В кафе «Март» 24 февраля состоялась организованная Фондом Егора Гайдара публичная дискуссия об облике будущего капитализма. На вопрос, каким будет это общество, давали свои версии ответов ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы Владимир Мау и директор Научно-исследовательского финансового института Владимир Назаров. Модерировал дискуссию Борис Грозовский.
Владимир Назаров отметил, что он видит два объективных процесса в экономике, которые могут подтолкнуть капиталистическое общество к трансформации. Во-первых, увеличение доли услуг в мировой экономике: за последние 50 лет она в ВВП стран — членов «Большой восьмерки» выросла с 42 до почти 80 процентов. И это колоссальная трансформация, поскольку рынок услуг требует от людей абсолютно других навыков, чем промышленная индустрия. Прежде всего это ориентация на индивидуального потребителя, учет его особенностей, контакт человека с человеком, что сильно влияет на всю логику построения капиталистических взаимоотношений.
Такая же огромная трансформация произошла в сфере занятости населения: по всему миру радикально увеличилась доля работающих в сфере услуг. Этот сдвиг, по мнению Владимира Назарова, будет продуцировать изменения в социальной сфере, сравнимые со случившимися во время перехода от аграрного общества к индустриальному.
Во-вторых, радикально увеличилась продолжительность жизни. Люди стали жить гораздо дольше, причем одновременно с этим произошло «выравнивание» продолжительности жизни. Например, родители Бенджамина Франклина и сам Франклин прожили больше 80 лет, в то время как средняя продолжительность жизни тогда едва превышала 30 лет. В наши дни почти все люди в развитом мире умирают одновременно, перешагнув границу в 80 лет, за которой начинается обвальная смертность. Людям стало гарантировано пропитание и выживание.
Владимир Назаров привел сравнение между временем, которое требовалось американскому рабочему в 1950-е годы, чтобы заработать средства, необходимые для удовлетворения минимальных потребностей семьи из четырех человек, и этой же величиной в наше время. В прошлом для получения средней заработной платы ему надо было работать круглый год 4 часа в день без выходных и праздников, сейчас же на это необходимо всего 2 часа, а учитывая, что жена тоже, скорее всего, работает, — и того меньше.
Человеку больше не нужно опираться на замкнутые общности типа семьи или трудового коллектива, государства, чтобы обеспечить себе выживание. И это трансформирует и корпоративную культуру с рынком труда, и пенсионную систему, и систему здравоохранения, и отношения общества с государством.
Владимир Мау начал свое выступление с шутки: «Чем отличается научный прогноз от гадания на кофейной гуще? Второй иногда сбывается». Поэтому, по его мнению, любая дискуссия о будущем представляет собой скорее разговор о настоящем. Главным тезисом Владимира Мау стало утверждение, что принципиальная идея капитализма с историко-экономической точки зрения тождественна экономическому росту. Капитализм, с его частным предпринимательством и рынком, — это общество экономического роста, начавшегося в середине XVIII века. До этого среднедушевой ВВП не рос. В этом смысле, как считает Мау, даже сталинский коммунизм был в каком-то смысле капиталистическим, поскольку пытался показать Западу, как лучше добиться этого самого роста. С точки зрения ректора РАНХиГС, именно экономический рост является определяющей характеристикой современного капиталистического общества, по отношению к которой пенсионная система, продолжительность жизни и все другие показатели являются вторичными. Они меняются. В прошлом сменялись этапы централизации и децентрализации, соотношение либерализма и этатизма, но все происходило в рамках парадигмы экономического роста.
Главной же загадкой такого роста является вопрос: это бесконечное движение, или же он исторически ограничен? Станет ли общество очень богатым и развитым, но не обновляющимся? Владимир Мау высказал гипотезу, что современный экономический рост будет оставаться актуальным до тех пор, пока станет сохраняться проблема догоняющего развития в виде существования стран-периферии. Когда все страны достигнут одного уровня, то, исключая возможность галактических полетов и догоняющего развития внеземных цивилизаций, можно предположить остановку современного экономического роста. Это, по мнению экономиста, и будет означать завершение капитализма в том виде, каком мы его знаем.
