В самом конце нынешней недели, 29 марта, в Узбекистане пройдут очередные выборы на главный пост республики — президентский, в ходе которого определится победитель. Если не случится форс-мажорных ситуаций, новым главой государства будет избран действующий руководитель Ислам Каримов, за четверть века у власти ставший залогом стабильности в стране, — на сегодняшний день в Узбекистане выстроена самая устойчивая политическая система во всей Средней Азии. В существующих условиях проблемой системы становится возраст Ислама Каримова. Объективный фактор старения первого лица сопровождается двумя взаимосвязанными процессами: с одной стороны, власть все больше концентрируется в руках трех представителей высшей элиты (что гарантирует определенную стабильность на будущее), с другой — в отсутствие действующих политических и социальных лифтов в Узбекистане могут взбунтоваться регионы.
Собственно, про грядущие выборы можно сказать не очень много. Понятно, что у действующего главы государства в условиях сильной президентской власти и полного отсутствия оппозиции в правовом поле нет сильных соперников, если только за некоторое время до выборов свою кандидатуру не заявят действующие крупные чиновники. Однако в условиях восточной политики такое развитие событий едва ли можно прогнозировать, да и памятуя об умении Каримова быстро и жестко решать проблемы, вряд ли кто-то из представителей власти решится на такой шаг.
Трудно назвать неожиданным и ход официальной предвыборной кампании. Соперниками президента ожидаемо стали представители среднего звена узбекских чиновников, обладающие определенными ресурсами и выражающие мнение предполагаемых социально-политических групп Узбекистана. Никто и не ждал, что Наримон Умаров (кандидат от социал-демократической партии «Адолат») и Акмал Саидов (кандидат от демократической партии «Миллий тикланиш»), занимавшие ранее важные позиции в Узбекистане (кандидаты — бывший председатель государственного комитета по охране природы и глава национального центра по правам человека), смогут стать достойными конкурентами Исламу Каримову. Однако такая задача и не ставилась. По всей видимости, выдвижение кандидатов от этих партий преследовало другую цель: обозначить присутствие реального партийного поля и идеологического разнообразия внутри страны. Сам Ислам Каримов выдвинут от либерально-демократической партии Узбекистана.
Нет никаких сомнений: выиграв очередные выборы, власть в Узбекистане задумается об основных рисках будущего президентского срока. Проблем вырисовывается немало, но основная — возраст президента: к моменту истечения полномочий Исламу Каримову исполнится 82 года. Памятуя об этом, ряд специалистов небезосновательно полагают, что такой нагрузки, как резкий уход первого лица по туркменскому сценарию, узбекское общество может не выдержать. Однако есть и другое мнение: система стабильна, и Ислам Каримов — единственный из региональных лидеров, кто успел выстроить «запасной аэродром» для страны. На всякий случай.
У последователей этой версии основной фактор стабильности Узбекистана гипотетически может быть связан со сложившейся внутри страны конфигурацией власти: помимо действующего президента это председатель службы национальной безопасности (СНБ) Рустам Инноятов, премьер-министр Шавкат Мирзиёев и его первый заместитель, по совместительству министр финансов Рустам Азимов. Этот специфический конгломерат из силовика, хозяйственника и финансиста периодически дает пищу слухам о взаимной неприязни, однако информации о затяжных конфликтах никогда не было, что свидетельствует о похвальном умении договариваться между собой. А это полностью меняет дело.
Тем более надо учитывать, что эти трое органично дополняют друг друга по части управленческого опыта. Наблюдатели и критики иногда забывают, что на просторах бывшего СССР осталось всего два патриарха азиатской политики — Нурсултан Назарбаев и Ислам Каримов. Оба — не просто выходцы из партийной номенклатуры Союза, а ее неотъемлемая часть. Немногие помнят, что кадровый отбор в советских республиках имел многоступенчатый характер, и ни один руководитель не мог миновать жесткое «сито», — потенциального претендента на первую должность «прогоняли» через весь номенклатурный маршрут: от руководителя региона до отраслевого министра, от рядового депутата до заместителя председателя правительства. Насколько можно судить по биографиям потенциальных первых лиц, эта система кадрового отбора в той или иной мере сохранилась в бывших союзных республиках. Во всяком случае, Инноятов, Мирзиеев и Азимов идеально дополняют друг друга. Случись что с президентом — власть будет в надежных руках. Во всяком случае, на время «переходного периода».
Но есть и проблемные участки. Из трех нынешних представителей верховной власти Узбекистана только один — действующий премьер-министр Шавкат Мирзиёев — имеет устойчивые связи с региональной знатью. В разное время премьер управлял в порядке очередности двумя областями — Джизакской и Самаркандской. То есть в случае возникновения напряженности между регионами и центром договариваться с местными «царьками» — руководителями областей будет фактически некому. Те же Инноятов и Азимов имеют лишь опосредованные связи с регионами.
Между тем только за последнее время в ряде областей произошли события, сигнализирующие, что во внутренней политике Узбекистана имеется дисбаланс, способный со временем вылиться в немалые проблемы. В частности, речь идет о Ферганской и Андижанской областях Узбекистана, где местные элиты традиционно оттеснены от власти, более того — имеют крайне малое представительство в центральных органах республики. Похожая ситуация сложилась и в автономном Каракалпакстане. Стоит ли говорить, что отсутствие региональных чиновников в центральной власти — надежный путь к зарождению экстремизма и сепаратизма?
Этот факт отмечают в приватных беседах многие эксперты, рекомендующие как можно серьезнее отнестись к официально не оформленной «партии регионов» Узбекистана. По их словам, нынешние губернаторы областей (хокимы вилаятов) по большей части не могут влиять на решения центральной власти, и это вызывает раздражение на местах. Важно помнить, что проблема отлучения региональных элит от власти уже вставала перед Ташкентом: после отставки хокима Андижанского вилаята Кобилжона Обидова в мае 2004 года в области началось масштабное противостояние центральным властям республики. Чем закончились андижанские события, помнят многие — тогда власти пошли на жесткое подавление конфликта. Погибли, по разным данным, от 187 до 220 человек.
Одним из результатов кровавого подавления восстания в Андижане стала широкая парламентская реформа, в результате которой в законодательном органе Узбекистана появилась верхняя палата — сенат, куда делегировались наиболее авторитетные региональные руководители и бизнесмены. Похожая схема, кстати, используется в Казахстане. Казалось бы, унитарные государства не могут иметь верхней палаты в парламенте, но зачастую Астана решает региональные проблемы только за счет ресурса сената. Но случается, что система сбоит и здесь: например, от событий в Жанаозене (бунт нефтяников в Казахстане, острая фаза которого началась 16 декабря 2011 года. В числе причин, придавших обычной забастовке мощную динамику, исследователи называют недовольство региональных элит. В результате подавления погибло 15 человек — прим. «Ленты.ру») казахстанские региональные деятели страну не уберегли, на что справедливо указывают исследователи, предлагающие внимательнее приглядеться к нынешним руководителям областей Узбекистана. По их мнению, в основе каждого громкого скандала в республике лежит именно недовольство регионов. Да, пока Ислам Каримов правит железной рукой, и при его жизни бунта можно не опасаться. Но следующей власти, какой бы она ни сложилась, придется учитывать мнение областной знати, голос которой с каждым годом становится все сильнее.