КНР занимает второе место в мире по расходам на вооруженные силы (первое у США). В минувшем году Пекин потратил на нужды армии 188 миллиардов долларов. Оборонный бюджет Китая с каждым годом увеличивается. О том, почему это так и стоит ли ждать снижения темпов роста военных расходов Поднебесной, читайте в материале, подготовленном Российским советом по международным делам (РСМД).
Увеличение в 2015 году военного бюджета КНР на 10,1 процента по меркам последних десяти лет относительно скромное — например, в 2007 рост составил 17,8 процента, а в 2008 — 17,6 процента. Самый низкий показатель зафиксирован в 2010 году, когда расходы на оборону повысились на 7,5 процента. Китай вступил в период двухзначных темпов роста военного бюджета во второй половине 1990-х годов. В номинальном долларовом выражении только с 2000 по 2010 год соответствующие статьи расходов увеличились с 30 миллиардов до почти 120 миллиардов. В реальном выражении официальный военный бюджет КНР растет в целом с той же скоростью, что и ВВП страны. Например, с 2001 по 2011 год, по подсчету Международного института стратегических исследований (IISS), китайский военный бюджет увеличивался в среднем на 10,3 процента в год при среднем росте ВВП в 10,4 процента.
Известно, что официальный военный бюджет КНР не включает в себя ряд важных расходных статей, влияющих на оборону. Например, НИОКР по созданию новых образцов вооружения финансируются по линии министерств промышленности и информатизации и Министерства науки и технологий (из военного бюджета закупаются серийные образцы вооружений). Кроме того, вне военного бюджета оказывается значительная часть расходов на содержание и обучение резерва вооруженных сил и социального обеспечения бывших военнослужащих. Поэтому нельзя исключать, что общие военные расходы страны увеличиваются несколько быстрее ВВП. Но в целом нет оснований предполагать, что китайцы резко наращивают долю военных расходов или мобилизуют ресурсы на решение военных задач.
Почему Китай вообще должен увеличивать расходы на оборону и не может ограничиться более скромным военным финансированием? Тому есть несколько причин. Первая — огромный масштаб накопившихся в 1980-е и 1990-е годы отложенных расходов в сфере технического переоснащения армии.
Физический пик объемов производства тяжелых систем вооружения, таких как танки, артиллерийские системы, бронемашины и боевые самолеты, в Китае пришелся на период обострения отношений с СССР в начале 1970-х годов. По многим направлениям показатели выпуска вооружения и боеприпасов, достигнутые тогда, больше не превышались. В 1980-х наблюдался резкий спад государственного оборонного заказа — правительство КНР концентрировало ресурсы на решении экономических и инфраструктурных задач. Можно сказать, что до середины 1990-х китайская оборонная промышленность прошла через свои полтора «голодных десятилетия» по аналогии с российской оборонной промышленностью в 1993-2008 годах, хотя, возможно, и не в столь экстремальной форме.
По многим типам вооружения и военной техники китайская армия по-прежнему зависит от систем, не только разработанных, но и произведенных еще при жизни председателя Мао. На фото и видеорепортажах китайских СМИ с учений Народно-освободительной армии Китая (НОАК) до сих пор нередко можно встретить танки Тип 59 (местная версия советского Т-54А), пушки-гаубицы Тип 66 (советская Д-20), 57-миллиметровый зенитки Тип 59 (советская С-60), БТР Тип 63 и тому подобные раритеты. Да, с каждым годом этих антикварных вооружений все меньше, но Китай, вероятно, последняя крупная военно-промышленная держава, где подобная техника еще используется в значительных масштабах.
Развитые западные страны и Россия во многом полагаются на военно-техническое наследие последнего периода холодной войны. Техника 1980-х – начала 1990-х годов выпуска зачастую сохраняет ценность с военной точки зрения и требует лишь ремонтов и модернизации электронной начинки. Китай свернул массовое военное производство на десятилетие раньше завершения холодной войны и к тому же изначально находился среди отстающих в сфере военных технологий. Там, где русские, американцы и европейцы могут ограничиться модернизацией техники, китайцы должны разрабатывать с нуля новые образцы и заменять ими антиквариат, унаследованных от эпохи мобилизационной экономики.
