Согласно недавнему прогнозу Минэкономразвития, в 2015 году уровень бедности в России вырастет на 1,4 процента — из-за роста цен и сокращения доходов населения. Эксперты, однако, считают, этот прогноз слишком оптимистичным, а реальный уровень бедности уже сегодня не соответствует официальным 11 процентам. Кто и как попадает в бедняки современной России? Есть ли у этих людей шанс вырваться из нищеты, повысив свой социальный статус? Или же, оказавшись однажды на дне, и они сами, и их дети обречены там остаться? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответила кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Института социологии РАН Светлана Мареева.
«Лента.ру»: В России появились «новые бедные»?
Мареева: Этот процесс действительно идет. И по моим оценкам, и по оценкам моих коллег, он продолжается последние 10 лет. Но я бы не стала сильно увязывать его с текущим кризисом, как и с кризисом 2008 года.
И в чем же дело?
Согласно официальной статистике, у нас все хорошо. Более того, Росстат говорит, что бедность за последние годы сократилась. Но фокус в том, что Росстат измеряет бедность по абсолютному критерию. То есть бедные — это те, у кого доходы ниже прожиточного минимума, те, у кого нет возможности для простого физического выживания. Но прожиточный минимум не спасает от бедности. Располагая им, люди, например, не могут нормально питаться, покупая мясо и фрукты в необходимом количестве, не могут покупать товары длительного пользования, вкладывать деньги в свое образование и образование своих детей. То есть бедняки — это те, кто не способен поддерживать уровень жизни, принятый в данном обществе.
И их все больше?
Да. Но не это главное. Более печально, на мой взгляд, то, что наблюдается межгенерационное воспроизводство бедности. То есть дети, рождаемые в бедных семьях, не могут вырваться из бедности.
А раньше было иначе?
В том-то и суть. Если вспомнить 1990-е, то тогда почти все население было бедным. Быть бедным было не зазорно и не стыдно. Это было «как все». Сейчас же бедные все больше отрываются от остального общества. Их социальный капитал, их связи, как правило, завязаны на такие же бедные семьи. Со средними слоями и даже с малообеспеченными они пересекаются все меньше. В итоге эта группа замыкается и начинает самовоспроизводиться. Это действительно качественно новое явление. Эта бедность не сопоставима с той бедностью, которая была 15 лет назад.
Что изменилось за эти 15 лет?
Страна восстанавливалась, открывались новые возможности, и наиболее активная часть населения получила шанс на социально-экономическую адаптацию. Вообще термин «новые бедные» был специально введен социологами по аналогии с «новыми богатыми», чтобы обозначить ту категорию людей, которые не выросли в бедности, а попали туда случайно, имея нормальное образование и профессиональные навыки. Так происходило именно в 1990-е, когда грамотные профессионалы лишались работы и средств к существованию. И вот именно эта категория населения, используя свои ресурсы в виде образования, собственности и социальных связей, смогла выйти из бедности.
Сегодня у бедных таких ресурсов нет?
Наши данные показывают, что это так. Экономические ресурсы практически исчерпаны, потому что ликвидная собственность вроде квартир и земельных участков постепенно распродается, чтобы как-то поддержать уровень жизни. А денег на то, чтобы инвестировать в свое образование и образование своих детей, все равно не хватает. То же касается и здоровья. К тому же излишне говорить о том, что социальные лифты в последние годы работают все хуже и хуже.
Кого сегодня больше — потомственных бедняков или новых бедных?
Тех, кто давно и окончательно застрял в бедности, пока не большинство. Но они создают ядро этой группы, с ними уже ничего сделать нельзя, и формирование такого ядра — очень тревожный сигнал. Однако основная проблема, на мой взгляд, в том, что эта категория бедных будет расти. Потому что даже при самой правильной социальной политике и государственной поддержке уровень жизни новых бедных можно поднять максимум до малообеспеченных. Их собственных ресурсов недостаточно, чтобы перейти в средние слои, даже с такой поддержкой.
Рано или поздно они пополнят группу, обреченную жить в бедности.
