилась из модного развлечения в науку.
Зимой 1896 года в Петербурге граф Воронцов-Дашков в припадке ревности выстрелил в собственную жену из дробовика. Графиня была тяжело ранена — врачи смогли извлечь лишь часть дроби, другая засела глубоко в тканях, вызвав гнойное воспаление. Графине грозила смерть, графу — каторга. Воронцов-Дашков должен был во чтобы то ни стало спасти жену. Из немецкого журнала он узнал, что физик Вильгельм Рентген открыл особые лучи, просвечивающие человека насквозь. Воспользовавшись связями, граф попросил инженера Александра Сергеевича Попова собрать аналогичный аппарат. Попов согласился. Графиня была спасена.
Вильгельм Конрад Рентген сделал свое открытие всего лишь за несколько месяцев до этой истории — в ноябре 1895 года. В то время он руководил физическим институтом Вюрцбургского университета. В пятницу, 8 ноября, засидевшись допоздна в лаборатории, он случайно обнаружил, что вакуумная трубка, обернутая в черную бумагу, при включении высокого напряжения испускает неизвестные ранее лучи, засвечивающие упакованные в черную бумагу фотоматериалы и заставляют светиться флюоресцирующие вещества. Эти лучи он назвал Х-лучами. Поначалу счел их «колебаниями эфира», но позднее ученые выяснили, что это электромагнитные волны в диапазоне между ультрафиолетовым и гамма-излучением. В России, по предложению физика Абрама Иоффе, ученика Вильгельма Рентгена, их стали называть рентгеновскими.
28 декабря 1895 года Вильгельм Рентген опубликовал результаты исследований в статье «О новом роде лучей». К публикации он приложил снимок — кисть руки своей жены Анны Берты с отчетливо видными костями, суставами и тенью от обручального кольца. Открытие стало сенсацией. Почти тут же несколько крупных промышленников предложили немецкому физику купить права на его изобретение. Однако Рентген отказался патентовать открытие, так как не считал его источником дохода.
Не прошло и месяца с момента публикации статьи, как мир охватила Х-лучевая лихорадка. Чтобы повторить эксперименты Рентгена, нужны были всего лишь вакуумная трубка и источник высокого напряжения, например динамо-машина. Все это имелось в физической лаборатории любого университета. В Берлине, Лондоне, Петербурге, Париже, Риге физики и инженеры собирали рентгеновские аппараты и рассматривали на просвет живых существ — чаще всего лягушек и рыб. Во многих крупных городах работали ателье, в которых за деньги можно было сделать рентген-снимки любой части тела. Врачи лечили Х-лучами стригущий лишай, импотенцию, язву желудка, артрит и депрессию. А в обувных магазинах вплоть до 1950-х годов стояли рентгеновские аппараты, делающие снимки ног клиентов в обуви, чтобы показать, насколько хорошо она сидит.
Но особенно заинтересовались Х-лучами военные хирурги. Одним из первых в боевых условиях рентген-аппарат опробовали итальянцы — в 1896 году во время Первой итало-эфиопской войны военный врач подполковник Джузеппе Альваро искал с помощью Х-лучей пули и осколки в предплечьях солдат. За итальянцами последовали англичане — их аппараты работали в Судане, Индии, Афганистане, Южной Африке. За англичанами — американцы, опробовавшие рентген в 1898 году на Кубе и Филиппинах.
Вера в рентгенодиагностику была настолько велика, что один британский моряк написал Вильгельму Рентгену: «Сэр, во время войны у меня в груди застряла пуля, но врачи не могут удалить, потому что ее не видно. Из газет я узнал, что вы нашли лучи, с помощью которых мою пулю можно увидеть. Не могли бы вы выслать мне этих лучей в конверте, доктора найдут пулю, и я верну вам лучи назад». На что ученый ответил: «В данный момент у меня нет столько лучей, а пересылка их на такие расстояния очень затруднительна. Если вам нетрудно, пришлите мне свою грудную клетку, я найду пулю и верну грудную клетку вам назад».
Россия не отставала от Европы. История чудесного спасения Александром Сергеевичем Поповым красавицы графини получила огласку, и рентгеновскими лучами заинтересовался военный министр Петр Сергеевич Ванновский. Ознакомившись с медицинскими перспективами рентгенологии, он распорядился выделить 5000 рублей, на которые Военно-медицинская академия приобрела в Германии два рентгеновских аппарата, а к ним расходные материалы: фотопластинки и химикаты. В 1897 году русские врачи с успехом использовали рентген на греко-турецкой войне.
Благодаря Попову появились рентгеновские аппараты и на военно-морском флоте. В 90-х годах XIX века он преподавал в Морской военно-технической школе в Кронштадте. Убедившись на собственном опыте в возможностях Х-лучевой диагностики, ученый добился, чтобы рентгеновскими аппаратами были оснащены восемь русских кораблей.
