Сегодня ровно в полночь стороны украинского конфликта должны прекратить огонь и отвести тяжелые вооружения с линии соприкосновения в полном соответствии с минскими соглашениями 2.0, которых достигли президенты России, Франции и Украины и канцлер ФРГ в белорусском Дворце Независимости в ночь на 12 февраля. «Лента.ру» изучила ход дипломатической борьбы от первых минских соглашений до вторых и сомневается в том, что мир в Донбассе продержится долго.
Если оценивать конфликт на Украине, ведя отсчет от первых минских соглашений, обнаруживается сразу несколько переломных моментов по отношению к боевым действиям в Донбассе.
Особенно наглядно позиция европейской дипломатии проявилась, как ни странно, в ходе первого (в конце августа) заседания в Минске, где по одну сторону стола оказались лидеры Евразийского союза во главе с Россией, а по другую — украинский президент Петр Порошенко в компании с комиссаром ЕС по внешней политике Кэтрин Эштон и ее коллегой по торговле Карелом де Гюхтом. Фигуры, а главное, статус европейских посланников выдавали заинтересованность Брюсселя в разрешении локального конфликта. Партнеры России явно сосредоточились на последствиях экономической блокады.
Однако 20 ноября ситуация поменялась полностью. В этот день влиятельный помощник президента США Энтони Блинкен впервые заговорил публично о поставках летального оружия на Украину. Уже было более или менее понятно, что боевые действия продолжаются, и одной из причин, по которым Вашингтон завел речь о поставках вооружения, было, по версии помощника, «нарушение Россией минского соглашения».
«Единственное, что заставит их подумать дважды и удержаться от дальнейших действий, — это укрепление потенциала украинских сил, в том числе с помощью оборонительного летального вооружения», — сообщил Блинкен Конгрессу.
Хотя из выступления американского чиновника не было понятно, действительно ли США намерены предоставлять Украине военную помощь в серьезных объемах, новость вызвала широкий резонанс, поскольку даже гипотетические намерения США вмешаться в конфликт резко изменили его значение, превратив «спор славян между собою» в реальную угрозу безопасности Европы.
Окончательно же европейские политики изменили свое представление о природе конфликта в Донбассе после нескольких внешнеполитических шагов Москвы, когда Кремль демонстративно обозначил изменение приоритетов, отказавшись от строительства «Южного потока», активизировав восточное направление своей политики. Вовлечение в игру Турции и Индии, воспринимавшейся если не периферией большой политики, то точно не ее центром, вкупе с обозначенным разворотом России на Восток серьезнейшим образом сказались на восприятии Западом украинского конфликта: получалось, что Россия готова к противостоянию с европейцами в борьбе за свою «стратегическую глубину».
Конец 2014 года и начало 2015-го выдались на редкость продуктивными. Несмотря на дипломатические выволочки вроде ноябрьского саммита G-20 в Австралии, где из Владимира Путина постарались сделать диктатора третьего мира, аналитические центры европейских государств, похоже, пришли к единой позиции — формат эскалации даже на вербальном уровне был изменен на попытку договориться.
В политике ЕС это стало заметно уже в начале декабря, когда к процессу неожиданно подключился французский лидер Франсуа Олланд, явно попытавшийся создать новый формат переговоров с помощью давнего партнера России — Казахстана. Его резкий разворот и неожиданный визит из Астаны в Москву обозначили новый вектор дипломатического развития ситуации.
О смене Минска на Астану заговорил даже Петр Порошенко, принявший в Киеве под самый занавес 2014 года своего казахстанского коллегу Нурсултана Назарбаева. Очень похоже, что разработка нового дипломатического направления натолкнулась на сопротивление США и Германии. Меркель выступала за сохранение минского протокола и его расширение, что означало отказ от уступок Москве.