Более того, многие из перспективных российских и американских военных разработок основываются на технологических заделах, оставшихся от противостояния СССР и НАТО. Это касается, например, военного космоса, летательных аппаратов с пониженной радиолокационной заметностью, систем противовоздушной и противоракетной обороны, лазерного оружия, атомного подводного флота и большого количества других видов техники. КНР подобных заделов не имеет. Чтобы не отстать в военном отношении совершенно безнадежно, китайцы в 1990-е и 2000-е годы на пустом месте создавали целые отрасли оборонной промышленности, научные и конструкторские школы. Эти расходы, так или иначе, закладывались в стоимость приобретаемого НОАК вооружения.
Другая сфера, где Китаю приходится компенсировать последствия многолетней экономии в военной сфере — материальное обеспечение и подготовка личного состава. НОАК исторически совмещала военные функции со множеством невоенных, экономических. В эпоху реформ армия получила право открывать собственные коммерческие предприятия и стала владельцем обширной бизнес-империи, включавшей в себя промышленные предприятия, финансовые и торгово-инвестиционные компании, сети отелей и ресторанов.
В определенный период это позволяло государству удерживать военные расходы на низком уровне — ценой снижения боеспособности и роста коррупции в НОАК. Лишь в 1998 году, на фоне уже начавшегося быстрого роста военных расходов, председатель КНР Цзян Цзэминь смог отдать приказ о свертывании коммерческой деятельности армии. При этом, несмотря на наличие армейского бизнеса и наметившийся рост военных расходов, денежное довольствие китайских военнослужащих значительно отставало от уровня зарплат в народном хозяйстве.
Между тем произошедшая в последние десятилетия революция в военных делах привела к изменению требований к образовательному уровню военнослужащих. Их денежное довольствие растет относительно высокими темпами, пытаясь угнаться за раскручивающейся в китайской экономике инфляцией зарплат (вызванной демографическими сдвигами в КНР и сокращением численности рабочей силы). Например, недавно введенный в НОАК институт главных сержантов подкрепляется выделением этим сержантам зарплаты в размере 7000 юаней (1130 долларов) в месяц. В новом, более богатом, образованном, урбанизированном китайском обществе армия вынуждена в корне менять старые, устоявшиеся за десятилетия подходы также к бытовым условиям и социальному обеспечению личного состава.
Судя по доступным китайским публикациям, еще одна сфера, где происходит наверстывание упущенного — боевая подготовка. Китайские ВВС вплоть до 2000-х годов отличались невысокими показателями среднегодового налета пилотов, боевые корабли редко выходили в море, а сухопутные войска нечасто проводили крупномасштабные маневры. Естественно, что Китай стремится постепенно приблизить все это к уровню развитых стран, таких как США и Япония. Средний налет пилотов боевых самолетов, судя по большинству оценок, находится сейчас в диапазоне 100-150 часов в год, в отдельных частях, оснащенных современной техникой может превышать 200 часов в год. Флот увеличил количество дальних походов и уже несколько лет постоянно присутствует у берегов Сомали, где участвует в международной антипиратской операции. Китайские боевые корабли расширили географию своих визитов вплоть до Латинской Америки. В то же время по масштабам глобального военного присутствия Китай по-прежнему значительно уступают Франции и Великобритании — хотя и по своей роли в глобальной экономике, и по весу в международных делах Китай уже превзошел эти страны.
Рост китайских военных расходов и наращивание технических возможностей НОАК — естественный и неизбежный процесс. Было бы нелепо ожидать, чтобы новая экономическая сверхдержава современного мира оставалась военным карликом, а ее армия продолжала пользоваться советскими военными технологиями образца 1950-60-х годов. Военное усиление Китая с некоторым опозданием следует за ростом китайской экономической мощи. Мир уже в целом смирился с превращением КНР в один из центров мировой экономики. Придется ему принять и новую китайскую военную сверхдержаву.