70 лет назад, 12 апреля 1945 года, умер Франклин Делано Рузвельт. Автор «нового курса» и один из лидеров антигитлеровской коалиции был единственным президентом США, четырежды избранным на этот пост. Мало кто из биографов Рузвельта знает и помнит, что буквально через год-полтора после его избрания президентом США в ноябре 1932 года уже известный английский политик, публицист и историк Уинстон Спенсер Черчилль назвал его одним из величайших американских политиков, «когда-либо занимавших этот пост».
Поразившие всех отвага, воля, масштаб его усилий и достигнутые успехи в отражении экономического бедствия, заставили самого Черчилля искать отгадку феномена 32-го президента США в его родословной, в связи со знаменитой фамилией Рузвельт, члены которой в числе первых голландских переселенцев отправились к берегам Нового Света еще в 40-е годы XVII столетия и осели в устье Гудзона, в Новом Амстердаме.
Его дед Исаак Рузвельт какое-то время занимался сахароторговлей, но, утратив интерес к городской жизни и пристрастившись к ботанике, оставил Нью-Йорк в первой трети XIX века и перебрался в сельскую глушь в графстве Датчесс на Гудзоне, именуемую Гайд-парком. Отцу Франклина Джеймсу, родившемуся в 1828 году, удалось приумножить состояние Исаака, использовав полученную в Гарвардской школе права профессию стряпчего и вкладывая денежные средства в ценные бумаги местных угольных и железнодорожных компаний. Его фамильный дом в Гайд-парке в староанглийском аристократическом стиле, расположенный в живописном месте на берегу реки Гудзон, был окружен огромным садом. Это поместье и стало родовым гнездом для немногочисленного по американским меркам семейства, после того как у Джеймса Рузвельта и его молодой жены Сары, дочери известного в деловых кругах Нью-Йорка Уоррена Делано, 30 января 1882 года родился мальчик, названный Франклином.
Много позднее Франклин Делано Рузвельт скажет: «Все, что есть во мне, восходит к жизни на Гудзоне».
Начальное образование он получил в домашних условиях, затем был аристократический колледж в Гротоне, куда он поступил в 14-лет и где прошли счастливые годы учебы и досуга в кругу ста таких же отпрысков состоятельных семей Северо-Запада США. А по окончании Гротона в 1900-м молодого человека ждал Гарвардский университет.
В последний год учебы в Гарварде Франклин Рузвельт был помолвлен с его очень дальней родственницей Элеонорой Рузвельт, племянницей президента США Теодора («Тедди») Рузвельта. Свадьба состоялась в 1905-м, а еще через пару лет, после окончания Школы права при Колумбийском университете, Франклин Делано Рузвельт занял вакантное место в одной из престижных нью-йоркских адвокатских фирм. Между 1906 и 1916 годом у четы Рузвельт родилось шестеро детей. Юридическая практика на Уолл-стрит открывала главе семейства дорогу к безбедному существованию, известности и влиятельности. Но политика перевесила эти соблазны.
В 1910 году Франклин Рузвельт был избран в сенат Законодательного собрания штата Нью-Йорк. В 1912-м он подключился к победоносной кампании кандидата на пост президента США от Демократической партии Вудро Вильсона, и в качестве премии в новой администрации ему досталась должность заместителя военно-морского министра. После Первой мировой войны он рассматривался уже как одна из ведущих фигур в партии Вильсона, нуждавшейся в пополнении своего руководящего ядра за счет креативных политиков, ищущих ответы на вызовы времени и не собирающихся изолировать Америку от мира. В 1920 году демократы выдвинули Франклина Рузвельта в кандидаты на пост вице-президента США.
К этому времени у него сложился контур цельной социальной философии и экономической доктрины. Ведущий американский экономист той эпохи, работавший бок о бок с будущим президентом, так обозначил круг вопросов, которые, по мнению Рузвельта, являлись неотложными: «Он полагал, что правительство не только может, но и должно достигнуть подчинения частных интересов общественным, должно поставить кооперацию на место безумной сумятицы экономического индивидуализма. Он глубоко сочувствовал неимущим, хорошо понимал нестабильность экономической жизни и видел, что политическая демократия не может сосуществовать с экономической плутократией».
