В рамках XVI Апрельской международной научной конференции, проходящей в Высшей школе экономики, венгерским политологом Балинтом Мадьяр была прочитана лекция «Посткоммунистические государства на примере Венгрии». «Лента.ру» публикует конспект этого выступления.
После падения коммунистической империи многие были полны иллюзий, что советские режимы трансформируются в устойчивые либеральные демократии. Сигналы, которые указывали, что это движение не будет легким, игнорировались. Когда ряд стран Центральной и Восточной Европы вступили в Европейский союз, среди европейских политиков, ответственных за такое решение, существовало мнение, что новые члены ЕС пошли на этот шаг, ведомые не только экономическими мотивациями, но желанием стать частью системы, поддерживаемой общими ценностями.
Со временем стало проявляться разочарование со стороны старых членов ЕС. Возник ряд споров среди специалистов-транзитологов относительно того, как отличать восточноевропейские государства друг от друга с точки зрения их отклонения от классического демократического идеала. Выдвигались различные термины «нелиберальная», «управляемая», «суверенная» демократии. Кто-то называл такие режимы «мягкими автократиями» или «полу-автократиями».
Я предлагаю рассматривать режим, созданный в Венгрии Виктором Орбаном после победы его партии на парламентских выборах в 2010 году, как «посткоммунистическое мафиозное государство». Определение «посткоммунистическое государство» является не только отсылкой к историческому периоду, но и указанием, что подобные государства уходят корнями в коммунистические диктатуры, основной характеристикой которых была монополия государства на владение собственностью. Термин «мафиозное государство» не является публицистическим и не наделен какой-либо эмоционально-оценочной окраской; его выбор обусловлен тем, что он позволяет емко охарактеризовать основные черты правящей элиты, особенности ее организации и иерархии.
Характеристики этой относительно небольшой верхушки нового авторитарного общества и обусловливают принципиальное отличие мафиозного государства от аналогичных режимов, где элита наделена авторитарной властью. Прежде всего стоит упомянуть, что в основе системы — что свойственно любой мафии — совместные предприятия, создателями которых являются собственно члены «семьи», а также другие представители политической элиты, принятые в «семью» благодаря существующей системе взаимоотношений. Членов организации соединяют кровные и партнерские узы, охватывающие большее и большее число «семей», управляемых одним главой, который подчиняет себе пирамидальную иерархию власти. В мафиозном государстве (преступной элите) под контролем главы «семьи» оказывается вся страна. Управление осуществляется под прикрытием демократических институтов путем обретения власти и постоянного поиска новых средств для ее укрепления.
В мафиозном государстве имеет место одновременная концентрация политической власти и экономического благосостояния. Эти два понятия находятся в неразрывной связке. Далее ротация политических и экономических элит происходит не на демократической основе или вследствие рыночных механизмов, но является управляемым процессом, в котором ключевую роль занимает место того или иного человека в созданной иерархии правящей «семьи». В силу такого прошлого новые владельцы предприятий становятся не бизнесменами в деловом смысле слова, но сборщиками налогов для «семьи ». Общее благо становится подчинено частным интересам на постоянной основе.
Реальные задачи социальной и экономической политики остаются в тени, и решения принимаются на основе других соображений, например отмывания денег. Точно так же, как и реальная мафия, мафиозное государство стремится ликвидировать бытовую, неподконтрольную «семье» коррупцию, и заменить ее централизованным и формально законным механизмом перераспределения средств.
Точно так же незаконное «принуждение к сотрудничеству» заменяется на формально законные государственные требования, целью которых является закрепление благосостояния политической семьи, находящейся у власти. В то время как классическая мафия опирается на шантаж, угрозы, а иногда и физическое насилие, в мафиозном государстве сферы интересов могут корректироваться псевдозаконным государственным принуждением.
Важнейшей особенностью мафиозного государства является его борьба с независимыми накоплениями финансовых ресурсов посредством различных форм национализации. В отличие от социалистических государств, национализация здесь осуществляется даже не ради блага национальной экономики в целом, но исключительно для роста благосостояния конкретной политико-финансовой группы. К примеру, существует так называемая бандитская национализация — отъем определенных накоплений, как это произошло в Венгрии с частными пенсионными фондами. Мы можем также говорить о «национализации рынка», когда вместо отъема собственности у предпринимателей государство просто национализирует определенный вид экономической активности и начинает торговать концессиями на нее (в Венгрии это произошло с правом торговли табачными изделиями).
