Частные деньги возникли не от хорошей жизни: с ними экспериментировали первые американские колонисты и выбирающиеся из Великой депрессии компании. В конце ХХ века их функция изменилась — негосударственные эмиссионные центры призваны теперь исполнять социальные функции.
В XVII веке Америка интересовала Британскую корону исключительно в качестве источника ресурсов: табака, леса, шкур животных и многого другого. Из империи в Новый мир поступали товары, необходимые, чтобы колонисты работали. Предполагалось, что поселенцы станут покупать их за деньги в магазине, но тут возникала проблема: монет у них в достаточном количестве, так, чтобы на всех хватило, не было.
Решение проблемы оказалось простым, но, чтобы прийти к нему, ушло несколько лет: колонисты начали использовать «валюту» местных жителей. У индейцев, обитавших неподалеку от белых, были свои деньги уже на протяжении нескольких веков. Их, правда, никто не чеканил и на них не были изображены профили европейских политических деятелей. Они состояли из кусочков раковин моллюсков, которых туземцы употребляли в пищу.
Эти кусочки нанизывались на нить. В момент совершения сделки такие бусы развязывали, бусины пересчитывали и собирали из них новое ожерелье. Часто делали целые пояса, а также прочие приспособления, которые хозяин носил на себе, таким образом демонстрируя свое богатство или отношение к какому-либо племени.
Несмотря на то что раковины можно найти только на берегу океана, торговали с помощью вампума (так назывались бусины) и на существенном отдалении от него, в глубине материка. Например, племя ирокезов умудрилось собрать самую крупную из известных коллекций подобных бус, обитая не в прибрежных областях. Изготавливали вампум только некоторые племена, а сделки с помощью него заключали практически все.
Присоединились к этой негосударственной денежной системе и колонисты. Очень скоро слово «моллюск» (clam) стало для них буквально аналогом слова «деньги». Вампум восполнил дефицит монет на американском рынке. Люди даже брали займы в ожерельях из ракушек — например, губернатор Нового Амстердама (сейчас — Нью-Йорк) однажды занял крупную сумму вампума в одном англо-американском банке.
Туземные бусы стали официальной валютой Новой Англии на период от 1637 до 1661 года. Корона решила, что безобразие с ракушками пора заканчивать, и запретила хождение вампума, попутно начав поставки в Америку достаточного количества монет. Однако туземная валюта не сдавалась еще долго — случаи ее использования встречались вплоть до XX века.
Вампум представляет собой так называемые частные деньги в чистом виде. Их не выпускало государство, и они являлись универсальным эквивалентом стоимости товаров или услуг. Поселенцы стали использовать такие деньги вынужденно, из-за дефицита привычной валюты. Тем не менее функцию свою они выполняли.
Сейчас частные деньги рассматриваются не только и не столько как нечто, чем можно заменить «настоящие» государственные. Локальные негосударственные валюты, по мнению многих экономистов, могут способствовать оздоровлению рынка, поднимая экономику в местности, где они циркулируют. Такие деньги позволяют «привязать» население к торговым точкам, функционирующим в ней, помогая им составлять конкуренцию магазинам крупных корпораций.
Сначала надо определиться, а что вообще стоит называть негосударственными деньгами? Приведенный выше пример показывает, что их необязательно печатать: достаточно какому-то конкретному товару стать универсальным эквивалентом стоимости других товаров во время бартерных операций. С другой стороны, по-настоящему частные деньги выпускаются индивидуумами или компаниями, объединениями. Цель их существования — предоставлять преимущество перед деньгами государственными.
Подобные валютные системы неоднократно возникали на протяжении существования человеческой цивилизации. Например, далеко не все американские колонисты решали проблему отсутствия банков и денег с помощью вампума. Многие поселения выпускали свои деньги — как на бумаге, так и в виде металлических монет.
Американские лесозаготовочные и горнодобывающие компании, находившиеся вдали от цивилизации, использовали собственную валюту, чтобы продлить кредитные обязательства перед своими сотрудниками (проще говоря, не платить «настоящих», государственных, денег). Отовариваться ими предлагалось в специальных магазинах, которыми владела та же компания.
Мировой экономический кризис, начавшийся с обвала американских фондовых рынков в 1929 году, запомнился для современников как настоящая катастрофа. Жуткое падение промышленного производства, обнищание среднего класса, миллионы безработных, снижение рождаемости — такие условия стали благоприятной средой для появления огромного количества заменителей государственных валют.