Жарким летом 1921 года случилось несчастье. Франклин Рузвельт, взяв короткий перерыв, отправился отдохнуть с женой и детьми в летний семейный коттедж на острове Кампобелло, находящемся в миле от штата Мэн, но принадлежащем Канаде. Купания в холодной воде Атлантики и затем длительное пребывание во влажном купальном костюме привели к поистине трагическим последствиям. Полный сил и надежд 39-летний спортсмен и светский лев был сражен тяжелейшей болезнью — полиомиелитом, лишившим его способности самостоятельно передвигаться, строить планы, добывать средства к существованию для многочисленного семейства, быть востребованным обществом.
Впрочем, это может показаться невероятным, но болезнь сыграла в удивительном преображении и вознесении Франклина Рузвельта важнейшую роль. «Он начал свою жизнь благополучным, вежливым, приветливым, смешливым, не слишком одаренным юношей, немного нахальным, нравившимся, но вовсе не обожаемым сверстниками по Гротону и Гарварду, компетентным заместителем военно-морского министра во время Первой мировой войны. Его болезнь, поддержка и одобрение супруги с ее политическими способностями, благородством характера и сердечностью, кажется, преобразили его в сильную личность и выдающегося лидера, несущего добро и ставшего уникальным в своем роде отцом всего народа», — написал о нем английский историк и политик Исайя Берлин, направленный Черчиллем в 1941–1945 годы в Вашингтон со специальным заданием отслеживать настроения в столичных кругах Америки.
В 1928-м Рузвельт был избран на пост губернатора штата Нью-Йорк, раньше других индустриальных центров страны ввергнутого в экономический кризис невиданного масштаба.
С осени 1929 года экономическая катастрофа распространялась как степной пожар: закрытие предприятий, банкротство банков, массовая безработица, нищенство, гигантские очереди за благотворительным кофе, самоубийства, разрыв семейных уз, деморализация молодежи.
На этом фоне и прозвучал лозунг «нового курса». Это произошло перед историческим съездом Демократической партии вечером 1 июля 1932 года в Чикаго. Рузвельт обратился к нации, и прежде всего — к «забытому человеку», к рабочему, фермеру, мелкому предпринимателю, а не к уолл-стритовскому банкиру или нефтяному магнату. Кандидат на пост президента от демократов провозгласил: «Повсюду в нашей стране мужчины и женщины, забытые теми, кто исповедует нынешнюю политическую философию правительства последних лет, смотрят на нас, рассчитывая найти в нас руководящее начало и более доступную возможность добиться справедливой доли национального богатства. <…> Нельзя позволить, чтобы ожидания миллионов оказались напрасными. Я обещаю вам, я даю слово себе, что американский народ будет следовать новым курсом… Мы ведем не обычную политическую кампанию. Это призыв к оружию. Я нуждаюсь в вашей поддержке, и не просто для того чтобы заполучить голоса, а для того чтобы одержать победу в этом крестовом походе за возвращение Америки ее народу».
На президентских выборах в ноябре 1932 года он получил большинство голосов избирателей. Но уже весной 1933-го, в дни первой инаугурации Рузвельта, кризис достиг высшей точки, затронув финансовые институты страны. У банков возник дефицит ликвидности, вклады сгорели мгновенно и повсеместно.
«Пришло время сказать правду, и всю правду, — говорил Рузвельт в своей первой инаугурационной речи 4 марта 1933 года. — Наш великий народ выживет, как это случалось и раньше, восстановится и будет процветать… Позвольте мне выразить твердое убеждение, что единственное, чего нам следует бояться, так это только самого страха — безликого, неосознанного, неоправданного ужаса, способного парализовать силы, которые необходимы, чтобы преобразовать отступление в наступление».
