В Российском Академическом молодежном театре состоялась лекция директора Информационно-аналитического центра «Сова» Александра Верховского об истории ультраправых группировок в России, об их врагах и союзниках, а также о том, почему русские неонацисты воюют в Донбассе по разные стороны фронта. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления и ответов на вопросы слушателей.
Сейчас в массовом сознании термин «фашизм» обычно отождествляется с германским нацизмом. Однако даже в эпоху классического фашизма в Европе существовали и другие его варианты, от итальянского до португальского. Современные европейские ультраправые радикалы постепенно эволюционируют все дальше от идей Гитлера или Муссолини. Причем все они очень разные: например, одни опираются на свои православные корни (партия «Золотая заря» в Греции), другие — на языческие, а третьи вообще к религии равнодушны. Но объединяет их общая расистская идея противостояния «белого Севера» с «черным Югом». После распада СССР подобные идеи стали проникать и в Россию, хотя в нашей стране к этому времени существовала и собственная неонацистская традиция.
Первые неонацисты появились в СССР в конце 1950-х годов. Одним из таких активистов был Алексей Добровольский, который вместе с единомышленниками создал «Российскую национально-социалистическую партию» (РНСП). После нескольких арестов и принудительного лечения в психиатрической больнице он увлекся славянским язычеством и умер недавно уже как известный в узких кругах «волхв Доброслав».
Когда началась перестройка, ультраправые националистические группировки вышли из подполья, пытаясь занять свою нишу в общественной жизни страны. Самой заметной и узнаваемой из них в конце 1980-х годов был Национально-патриотический фронт «Память» во главе с Дмитрием Васильевым, который стремился возродить дореволюционную черносотенную традицию. В начале 1990-х годов появились и откровенно неонацистские группировки вроде «Союза Русской молодежи» и «Фронта национал-революционного действия», пытавшиеся адаптировать к российским реалиям классический гитлеровский нацизм. Были и другие варианты. Особо стоит отметить «Национал-большевистскую партию» Эдуарда Лимонова, которая чудесным образом смогла сочетать в своей идеологии ультралевые и ультраправые взгляды, что делалось совершенно сознательно. Такой сплав абсолютно любых антисистемных идей обеспечивает нацболам поразительную гибкость и выживаемость до сих пор.
К середине 1990-х годов пышное многообразие подобных организаций было заслонено и во многом подмято движением «Русское национальное единство» (РНЕ). Возглавлял его выходец из «Памяти» Александр Баркашов, а на пике своей популярности в РНЕ состояло до 15 тысяч человек. От акций прямого действия баркашовцы старались уклоняться, большую часть времени проводя в бесконечных построениях и маршах. Это объяснялось тем, что надо готовиться к «часу X», когда придет пора устанавливать «русский порядок». В итоге подобная тактика сильно повредила движению и отчасти привела к его последующему развалу: молодые люди быстро уставали маршировать и покидали организацию. Трудно сказать, насколько РНЕ можно считать нацистской организацией. При всей своей внешней символике и эстетике, которая прямо отсылала к Третьему рейху, четких идей баркашовцы не формулировали, от них вообще осталось сравнительно мало текстов.
Финансировать «Русское национальное единство» помогали в основном сочувствующие бизнесмены средней руки, члены организации не гнушались рэкетом и крышеванием мелких торговцев.
Во второй половине 1990-х годов в ультрарадикальной среде произошла своеобразная революция — из Европы в Россию стала активно проникать субкультура скинхедов. У себя на родине, в Великобритании, изначально это было больше музыкальным явлением, чем политическим. Но на русской почве движение бритоголовых сразу приняло однозначно неонацистский характер. От своих предшественников наци-скинхеды отличались возрастом (большинство из них были подростками), повышенной агрессией и антиинтеллектуальностью. Всякие отвлеченные споры старших товарищей о вариантах «спасении России» они полагали бессмысленными, а самым эффективным способом борьбы с «расовыми врагами русского народа» считали акции прямого действия, то есть уличный террор.
Это закономерным образом привело к взрывному росту насилия, статистику которого очень трудно даже подсчитать. Попытки старых лидеров националистического движение вовлечь наци-скинхедов в свои ряды успеха почти не имели, поскольку те противились любой иерархии, предпочитая действовать в составе малочисленных разрозненных уличных банд. Наоборот, из этой среды вышли новые лидеры ультраправых, одним из которых стал лидер «Славянского союза» Дмитрий Демушкин. Его сторонники не стеснялись называть себя национал-социалистами, хотя и немного дистанцировались от классического нацизма гитлеровского толка.