Другими словами, бедность сегодня — это дорога с односторонним движением.
По сути, да. В период экономического подъема все кто мог, перешли в средние слои. В бедности остались те, чьих ресурсов недостаточно для такого перехода. Возможно, что-то изменится при очередном подъеме экономики, но такие вещи сложно прогнозировать, и, боюсь, к этому времени новые бедные окончательно растеряют свои экономические ресурсы, а иных так и не обретут.
Где больше бедных — в крупных городах или в провинции?
Как ни странно, хотя в больших городах больше возможностей, уровень бедности там выше. Это из-за того, что уровень и стоимость жизни там тоже выше. Чтобы выйти из бедности в большом городе, человеку надо приложить гораздо больше усилий.
Что думают бедняки о себе и о своей жизни?
Это еще один тревожный сигнал, который говорит о том, что новые бедные превращаются в новую периферию общества. Они все чаще отмечают, что испытывают дискриминацию из-за своего низкого социального статуса. Они считают, что представители более успешных социальных групп избегают общения с ними именно из-за того, что они не могут себе позволить приобретать те же товары и услуги. Бедные менее толерантны к неравенствам и считают, что государство должно что-то сделать, чтобы эти неравенства сократить.
Полагаю, большинство нашего населения не испытывают толерантности к неравенствам.
Это так. Три четверти россиян считают, что неравенства слишком сильно выражены, и основания для этих неравенств нелегитимны. Богатые, по их мнению, разбогатели не за счет своего образования, профессионализма и упорного труда, а благодаря своим связям и не вполне законным методам конкурентной борьбы.
Бедные смирились со своим положением или готовы искать новые возможности?
Если говорить о ценностных ориентирах, то в мире существует такая проблема, как «культура бедности». Бедные становятся более пассивными, что дополнительно укрепляет их бедность. Среди бедных реже проявляется конкуренция, инициативность, предприимчивость и стремление выделяться. Впрочем, наши исследования показывают, что в России пока рано говорить о возникновении ценностного раскола между бедными и остальным населением. Безусловно, он уже формируется, но для нашего общества эта проблема пока не столь актуальна.
Некоторые эксперты, и в том числе ваши коллеги социологи, говорят, что в России начал образовываться низший класс. Что он представляет собой, и можно ли говорить о новом классовом обществе?
Признаки возникновения низшего класса действительно есть. Но классовая структура общества несколько отличается от принятого сейчас в России деления по уровню дохода — бедные, малообеспеченные, средние слои и богатые. Классы определяются наличием того ресурса, от которого представители этого класса получают основной доход. Высший класс, или буржуазия по Марксу, получает доход от средств производства — предприятий, земли и т.д. Средний класс обладает человеческими ресурсами — образование, профессиональные навыки и умения. Рабочий класс получает доход за свою физическую силу. Образование и умения в данном случае играют далеко не главную роль. Низший класс — это те, у кого вообще нет никаких ресурсов, либо эти ресурсы не востребованы на рынке труда. Это люди без образования и без уникальных навыков, рабочие самой низкой квалификации, работники, занятые в теневых сегментах экономики. То есть бедные и низший класс — это не одно и то же. Даже представитель среднего класса может быть бедным, если у него невысокая зарплата и много иждивенцев в семье.
Можно ли в ближайшее время ожидать расширения низшего класса?
Здравый смысл подсказывает, что те кто за последние годы все же выбрался из бедных в малообеспеченные, скорее всего, скатится обратно. А часть людей со средним достатком попадут в категорию малообеспеченных. Кроме того, рынок труда будет сокращаться и конкуренция на нем усилится. В результате тех работников, чьи ресурсы окажутся невостребованными, выдавят в низший класс. Думаю, это отразится и в официальной статистике — людей с доходами ниже прожиточного минимума станет больше. И конечно же, это будет видно в социологических исследованиях. Больше людей столкнется с ограничением в питании, приобретении одежды, съеме жилья, проведении свободного времени — тех, кто больше не сможет поддерживать образ жизни, привычный для их социального слоя.