Пожалуй, никто так тонко не уловил возникшую тогда связь между растерянными и озлобленными массами людей, готовыми к голодным бунтам и социальному неповиновению, и новым лидером страны, как эмигрировавший в Америку великий немецкий писатель Томас Манн. После очередной встречи с Рузвельтом в Белом доме в январе 1941 года он назвал его воплощением «хитрости, солнечности, избалованности, кокетства и честной веры». Но проницательный писатель-классик выделил и совершенно особый талант президента США управлять пришедшими в состояние неверия и брожения массами, подчинять себе их эмоции и порывы. «Вот укротитель масс, — писал он, — укротитель современного типа, который желает добра или хотя бы лучшего и держит нашу сторону, как, может быть, ни один другой человек в мире».
Появление государственных учреждений, курирующих и финансирующих национальные проекты, взявших на себя заботу о реконструкции экономики и приведении социальных отношений в соответствие с нормами передовых стран, связано было едва ли не целиком с его именем. Десятки и даже сотни законодательных актов и подзаконных постановлений радикально изменили базовые принципы экономической жизни и социально-правового уклада страны. Среди них — законы о помощи фермерам, о регулировании промышленного развития. Сформировалось новое трудовое законодательство, была создана гигантская система общественных работ для безработных, преобразована финансово-кредитная сфера, заложена основа системы социального страхования по старости и т.д.
К 1936 году «новый курс» Рузвельта заработал в полную силу, открыв одновременно полосу высокой активизации демократических движений — рабочего, фермерского, антифашистского, молодежного. Немалые масштабы приобрела борьба афроамериканцев против бесправия и экономической дискриминации. Благоприятная внутренняя атмосфера в стране создала предпосылки для возрождения широкого, общенационального прогрессистского движения, противостоящего финансово-промышленной олигархии и опирающегося на образованные после 1933 года правительственные структуры и общественные организации.
На волне поддержки большинством граждан Америки Франклин Делано Рузвельт победил на выборах 1936, 1940 и 1944 года.
Революция сверху 1933–1939 годов, чем в действительности и был «новый курс», преобразила облик Америки. «Великое сжатие» шкалы доходов посредством их перераспределения через налоги, увеличение доходов неимущих слоев и принудительная социализация капитализма изменили общественный климат в стране.
Возможно, вывод о радикализме «нового курса» покажется кому-то преувеличением, но многие сподвижники и сторонники Рузвельта всерьез полагали, что президент (а вместе с ним общественные движения, профсоюзы, фермерские организации) нащупал новую философию общественных отношений взамен той, которая известна под именем «крайний индивидуализм» и которая издавна обслуживала верхушку общества. «В 1930-е годы, — отмечает видный американский экономист, нобелевский лауреат Пол Кругман, — "новый курс" и в самом деле считался радикальным: даже те, кто его непосредственно проводил, сознательно прибегали к языку классовой борьбы».
В конце 1943 года Франклин Рузвельт, осаждаемый критиками его внутренней и внешней политики справа и слева, устроил одну из своих самых знаменитых инсценировок. Прощаясь с журналистами после очередной пресс-конференции в Белом доме, он вскользь, с некоторым недовольством в голосе проронил, ошарашив друзей и врагов, что советует более не использовать термин «новый курс», ибо, по его мнению, страна уже не нуждается в нем. Когда на следующей пресс-конференции журналисты потребовали объяснения, президент сказал, что «доктор "новый курс"» вылечил нацию от серьезного внутреннего заболевания специфическими средствами, а в условиях войны требуется специалист другого профиля — чтобы справиться со смертельной опасностью, которую принес народам фашизм. На смену «доктору "новый курс"» пришел «доктор "выиграть войну"», решительным, безапелляционным тоном заключил президент.