Существует и «национализация компетенций», что означает последовательный отъем полномочий у местных органов власти, местного самоуправления. Далее мы можем говорить о «транзитной национализации», когда бизнес временно переходит под государственный контроль, а затем снова приватизируется, но уже лицами — членами «семьи». Наконец, можно наблюдать национализацию общественных услуг, когда издержки остаются на государственном балансе, а прибыли — в частном кармане определенных людей.
Ключевыми игроками в мафиозном государстве являются полигархи — те, кто незаконно использует политическую власть, чтобы получить незаконное экономическое богатство. В то время как его политическая власть открыта, богатство полигарха скрыто от окружающих. Полигарх управляет бизнесом своей семьи, как будто политическим предприятием. Напрямую редко появляясь на публике, полигарх использует подставное лицо, которое действует от его имени. У этого лица нет политической власти как таковой, но он заполняет собой вакуум между законной и незаконной деятельностью и служит лицом для общения с публикой. Такими подставными лицами являются большинство чиновников в венгерских министерствах и официальных руководящих лиц аффилированных с государством компаний.
Помимо полигархов в мафиозном государстве есть и обычные олигархи, которые используют экономическое богатство, полученное законным путем, для приобретения политического влияния. В их случае видима только экономическая власть, в то время как власть политическая скрыта в тени. Олигархи отличаются как от просто крупных предпринимателей, так и от воротил криминального мира. Бизнесмен действует в условиях прозрачных рыночных механизмов и общественного контроля, а его автономия от политических групп, находящихся у власти в текущий момент, гарантирована законом. Преступный предприниматель (наркоторговец, сутенер) работает в принципиально незаконном поле и стремится сразу перевести любой конфликт с государственным чиновником в незаконную плоскость. Олигарх же ищет незаконной поддержки для законной деятельности, используя коррупцию как инструмент.
В посткоммунистических государствах олигархи создавали группы влияния, которые боролись между собой, не выстраивая при этом единой иерархии. В мафиозной же стране благосостояние олигарха напрямую зависит от его связи с «крестным отцом» системы — полигархом. Именно на этом построена иерархия: «олигархи ближнего круга», «принятые в "семью" олигархи», «сдавшиеся олигархи», «контролируемые олигархи», «нейтральные олигархи» и «олигархи-противники».
Важную роль играет также «брокер-коррупционер» — посредник, который обеспечивает связь между различными участниками коррупционных сделок или придает законный облик незаконной деятельности. Эту роль выполняют, как правило, эксперты или адвокаты.
Наконец, ключевое место в системе занимают силы безопасности «семьи», в которые входят разнообразные структуры — от отделов по борьбе с терроризмом до частных охранных предприятий, задействованных в охране предприятий «семьи» и футбольных фанатов.
Принятие реальных решений, влияющих на развитие страны, в мафиозном государстве осуществляется в закрытую. Чем-то это напоминает Политбюро, действовавшее в коммунистических государствах, однако в данном случае правильнее использовать термин «полип-бюро», в которое входят ключевые фигуры «семьи», находящейся у власти.
С точки зрения социальных структур мафиозное государство создает систему патерналистско-клиентских отношений, которые строятся в иерархичной форме, с главой «семьи», находящимся на вершине пирамиды. Под прикрытием государственных институтов демократическое общество с его множеством слабых горизонтальных связей заменяется на иерархичное общество с низким числом прочных социальных связей. Отношения «патрон-клиент» ведут в перспективе к уничтожению автономии индивида и появлению цепочки зависимостей, особенно в политической сфере.
Примечательно, что система закрыта: из нее нельзя выйти добровольно, но можно быть изгнанным с предсказуемыми последствиями. В политической сфере мы наблюдаем обесценивание роли политических институтов, чьи функции подменяются волевыми решениями главы государства, который ведет себя как собственник страны. Право закона заменяется законом правящего. Во все бюрократические институты входят «комиссары» правящей «семьи».
Наконец, последняя ключевая характеристика мафиозного государства: оно не является основанным на какой-либо идеологии, но использует их для блага «семьи». Внутри страны наблюдаются формы исключения определенных групп, которые не вписываются в картину мира, создаваемую «семьей». Не являясь частью патерналистской системы, они вынуждены сталкиваться со всеми последствиями пребывания в качестве чужаков. Для Виктора Орбана и его коллективистско-националистического государства такими изгоями являются цыгане, безработные, бездомные. При этом партия Орбана — прагматики. Они не любят банки не потому, что не любят евреев, но потому, что хотят управлять банками сами. Не являются члены партии и ксенофобами, но, поскольку их целевая аудитория такова, они используют эту риторику.
Остается один интересный вопрос: как долго европейские налогоплательщики будут оплачивать рост богатства отдельной политической «семьи»?