В начале нулевых годов новые правые радикалы более охотно использовали в России риторику современного европейского неонацизма с его идеями «белой силы» (White Power) и борьбы с засильем мигрантов. Отчасти это была и сознательная тактика, направленная на сближение их взглядов с типичными ксенофобскими предрассудками обывателей.
Одной из самых известных таких попыток было создание Движения против нелегальной иммиграции (ДПНИ), само название которого говорило о стремлении организации добиваться формального соблюдения законности. Но даже за счет этих ухищрений существенно пополнить свои ряды новыми сторонниками им не удалось. Ультрарадикальные националистические группировки так и остались маргинальными. Вся их стилистика оставалась чуждой для обычных граждан, поэтому им не удалось создать имидж респектабельной ультраправой оппозиции, обладающей массовой поддержкой и претендующей на места в парламенте.
Самые злейшие противники отечественных ультраправых радикалов — сторонники «антифа», кавказцы и евреи.
Движение «антифа» очень неоднородно. Часть его активистов занималась исключительно мирной деятельностью (организацией концертов, благотворительностью), но боевое крыло внешне мало отличалось от своих идейных противников и в уличном противостоянии зачастую использовало те же методы. Хотя, разумеется, моральный пафос двух сторон этого противостояния принципиально отличен. Сейчас «боевых антифа» в крупных городах осталось не так много, пик их уличной конкуренции с неонацистами остался в прошлом.
Антикавказская тема в риторике русских националистов, к сожалению, останется доминирующей на долгие годы. Неприязнь большинства наших обывателей к кавказцам связана не только с культурными различиями, но и с тем, что на Северном Кавказе продолжается и даже углубляется сложнейший многоплановый социальный кризис, последствия которого отражаются на всей территории России.
Антисемитизм продолжает оставаться неотъемлемой чертой русского радикального национализма, но особой агрессии по отношению к евреям сейчас не наблюдается. В последние годы было зафиксировано очень мало случаев не только нападений на них, но и актов вандализма по юдофобским мотивам. Антисемитизм среди отечественных радикальных националистов в целом ограничивается осознанием «мирового еврейского заговора» и необходимости борьбы с ним.
В начале нулевых годов в России был зафиксирован рост ксенофобских настроений, и власть решила использовать это в своих интересах. Перед парламентскими выборами 2003 года были спешно созданы партия и блок «Родина», которую возглавил давний деятель умеренного русского национализма Дмитрий Рогозин. Блоку удалось набрать 9% голосов избирателей и пройти в Госдуму, после чего руководство «Родины» попыталось позиционировать себя как реальную оппозицию. Поэтому в Кремле эксперимент сочли неудачным и «Родину» спустя некоторое время быстро расформировали.
Часть радикальных националистов, отчаявшись попасть в парламент и поднять русский народ на «белую революцию», решила вспомнить опыт народовольцев XIX века и перейти к практике индивидуального террора. Этим, в частности, занималась «Боевая организация русских националистов» (БОРН), которая была частью группировки «Русский образ», состоявшей в большинстве из повзрослевших ветеранов скинхедского движения. И если «Русский образ» был не только легальной структурой, но и еще пытался наладить контакты с администрацией президента, то на счету БОРН — до десятка убийств, в том числе федерального судьи Эдуарда Чувашова, адвоката Станислава Маркелова, нескольких видных «антифа».
Теперь трудно достоверно рассуждать о якобы имевшихся связях лидера БОРН Ильи Горячева с сотрудниками администрации президента России. Понятно, что при Суркове (в то время – заместителе главы администрации президента — прим. «Ленты.ру») контакты с ним или его подчиненными имели практически все политические силы страны. Тут опять же уместна аналогия с царской охранкой и революционерами — каждая из сторон пыталась манипулировать другой. Сейчас в ходе судебного следствия всплыла фигура одного из руководителя прокремлевского молодежного движения «Местные» Леонида Симунина (в настоящее время сотрудник «министерства угля и энергетики» ЛНР — прим. «Ленты.ру»), который был посредником между «Русским образом» и администрацией президента. Пока продолжается суд, утверждать это преждевременно. Но в любом случае, трудно представить, чтобы Администрация руководила БОРН.
