Этот и другие материалы рубрики «Победа» мы публикуем к 70-летию окончания Великой Отечественной. Рубрика устроена таким образом, что рассказать о своих ветеранах в ней может каждый, добавив тем самым собственный фрагмент в мозаику лиц войны. Для этого нужно пройти по ссылке «Победа» и добавить свой рассказ к галерее уже опубликованных личных историй (кнопка справа). Одновременно мы публикуем размышления о войне и Победе тех, кому, на наш взгляд, действительно есть что сказать.
Родилась 4 апреля 1928 года в Киеве, СССР. Советская и российская актриса театра и кино, педагог. Народная артистка СССР. За храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, награждена орденом Отечественной войны II степени. А так же орденами «За заслуги перед Отечеством» I и II степеней, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, двумя орденами «Знак Почета» и многими медалями.
Сейчас, когда давно уже нет той войны, я пытаюсь вспоминать, как же это было… И вспоминается главным образом то, чем мы жили эти четыре года: все отдать ради победы.
Каждый час, прожитый во время войны теми, кто был со мной рядом, и мной лично, был подчинен одной цели… Я отчетливо это помню: все действия, поступки, мысли, заботы людей были направлены на то, чтобы дожить до победы. «Дожить» — слово, наверное, неправильное, по крайней мере, я за жизнь не цеплялась, никогда нигде за всю войну не пряталась… Но мы прекрасно отдавали себе отчет в том, что любая работа, выполняемая нами в дни войны, должна была вести к одному — к нашей победе над фашистами.
Когда началась война, мне было 13 лет. Девчонка я была, конечно, но желания спрятаться, устраниться от войны, не возникло ни на секунду. Мой отец был военным врачом, и он всегда мне говорил: «Ты — дочь офицера. А русский офицер всегда душу отдает Богу, сердце — даме, жизнь — Отечеству, а честь — никому». Я это очень хорошо запомнила.
Наша семья жила в Киеве, но война застала нас в городе Нежине — мы часто переезжали следом за папой. Отца призвали на фронт, а мы с мамой и маленькой сестричкой остались дома. Но страна жила и дышала фронтом — от этого нельзя было уйти: весь город был обклеен плакатами «Родина-мать зовет», «Все для фронта, все для победы!»… Я считаю, что меня очень хорошо воспитали родители. Не возникало даже мысли, что я могу остаться в стороне. Было осознание того, что я уже большая и в эту пору могу быть полезной своей стране. Мною двигало желание помочь — хоть чем-то…
Почти вся война для меня — это передвижной сортировочный эвакогоспиталь. Мы эшелоном забирали раненых с фронта и эвакуировали в тыл. Пока наши войска отступали, поезд перемещался с запада на восток, а в 1944-м он двигался уже в западном направлении. Начала я работать санитаркой, позже — окончила курсы медсестер и стала лаборанткой.
Моложе меня в госпитале никого не было. Было ли мне страшно? Я об этом не думала — рядом со мной были другие люди, старшие, я просто старалась делать все, что делают они. Когда начинался обстрел или бомбежка, ты просто ложишься на землю и лежишь. А дальше — как повезет… Страшнее, наверное, было в самом госпитале — я видела молодых ребят, от которых осталось одно туловище, без конечностей… Это трагедия для человека, сами понимаете. Но люди держались… Я очень уважала танкистов — их было много среди раненых, с которыми довелось общаться. Я понимала, насколько трудна была именно их фронтовая задача — наверное, потому что их повреждения были самые тяжелые…
Прием раненых всегда был особым испытанием для всех. Госпиталь мог принять за один раз пять тысяч человек. Вот приходит эшелон, привозит раненых. С этого момента санпропускник работает круглые сутки, операционная — тоже. У нас был главный хирург по фамилии Бурбелло — к сожалению, имени-отчества не помню… Он пять суток не выходил из операционной! Его переодевали, меняли перчатки, и он дни напролет оперировал бойцов — без сна и отдыха… Вот это героизм, понимаете?