Говоря о настоящем, Мау выделил следующие характеристики современности. Во-первых, непредсказуемость технологий: сегодня не существует отраслевых приоритетов, так как каждая отрасль может быть отсталой или передовой. Важны технологии и конкретные предприятия: есть отсталое сельское хозяйство и передовое, есть примитивная нефтянка и суперпередовая, основанная на технологиях гидроразрыва и добычи на шельфе. Соответственно, нет и простых рецептов экономического успеха. Теперь государство не может, аккумулировав ресурсы путем бюджетного маневра и совершив индустриальный рывок, добиться скачка в экономическом развитии. В итоге в отличие от XX века сейчас в более выигрышном положении оказываются страны с низкой бюджетной нагрузкой, которые не определяют заранее ведущие сектора, но дают возможность бизнесу определиться с тем, что является передовым. Само же государство берет на себя человеческий капитал — то, что стимулирует развитие человека (образование, здравоохранение). Вот эта модель развития, по мнению экономиста, и сохранится до 2050 года.
Следующей большой темой, обсуждаемой экспертами, стал вопрос, что произойдет в этом новом индивидуализированном мире с привычными социальными институтами: образованием, здравоохранением, пенсионной и корпоративной системами.
Владимир Назаров считает, что здесь происходят глобальные изменения. В сфере труда на смену индустриальным предприятиям с жесткой дисциплиной и регламентированной рутиной приходит открытая культура сетей, примером которой является недавнее решение владельца компании «Тесла» Илона Маска о переводе в открытый доступ всех патентов компании. Будущее, по мнению Назарова, принадлежит таким компаниям (Google, Wikipedia), которые своими инновационными проектами, открытыми для каждого потребителя, охватывают весь мир.
Открытость — главная черта новых систем, и государство также не сможет избежать трансформации. Главная его функция — предоставление общественных благ в обмен на изъятие определенной суммы дохода гражданина. Но почему гражданин не может купить те же блага на рынке? Традиционный ответ, что такие блага человек не ценит достаточно. По мнению Назарова, эта ситуация считалась нормальной в бедном и голодном обществе прошлого, но сегодня для людей постиндустриальной сферы нет ничего ценней образования и здравоохранения. Потому в эти сферы, для того, чтобы стать более умными, а значит и конкурентоспособными на глобальном уровне, люди сами понесут свои сбережения.
Услуги же станут более индивидуализированными, и классическим государственным институтам типа школы или больницы будет сложнее предложить такой персональный набор услуг. Соответственно возникает база для внедрения рыночных механизмов, которые заменят собой классическое государственное образование.
Главным трендом, таким образом, считает директор НИФИ, станет постепенное сокращение масштаба государственной деятельности, поскольку часть повестки (например, финансовая стабильность, экология) будет вопросом глобального наднационального регулирования, а глобальная конкуренция на рынке труда позволит квалифицированным сотрудникам свободно перемещаться в более выгодное место работы, вынуждая государство уменьшать контроль над бизнесом.
Пенсионная система также двигается в сторону индивидуализации, человек сам выберет время прекращения работы. А поскольку работа в постиндустриальном обществе связана с творчеством, то люди будут трудиться всю жизнь.
Владимир Мау согласен, что в пенсионной сфере грядут большие изменения. По его мнению, основу индивидуальной пенсионной стратегии будут составлять государственная пенсия, собственные накопления, инвестиции в семью и недвижимость. Только в результате балансирования на этих четырех элементах гражданину может гарантироваться спокойная пенсия.
Еще один отличительный компонент будущего: исчезновение проблемы перевода. Машинный перевод станет адекватным человеческому, что повлечет за собой глобальное перераспределение ресурсов в сфере образования, здравоохранения и во многих других отраслях. Как считает директор РАНХиГС, этот переворот можно будет сравнить лишь с появлением книгопечатания, только в отличие от последнего он произойдет не за два столетия, а в течение нескольких лет.