Другие националисты (в частности, ДПНИ) пытались заработать политический капитал на раскручивании резонансных уголовных дел, в которых потерпевшими были русские, а нападавшие — мигранты из Центральной Азии или кавказцы. Примером тому стали массовые беспорядки в Кондопоге в сентябре 2006 года и в Москве на Манежной площади в декабре 2010-го.
Но убийства и погромы не только не способствовали росту популярности ультраправых, но, наоборот, заставили власти более эффективно бороться с экстремистами из их числа. Статистика показывает, что как только в России в середине 2000-х годов начали активно сажать за преступления по мотиву национальной или расовой ненависти, их количество стало неуклонно снижаться. Но, к сожалению, наша власть в этом очень непоследовательна. В последние годы количество приговоров по таким случаям начало уменьшаться и криминальные показатели вновь поползли вверх. Это показывает, что при всех существующих издержках отечественной правоохранительной и судебной системы при наличии политической воли даже банальное уголовное преследование неонацистов является эффективным инструментом борьбы с ними.
В 2013 году без всякой видимой причины властями была развернута широкомасштабная кампания борьбы с нелегальной иммиграцией. Это привело к взрывному росту ксенофобских настроений в обществе. Националисты и другие ультраправые решили вновь использовать это в своих целях. Очередной криминальный инцидент на межнациональной почве с гибелью человека в московском районе Западное Бирюлево стал поводом для попытки организовать в столице «вторую Манежку». По счастью, это радикалам не удалось, но к исходу 2013 году многие эксперты прогнозировали на ближайшее будущее резкое обострение межнациональных отношений в стране. Никто тогда не мог предполагать, что вскоре случится «Крымнаш».
Победа Майдана, присоединение Россией Крыма и война в Донбассе привели к неожиданному расколу среди радикальных русских националистов. Они разделились примерно пополам на тех, кто поддерживает «Русскую весну», и тех, кто против нее. О последних необходимо сказать особо. В основном, это люди более радикальных или даже неонацистских взглядов. Нынешний политический режим в России они считают «антирусским», который ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах нельзя поддерживать. И наоборот, текущая ситуация на Украине, где признанный в нашей стране экстремистской организацией «Правый сектор» представлен в парламенте, и существует батальон «Азов», для них является предметом зависти. Именно на Украине, а не в России, для этих людей теперь открываются новые перспективы.
Поэтому сейчас несколько десятков наиболее радикальных русских националистов сражаются в составе украинских добровольческих батальонов. Наиболее известным из них стал бывший сподвижник Максима Марцинкевича (Тесака), начальник разведки батальона «Азов» Сергей Коротких (Малюта), который в декабре 2014 года получил украинский паспорт лично из рук президента Петра Порошенко.
Но число русских националистов, воюющих в Донбассе на стороне сепаратистов, насчитывает несколько сотен человек. Среди них, например, — печально знаменитый своей фотографией с отрезанной головой щенка петербургский неонацист и догхантер Алексей Мильчаков (Фриц), который в самопровозглашенной ЛНР командует отрядом «Русич». В результате раскола по украинскому вопросу русское националистическое движение переживает серьезный кризис.
Сторонники «Новороссии» стали неинтересны своей потенциальной аудитории, поскольку они повторяют то же самое, что каждый день говорят по телевизору. Противники «Новороссии» также испытывают дискомфорт, потому что не привыкли выступать против взглядов большинства обывателей. Мы наблюдаем серьезный спад активности: московские «русские марши» прошлого года в сумме были в два раза меньше, чем раньше. Дальнейшее развитие этого разлада на ультраправом фланге российской политики пока неясно.
Нынешний кризис радикального русского национализма никого не должен успокаивать. Действительно, многие из тех, кто раньше устраивал уличный террор в России, уехали воевать в Донбасс (и это сказалось на статистических данных о расистском насилии). Но когда-нибудь война там закончится, и большинство из них вернется из ДНР и ЛНР домой, причем с оружием в руках и с более радикальным настроем. И какой «русский порядок» они будут пытаться устанавливать на улицах наших городов, сейчас трудно представить. Несомненно, они повлияют и на внутреннее развитие движения русских националистов. Как повлияет на него и конкуренция с «Антимайданом». Пока невозможно сказать, что из этого вырастет через год или два, но следует ожидать скорее чего-то худшего, чем то, что мы знали до украинских событий.