Последовал град вопросов. Ответ Рузвельта был ошеломляюще категоричным: нужно обладать правильным чувством пропорций и глазомером, чтобы отличать главное от второстепенного; возврата к старой программе реформ, знайте, быть не может, а новой пока нет. «Время еще не пришло… Время еще не пришло», — закончил президент свое выступление, немедленно обросшее недоуменными комментариями репортеров. «Инициатор "нового курса" собственноручно убил его; консервативная пресса ликовала», — подвел итог рождественскому маскараду его знаменитый биограф Джеймс Бернс, большой знаток политических хитростей Рузвельта.
11 января 1944 года Франклин Рузвельт обратился с ежегодным посланием Конгрессу, которое было произнесено в виде радиообращения, поскольку политик был прикован к постели простудой. И это стало самым радикальным его выступлением за всю политическую карьеру.
Многие в тот момент полагали, что в силу резкого улучшения экономического положения США в годы войны прогрессизм вынужден был отступить и теперь его лидеры возвращаются к традиционной риторике, вполне устраивавшей их оппонентов. Пришедшие в себя противники коллективизма «нового курса» жаждали торжества «справедливости» во имя спасения ценностей капитализма в ситуации критической, ввиду повсеместного нарастания «красной опасности».
Но президент, всего две недели назад как будто бы объявивший «новый курс» исторически изжившим себя, взял реванш за беспардонную критику со стороны, если воспользоваться меткими словечками самого Рузвельта, «слепых кротов», обуреваемых «групповым эгоизмом». Он обрушился на «моральных дезертиров», американцев «другого сорта», которые, «в то время как большинство народа безропотно несет бремя войны, постоянно поднимают шум, требуя особых преимуществ для отдельных групп населения». Президент не пожалел ярких красок из арсенала хорошо знакомых ему публицистов — «разгребателей грязи» начала ХХ века — для выражения своей нелюбви к аристократии денежного мешка и нуворишам, вновь поднявшимся на военных заказах. Победа казалась полной и убедительной.
Между тем Рузвельт обязан был думать о будущем в аспекте внутренних дел и международных отношений. Настало время «переходить через мост». Того требовали военная ситуация (в стадию последних приготовлений вступила операция «Оверлорд» по высадке в Нормандии и война на Тихом океане), нараставшее внутреннее напряжение в связи с обозначившимся в обществе страхом перед приближающимся миром, остановкой производств и возвращением массовой безработицы и, наконец, вызов левого радикализма, взявшего за образец советскую модель.
Сам президент назвал новую программу «экономическим Биллем о правах». Озвучивание ее пунктов в послании конгрессу накануне избирательной кампании 1944 года и за несколько месяцев до высадки союзных войск в Нормандии (6 июня 1944 года) было актом мужества.
Преамбулой ко второму Биллю о правах послужили слова из лексикона протестных движений времен «голодных походов» безработных и сидячих забастовок второй половины 1930-х годов: «Нуждающийся человек не является свободным человеком. Голодные массы и безработные — это материал для диктатур. В наше время эти экономические истины стали общепризнанными».
Далее следовал перечень условий, которые должны были лечь в основу справедливого социального порядка. Вот они: 1) право на общественно полезный и достойным образом оплачиваемый труд; 2) право на справедливую оплату труда; 3) право фермеров на производство и продажу продуктов своего труда для обеспечения себя и своей семьи всем необходимым; 4) право каждого предпринимателя, крупного или мелкого, заниматься бизнесом в обстановке нормальной конкуренции как дома, так и за рубежом; 5) право каждой семьи на достойное жилье; 6) право на медицинское обеспечение; 7) право пожилых людей на защиту от нищеты, болезней, несчастного случая и безработицы; 8) право на хорошее образование. «Доктор "новый курс"» возвращался к постели пациента, стремясь уберечь его от рецидива болезни.
Франклин Рузвельт умер, когда ему было 63 года. Один из ключевых членов его «мозгового треста» Рэксфорд Тагвелл писал в 1971-м, что если бы судьба добавила этому человеку еще 20 лет жизни, он мог бы выиграть президентские выборы и в пятый раз.