Поскольку я окончила курсы медсестер, я всегда участвовала в приеме раненых вместе со всем личным составом. Я знала многие вещи — например, что нужно беречь раны от попадания воды… Некоторые раны были очень обширные и страшные. Я научилась останавливать подступающую дурноту и не терять сознания… Было ужасно тяжело, но вскоре я поняла: чтобы не падать в обморок, нужен настрой. И я умела с этим справляться…
Фронтовой госпиталь оставил множество отметин в моей душе. Но самое пронзительное воспоминание о войне связано у меня не с медицинской службой. Однажды наш эшелон остановился на станции вблизи города Сталино (это нынешний Донецк). Мне уже лет 15 тогда было… И вот я вижу: черная, обугленная степь, а по ней ветер несет белые треугольники солдатских писем… Перед нашим прибытием фашисты разбомбили эшелон с почтой, и из разбитых вагонов ветер пачками, сотнями, тысячами выдувал в степь весточки с фронта. Я не могу передать своего состояния при виде этой картины. Мы с мамой к тому времени давно не получали писем от отца, и я понимала, как этих писем ждут родные наших бойцов. В госпитале я видела смерть, увечья и тяжелейшие страдания людей, но до сих пор у меня перед глазами стоит именно эта картина войны: тысячи бумажных треугольничков, гонимых порывами ветра по обожженной донецкой степи…
Когда мы стояли под Сталино, иногда у нас была возможность ночевать вне госпиталя в домах у местных жителей. Там можно было помыться и лечь отдохнуть на кровати, на чистом белье. Прекрасно помню свою хозяйку, замечательную женщину, которая жила в доме одна, поскольку отправила на фронт своих четверых сыновей и мужа. Она почти каждый день ходила встречать проходящие эшелоны в надежде, что сможет увидеть кого-нибудь из своих…
В городе Сталино в тот момент было все сожжено, не было освещения, а шурфы местных шахт были завалены трупами — захоронением некому и некогда было заниматься… Ночевать приходилось ходить из госпиталя по темным мрачным улицам. Жутко было, но все равно ходили. Очень сильно было желание поспать хоть немного в тишине, в доме, на настоящей постели…
Я закончила работать в госпитале в ноябре 1944 года, когда мне было 16 лет. Советские войска наступали, и наш эшелон должен был двигаться с ними — за пределы страны. Я была несовершеннолетней, и мне объяснили, что за рубеж мне нельзя. От госпиталя меня отправили учиться в медицинский техникум, где я со временем и поняла, что не справлюсь с медицинской профессией. Знаете, я видела ужасы войны, ампутированные конечности, множество смертей от потери крови, обширных ран…
А в техникуме, когда начались практические занятия, один человек на моих глазах скончался от того, что ему неправильно сделали обезболивание. Ему дали наркоз, он захрипел и умер. Для меня это было сильнейшим потрясением. Я поняла, что эта смерть на совести врача… И что я не смогу работать по этой специальности. Поэтому после окончания медтехникума пошла в театральный институт.
Кстати, до 1984 года у меня не было никаких военных наград. Но в театре в отделе кадров одна женщина постоянно обвиняла меня во лжи — говорила, что я не могла быть на фронте, потому что была ребенком. Однажды я не выдержала и поехала в Подольск в архив — привезла в театр все необходимые документы. После этого я и была награждена орденом Отечественной войны, медалями. Мне также очень дорог нагрудный знак «Сын полка»…
Что для меня война? Война меня вырастила и укрепила. Я стала взрослым человеком, преданным своей стране и ее ценностям. Наверное потому, что я видела, что такое труд на пределе, на максимуме… Когда ты отдаешь всего себя ради победы и ради своего народа, а не за материальные блага… Я не хочу создавать о себе какое-то особое мнение. Мое участие — маленькая доля в общем деле. Просто важно в конечном счете оставаться честной перед самой собой. Я не была на передовой. Но личное участие в войне было для меня вопросом чести. И я делала свою работу так, как могла…
Утратила ли война свое значение в наши дни? Знаете, сейчас ведь тоже идет война. Мы все видим, что на Украине погибают люди, погибают в наши дни. Все то, что раньше делали чужие, пришедшие на нашу землю фашисты, сейчас делают сами украинцы со своим народом. Я киевлянка, и еще маленькой девочкой ходила гулять по Крещатику, после войны вместе с другими студентами участвовала в его восстановлении. А сейчас многое опять разрушено, разбито. И сделали это не иноземцы. Вот что больно.
А День Победы для меня и моей семьи — самый светлый праздник. И в нашей стране — это святой день, так было и будет всегда. Потому что мы заслужили эту победу, и мы слишком хорошо знаем, как она досталась. Поэтому на 70-летие Победы я обязательно соберу друзей, мы посидим за столом. И все будет, как полагается.
Как принято в нашей великой стране.