Египет стал первой арабской страной, признавшей суверенитет Израиля. Это было смелое решение, стоившее Каиру хороших отношений с соседями и СССР. Однако и выгоды были значительными — возвращение Синая и существенная финансовая поддержка со стороны США. За прошедшее с тех пор время лишь еще одна арабская страна — Иордания — установила дипотношения с еврейским государством. Между тем при новом египетском президенте — Ас-Сиси — Каир и Тель-Авив сблизились на почве борьбы с исламистами. Агентство «Внешняя политика» подготовило для «Ленты.ру» статью, посвященную 35-летию установлению дипломатических отношений между Египтом и Израилем.
Ровно 35 лет назад, 26 февраля 1980 года, Египет и Израиль установили полные дипломатические отношения. Это был первый пример такого рода в арабском мире, как и предшествовавший этому мирный договор между Каиром и Тель-Авивом, заключенный 26 марта 1979 года. Тем самым Египет фактически признал существование считающегося враждебным еврейского государства. В арабском мире оба этих события были восприняты как «предательство». Причем совершила его ключевая страна региона, которая с самого момента создания Израиля на палестинских территориях в 1948 году была лидером арабского сопротивления «сионистскому врагу» и на территории которой располагались штаб-квартиры Лиги арабских государств (ЛАГ) и Организации освобождения Палестины (ООП). Резкая антисионистская риторика до сих пор один из определяющих факторов внешней и даже внутренней политики арабских государств, отражающий разделяемую всей «арабской улицей» — от Марокко до Ирака — ненависть к Израилю как «оккупанту» и «угнетателю братского палестинского народа». Много позже, в 1994 году, Израиль подпишет мирный договор с еще одним соседом — Иорданией. Во всем этом было больше символизма, чем стремления к практическому налаживанию контактов, однако сложившаяся фактически неформальная система отношений Тель-Авива с арабскими соседями наглядно демонстрирует, что «холодный» мир между израильтянами и арабами, диктуемый соображениями безопасности и экономики, является оптимальной для региона формой сосуществования.
Установление Египтом дипотношений с Израилем восприняли как предательство и в Советском Союзе. В Москве сочли, что президент Анвар Садат сменил условно просоветскую ориентацию на сближение с США. Нельзя недооценивать свойственную периоду холодной войны логику «игры с нулевой суммой», очередной раунд которой СССР проиграл, потеряв своего крупнейшего союзника на Ближнем Востоке. Призраки такого подхода до сих пор витают в оценках российских историков-арабистов. Однако ни налаживание сотрудничества с Вашингтоном, ни логично последовавший за этим мир с Израилем не были целью Садата. При анализе ситуации зачастую не уделяется должного внимания внутренней политической и социально-экономической ситуации, сложившейся тогда в Египте и подтолкнувшей египетского лидера, сменившего в 1970 году харизматичного Гамаля Абдель Насера, к примирению с «врагом».
Социалистическая политика Насера, хотя и улучшила жизнь египтян, не смогла решить серьезные экономические проблемы страны. Не в последнюю очередь их причиной были колоссальные военные расходы, составлявшие более половины государственного бюджета и объяснявшиеся необходимостью противостоять империализму и «сионистам-оккупантам», в которых видели империалистический оплот в сердце арабского мира. Шестидневная война 1967 года и последовавшая за ней «война на истощение», а также участие в гражданской войне в Йемене на стороне республиканцев в середине 1960-х дорого обошлись египетской экономике. Широкая народная поддержка властям обеспечивалась за счет полного доверия египтян лично Гамалю Насеру, считавшемуся национальным героем. Примечательно, что после поражения в Шестидневной войне, которое президент особенно болезненно воспринял, он объявил о намерении уйти в отставку, однако египетский народ, не менее подавленный произошедшим, призвал своего героя остаться у власти.
Проблема «перенапряжения сил» ранее успешно компенсировалась народной любовью к президенту, а теперь требовала конкретных экономических и политических шагов. Взятый Садатом курс на либерализацию экономической и политической жизни не имел успеха, а попытка получить финансирование у МВФ привела к прокатившимся по стране «хлебным бунтам». Были заметно снижены и военные расходы — к 1981 году их доля в бюджете опустилась до 14 процентов, что было вынужденным шагом, но совсем не способствовало политическим целям Садата. Свое положение он намеревался укрепить при помощи очередной войны против Израиля и возвращения потерянного в ходе Шестидневной войны Синая. Однако Москва с приходом нового президента заметно сократила помощь Египту и ответила отказом на запрос Каира о поставках военной техники.
Зато потребности Садата нашли отклик в Вашингтоне, который активизировал усилия по ближневосточному урегулированию на фоне возрастающей интенсивности сотрудничества с Израилем. Желая снять Каир с советского крючка, США начали в 1976 году поставлять Египту военную технику. Параллельно с этим были предприняты международные попытки организовать процесс всеобъемлющего решения арабо-израильского конфликта при американском и советском посредничестве, но они потерпели крах (ключевой проблемой был вопрос палестинского представительства в переговорах).
Садат все более осознавал необходимость изменений в отношениях с Израилем. Приоритетом для него было возвращение Синая, а не участие в общеарабской борьбе с «сионистскими оккупантами». Сложная социально-экономическая ситуация не позволяла начать новую войну, а переговорный процесс с еврейским государством обещал окупить себя американской материальной помощью и инвестициями, столь необходимыми для Египта. В свою очередь и для Израиля, более сильного в военном отношении в сравнении с соседями, но осознающего все минусы пребывания в окружении враждебных арабских стран, также было важно обеспечить стабильность хотя бы на части своей границы. Стали налаживаться прямые контакты между египетским и израильским руководством: в сентябре 1977 года состоялась первая встреча представителей двух государств в Марокко, а в ноябре Садат даже выступил в израильском Кнессете. Сложились условия для «сепаратной сделки» — переговоров и заключения двустороннего мирного договора между Египтом и Израилем.