Артур Шлезингер-младший, летописец «нового курса», связывал победы Рузвельта с его необычайной стойкостью, практически равнодушием к врагам и внутренней уверенностью в абсолютном своем превосходстве над ними. Однако помимо бойцовских качеств этот выдающийся политик отмечен еще одной крайне важной чертой. Он был убежден, что история на его стороне благодаря лучшему, чем у его ослепленных внешними успехами Америки самодовольных оппонентов, пониманию особенностей наступившей после Великой (Первой мировой) войны эпохи. Эпохи, характеризующейся коренными переменами в мировой политике, психологии и морали и — не в последнюю очередь — идеологии (что выразилось в ее возросшей роли в исторических событиях, а также в появлении новых могучих игроков на мировой арене). Нарушение привычного соотношения мировых сил и увеличение новой глобальной военной опасности со стороны тоталитарных режимов и антиамериканизма, особенно в Азии и Латинской Америке, тоже стали для него частой темой для глубоких размышлений уже в 1920 году, сразу же после тогдашнего провала демократов на президентских выборах.
Очень верно сказал о нем американский публицист и писатель, современник политика, автор знаменитой серии книг «Позор городов» Линкольн Стеффенс в одном из писем: «Он молча несет на своих плечах бремя времени».
Франклин Рузвельт как дипломат и военный лидер — совершенно особая тема. Гэддис Смит, один из видных американских историков, чьи труды по внешней политике Рузвельта получили признание, как-то заметил, что исследователи прибегают к самым разным метафорам, чтобы раскрыть суть личности этого президента как дипломата и военного лидера, 15 лет определявшего внешнеполитический курс страны в исключительно сложный и драматический период мирового развития.
Он был, по их мнению, одновременно львом и лисицей, жонглером и верхоглядом, провидцем и баловнем судьбы. Правда, сам Рузвельт дал повод для такой абсурдной оценки, охарактеризовав свою внешнюю политику обескураживающими, до цинизма откровенными словами: «Вы знаете, я жонглер, я никогда не позволю моей правой руке знать, что делает моя левая рука». Данный отрывок из назиданий президента, данных в мае 1942 года его несменяемому министру финансов Генри Моргентау, многих историков вводит попросту в заблуждение. Часть из них склоняется к тому, что Рузвельт, строго говоря, не имел внешней политики и выстраивал свою деятельность на базе реакции на меняющуюся череду ежедневных событий и не более того.
Однако эти двойственность, непоследовательность и прочие уловки объяснялись, по признанию самого Франклина Рузвельта, глобальными и долгосрочными целями, которые он ставил. Лавируя, он добивался лишения сил фашизма свободы действий у себя в стране и за ее пределами, а также воспрепятствования их возрождению в дальнейшем. Этой цели было подчинено и необычайно смелое и неожиданное даже для самых близких его сотрудников дипломатическое признание Соединенными Штатами Советского Союза осенью 1933 года. Стратегические компромиссы, по его собственным словам, были нужны для того, чтобы не только выиграть войну в составе антигитлеровской коалиции США, СССР и Великобритании, но и гарантировать мир в обозримом будущем.
Сохранение единства «большой тройки» и создание международной организации безопасности ООН могут быть поставлены в заслугу Рузвельту, до последнего дня своей жизни верившему, что Организация Объединенных Наций станет инструментом обеспечения мира и сплочения народов и стран. Необычайно довольный результатами Ялтинской конференции (4-11 февраля 1945 года), где удалось добиться максимума возможного для всех ее участников, Франклин Рузвельт с начала апреля проводил отпуск в Уорм-Спрингсе (штат Джорджия). Он готовился выступить перед первой конференцией ООН в Сан-Франциско 25 апреля. И то ли шутя, то ли серьезно выразил желание в будущем занять место Генерального секретаря ООН. Планам и ожиданиям не суждено было сбыться. 12 апреля 1945 года в 3 часа 30 минут Рузвельта не стало. Он умер от инсульта.
Автор — доктор исторических наук
Статья представлена журналом «Историк», апрель 2015 года