Одним из этих кораблей стал крейсер 1-го ранга «Аврора». Судовым врачом на «Авроре» служил Владимир Кравченко. Он переоборудовал одно из помещений корабля под рентген-кабинет. В 1905 году «Аврора» участвовала в Цусимском сражении, а после того, как русский отряд был интернирован, стояла на рейде в Маниле. Как раз в эти дни Кравченко впервые в мировой корабельной практике обследовал рентгеном 26 раненых. Когда же моряков списали с корабля в американский госпиталь, обнаружилось, что больничный аппарат вышел из строя. Тогда Кравченко перенес на берег рентген с «Авроры», вызвав тем самым восторг американских коллег.
В 1914 году — с началом Первой мировой — рентгенодиагностика стала дежурной процедурой. К этому времени большинство госпиталей воюющих стран уже было оснащено стационарными рентген-кабинетами. Для полевых же нужд придумали передвижные — или, как тогда говорили, «летучие» — станции, обслуживавшие сразу несколько военных частей.
Проще всего «летучий» рентген был устроен в германской армии. Немецкие санчасти комплектовались портативными приборами Siemens-Halske, которые размещались на гужевых подводах для артиллерии. Туда же, в подводу, грузили и динамо-машину, и бензиновый двигатель, приводивший ее в действие. В России вместо подвод использовали автомобили. Считается, что эта мысль пришла в голову инженеру-электрику Николаю Александровичу Федорицкому. Как раз перед войной он открыл в Петербурге небольшую мастерскую по изготовлению рентгеновских трубок. С началом же Первой мировой получил от правительства военный заказ и кредит на расширение производства. В конце 1914 года Федорицкий купил шесть французских автофургонов Hotchkiss. В них он установил рентген-аппараты и динамо-машины, питавшиеся от автомобильного двигателя. В таком фургоне можно было не только делать рентгеновские снимки, но и проводить операции. Из походного состояния в рабочее автомобиль приводился за 10 минут.
А вот во Франции Военное управление здравоохранения не имело к началу войны рентген-службы. Ее по собственной инициативе организовала ученый-химик, дважды лауреат Нобелевской премии Мария Склодовская-Кюри. На деньги, оставшиеся от премий, она скупила все рентгеновские аппараты, которые можно было найти в парижских лабораториях и магазинах, и открыла несколько станций, где работали обученные ею же добровольцы. Станции эти очень помогли французским медикам в дни сражения на Марне. Однако их мощностей не хватало. И тогда Кюри с помощью Красного Креста оснастила 20 рентгенологических машин. «Это были простые прогулочные автомобили, занятые под перевозку рентген-аппаратов, — вспоминала она. — Но на них я могла добраться до любого госпиталя в окрестностях Парижа». Вместе с Мари ездила ее старшая дочь Ирен, которой в то время было 17 лет. Она была очень красива. Поэтому французские солдаты особенно ждали процедур рентгена, а передвижные станции называли ласково — «маленькие Кюри».
Однако за четыре года войны выяснилось и другое: частые облучения рентгеном опасны. Первые приборы для рентгенодиагностики были несовершенны. Для того чтобы сделать снимок тазобедренного сустава, требовалось экспозиция в 90 минут, а доза кожного излучения составляла 74 миллигрея (для сравнения, на современном оборудовании тот же снимок делается за 21 миллисекунду, а доза излучения ниже в 1500 раз — 0,05 миллигрей). Ученые же и медики работали с х-лучами безо всякой защиты, и к 1920-м годам многие из них уже страдали лучевой болезнью и онкозаболеваниями. Но, несмотря на это, в XX веке рентгенология превратилась в мощную самостоятельную науку. Рентгеновские лучи стали применяться в криминалистике — для выявления подделок документов, в искусствоведении — чтобы обнаружить невидимые глазом следы реставраций, на таможне — для просвечивания багажа — и во многих других случаях.
А вот судьба самого Вильгельма Рентгена сложилась печально. В 1901 году ученый первым из физиков получил Нобелевскую премию. Однако, когда в годы Первой мировой правительство Германии обратилось к народу с просьбой помочь государству деньгами и ценностями, ученый отдал все сбережения. После войны Рентген доживал свои дни в городе Гиссен — нищим, вдовым, умирая от рака. Говорят, когда однажды ему самому понадобилась рентгеноскопия, у него даже не было денег на визит к врачу. Процедуру вызвался оплатить Абрам Иоффе — в будущем советский академик, основатель Физико-технического института. Когда врач-рентгенолог узнал фамилию пациента, пришедшего к нему на прием, он был смущен и долго не верил, что перед ним тот самый человек, кто открыл Х-лучи. Денег за диагностику он с Рентгена не взял.