Задачей США было придать импульс этому процессу, и они взяли шефство над нормализацией египетско-израильских отношений. В начале сентября 1978 года в Кэмп-Дэвиде, президентской резиденции под Вашингтоном, Джим Картер организовал встречу между Анваром Садатом и Менахемом Бегином. После длительных переговоров 17 сентября они подписали два документа — «Принципы мирного договора между Египтом и Израилем» и «Принципы мира на Ближнем Востоке», — в соответствии с которыми Синай возвращался Египту, а Тель-Авив признавал «законные права палестинского народа». На основе этих соглашений 26 марта 1979 года в том же Кэмп-Дэвиде был подписан египетско-израильский мирный договор, прекращавший состояние войны и положивший начало установлению дипломатических и экономических отношений между двумя странами. Стороны констатировали взаимное признание суверенитета и территориальной целостности и обязались препятствовать боевым действиям друг против друга. Синай был разграничен с точки зрения возможности размещения на нем обеими сторонами своих сил безопасности, а также миротворческих сил ООН. Гарантом договора выступил Вашингтон, закрепив тем самым свою особую роль в дальнейшем процессе ближневосточного урегулирования.
За свое стремление обеспечить национальные, а не общеарабские интересы Садат поплатился временной политической изоляцией Египта со стороны соседей, из которой страну вывел к концу 1980-х годов следующий президент Хосни Мубарак. Решение Каира о признании Израиля в более или менее резкой форме осудило подавляющее большинство арабских лидеров. Из Каира были выведены штаб-квартиры ЛАГ и ООП, дипломатические отношения с рядом арабских государств разорваны, объявлен экономический бойкот. Убийство Садата в 1981 году египетскими исламистами также связывается с решением президента нормализовать отношения с Тель-Авивом. Есть мнение, что недовольство арабского мира этим шагом Каира было вызвано не столько признанием Израиля, сколько неспособностью египетского руководства обусловить мир обеспечением прав палестинцев и созданием их суверенного государства. Если в соглашениях 1978 года о правах палестинцах упоминалось, то в текст мирного договора 1979 года палестинский вопрос Садату включить не удалось, что отвечало интересам Израиля.
Значимость египетско-израильского мирного договора не только для Каира, но и для региона в целом сложно переоценить. Египет вернул под свой контроль территорию Синайского полуострова (вывод израильского контингента завершился в 1982 году) и начал ежегодно получать от США 1,3 миллиарда долларов безвозмездной помощи. Договор стал одним из первых шагов в направлении формирования принципов мирного процесса на Ближнем Востоке в противовес военным методам. Эта линия была впоследствии подхвачена и лидером ООП Ясиром Арафатом, который в 1988 году объявил о признании права Израиля на существование, что в свою очередь явилось важным стимулом для запуска в начале 1990-х годов переговорного процесса в Осло.
Договор по-прежнему актуален. Критические последствия для региональной системы безопасности имел бы его пересмотр или отмена. Об этом заявлял бывший египетский президент-исламист Мухаммед Мурси (свергнутый армией в июле 2013 года), но скорее всего это была лишь предвыборная пропаганда. А с приходом к власти Абдель Фаттаха ас-Сиси отношения Египта и Израиля в сфере обеспечения безопасности и, в частности, на Синае приобрели новый стимул. Это связано главным образом с позицией новых властей в отношении «Братьев-мусульман», которые официально объявлены террористической организацией (их ответвлением считается «Хамас»). Таким образом у египетских и израильских властей, помимо общего интереса в стабильности границы, появилась общая угроза в лице исламистов. При активном сотрудничестве с израильскими спецслужбами Каир закрыл контрольно-пропускной пункт Рафах и принялся за уничтожение туннелей, связывающих Газу с египетскими городами на Синае. Более того, в ходе последней горячей фазы конфликта между Израилем и Газой Египет, призвав стороны к миру, выступил с осуждением как израильской, так и палестинской стороны. Неудивительно, что этим не преминули воспользоваться сегодняшние оппоненты Каира и спонсоры «Братьев-мусульман» — Анкара и Доха. Обвинив президента Сиси в предательстве «братского палестинского народа», Турция и Катар попытались вытеснить Египет с его традиционного места посредника в палестино-израильских отношениях. Однако Израиль однозначно заявил, что любые переговоры о перемирии возможны только при участии Каира.
Отношения двух стран действительно необычны для региона, но их нельзя назвать по-настоящему уникальными. Египетско-израильский договор стал одной из основ регионального порядка, который в отношении Израиля действует по принципу «ни мира, ни войны». Враждебность к еврейскому государству на «арабской улице» слишком сильна, чтобы правительства могли афишировать какие-либо контакты с израильтянами. Однако идет торговля через третьи страны, известно даже о сотрудничестве по линии спецслужб. Например, марокканские службы безопасности были сформированы при содействии израильских коллег, а осуществляемые сегодня операции египетской армии по обеспечению безопасности на Синайском полуострове проводятся в сотрудничестве с израильтянами. Вместе с тем есть место и для не менее прагматичной враждебности, которая успешно используется в риторике арабских лидеров для достижения своих политических задач, — в роли постоянного внешнего общего врага Израиль основательно встроен в систему региональных отношений на Ближнем Востоке.
Не на основе общих ценностей, а на базе холодного прагматизма сегодня фактически строятся отношения арабского мира с Израилем, формально признаваемым только Египтом и Иорданией, а фактически — всеми государствами региона. «Холодный» мир лучше горячей ссоры, а выгоды в плане экономики и безопасности лучше бесполезных военных потерь.