Пока шли дипломатические игры, боестолкновения в Донбассе развернулись с новой силой, к 20-м числам января противостояние вылилось в новый виток войны — с активным применением тяжелой военной техники и мощной артиллерийской поддержкой. За один только январь, по данным министерства обороны ДНР, погибли 242 мирных жителя, а потери Вооруженных сил Украины (ВСУ) превысили полторы тысячи солдат и офицеров. Понятно, что цифры, озвучиваемые одной из сторон конфликта, нуждаются в независимой экспертизе, однако масштабы боев были очевидны для всего мира.
Политика государств ЕС, прежде всего, Германии и Франции, снова претерпела изменения. В полной мере их можно было прочувствовать в ходе знаменитой конференции по безопасности, состоявшейся с 6 по 8 февраля в Мюнхене. Именно здесь обозначились основные диспозиции сторон — европейцы устами Ангелы Меркель совершенно четко проговорили основные риски эскалации украинского кризиса, к которым канцлер отнесла поставки Киеву летального вооружения со стороны США.
Также в Мюнхене стало понятно, что архитектуру европейской безопасности в ближайшее время намерены определять Брюссель совместно с Москвой. В те же дни Франсуа Олланд жестко озвучил тезис о нежелательности вступления Украины в НАТО — фактически, главную идеологему, отстаиваемую Россией с момента бегства президента Виктора Януковича из страны. Так запускались повторные минские переговоры. К их началу слово «война» хотя бы по разу, но срывалось с уст главных действующих лиц этой исторической драмы. И речь шла не только о войне на Украине.
Однако, как ни странно, даже после такой подготовки 16-часовые переговоры в «нормадском формате», то есть с участием лидеров России, Германии, Франции и Украины, не привели к ощутимому прорыву. Стороны пытались нащупать точки соприкосновения по многим вопросам — не зря же обсуждалась даже текущая военная обстановка, тот самый дебальцевский котел. Однако если сравнить затраченные усилия и конечный результат, придется признать провал минского формата.
Дело в его «родовых травмах», главные из которых отмечались экспертами еще при подготовке первой встречи в сентябре. Прежде всего — отсутствие среди переговорщиков лидеров Новороссии, фактическое признание России стороной конфликта и очевидная неспособность Петра Порошенко контролировать ситуацию в Киеве. Буквально на следующий после переговоров день МИД Украины, а следом и некоторые лидеры признанных в России незаконными военизированных группировок поспешили заявить о невыполнимости ряда условий минского соглашения.
С большой долей скепсиса к минскому миру относятся и многочисленные аналитики, разбирающие в эти дни все детали текста соглашения. Указывают на несоответствия, которые сводят любые миротворческие усилия к нулю. Например, по данным коллег, уже сталкивавшихся с разграничением конфликтов, одной из причин возобновления войны может стать как раз дебальцевский котел. Дело в том, что для эффективного контроля линия разграничения должна быть максимально выпрямлена, без котлов и клинов, а как раз это ключевое условие и не соблюдается.
Ничего не изменилось по части формирования минской контактной группы, которая по результатам переговоров глав государств составила и подписала соглашение. До сих пор, к примеру, неясен статус того, кто завизировал документ от украинской стороны. Несмотря на заявления Киева о полномочиях Кучмы, он подписывается под документом как второй президент Украины, а не в качестве официального лица. А действующие президенты — и это каждый подчеркнул отдельно — ничего не подписывали.
Собственно, даже это плюс краткий экскурс в историю минских соглашений позволяет говорить о том, что перемирие на Украине вряд ли будет долгим. Это важно иметь в виду в свете того, что планы ополчения — достичь административных границ Луганской и Донецкой областей — в последние перед Минском-2 недели реализовывались ускоренными темпами. Другой вопрос — какими будут последствия продолжения войны на Украине. Частично на него ответила Ангела Меркель, заявившая, что санкции против России не отменяются — 16 февраля следующий пакет вступит в силу. Однако как действовать ЕС, когда торговые аргументы будут исчерпаны, не знает, похоже, даже она.
Тем временем законопроект о поставках летального оружия на Украину накануне внесен в Конгресс США.