На руках у людей было мало денег, и они не стремились их тратить в условиях нестабильности, что вносило свой вклад в дальнейшее падение экономики. Казалось бы, ситуация безвыходная, но там, где государство оказывается бессильным, людям свойственно самоорганизовываться. К 1933 году в США насчитывалось более 400 «скрипов» — видов частных денег. Их названия зависели обычно от местности, в которой они выпускались, а также от того, кто их выпускал. В ходу были «чеки процветания», «предналоговые банкноты», «сертификаты восстановления».
Одним из самых известных, хотя и не очень успешных, был «сертификат восстановления» (Recovery Certificate), выпускавшийся владельцем американской газеты The Caslow Weekly Уинфилдом Кеслоу. Этими сертификатами он расплачивался со своими сотрудниками. Уникальность их заключалась в том, что они были самоликвидирующимися. Предполагалось, что при транзакции на обратную сторону каждого из них будут клеить двухцентовую марку, и, когда таких марок наберется 54, сертификат выйдет из обращения.
Увы, такой «налог с продаж» не дал в конечном итоге этой валюте распространиться, причем недоверие представителей бизнеса к ней вызывали действия самого Кеслоу. Сертификат, стоимость которого равнялась одному доллару, был дороже федеральной валюты (не будем забывать про необходимость наклеить двухцентовую марку) безо всякой причины. Последней каплей стало то, что издатель The Caslow Weekly сам отказался принимать выпущенные им же деньги в качестве оплаты рекламного места в газете. Несмотря на то что сертификаты должны были самоликвидироваться, Кеслоу умудрился заполонить ими местный рынок — всего их выпустили на сумму около миллиона долларов.
Подобную схему выпуска скрипов использовала и Независимая ассоциация розничных торговцев города Эванстон (штат Иллинойс), но, в отличие от издателя The Caslow Weekly, их деньги имели успех. В ходе транзакции на обратную сторону банкноты также было необходимо приклеить двухцентовую марку. В этом налоге имелся смысл: скрип был предназначен для покупки товаров только в магазинах ассоциации, и продавцы фактически платили налог на привлечение покупателей. Несмотря на то что маржа падала, оборот и прибыль повышались.
Этот же факт привел к тому, что валюту ассоциации начали активно использовать местные жители для сделок между собой. Ведь они были уверены в ее ценности, точно знали, что с помощью денег ассоциации можно отовариваться в определенных точках. Обывателям, в отличие от владельцев этих магазинов, не нужно было клеить марки на скрип. Достаточно было просто обменять его на нужную вещь или услугу.
Насыщенность советской экономики деньгами была всегда очень низкой. При наполнении ее денежной массой с полок пропали бы последние товары. Собственно, именно это и случилось во время перестройки — денежная масса к 1991 году составила 73 процента от ВВП, а малого бизнеса и развитого потребительского сектора не было.
В начале 90-х насыщение экономики деньгами снизилось до мизерных цифр (9,8-19 процентов ВВП), что, разумеется, привело к настоящему расцвету выпуска региональных и частных денежных единиц. Егор Гайдар, будучи вице-премьером правительства России, подписал в 1992 году циркуляр, практический стимулирующий выпуск регионами своих денег. Толковать его положения можно было достаточно широко, потому документ сочли, в том числе, и разрешением на выпуск частной валюты.
Помимо известных многим денег субъектов федерации — уральских франков, «немцовок» и прочих — всевозможными чеками, талонами и расчетными билетами пытались расплатиться с работниками владельцы предприятий. У Сузунского свинокомбината были чеки-«свинобаксы», Киселевская обувная фабрика выдавала сотрудникам зарплату в «степашках» (назывались они так потому, что директора фабрики звали Степан Крехов), талоны Караконской угольной шахты в Белово называли «хряповки», поскольку у директора шахты была фамилия Хряп.
На знаменитом рок-концерте, прошедшем на Тушинском аэродроме в сентябре 1991 года, имел место забавный случай: в условиях жесточайшей инфляции роль денег стали исполнять «баксы Ангуса» — бумажки, похожие на доллары, но с лицом Ангуса Янга, гитариста группы AC/DC, которые кидали в толпу во время концерта. За них в течение короткого времени можно было купить, скажем, напитки, притом стоимость одного «ангусбакса» превышала стоимость одного рубля.
Эти времена ушли в прошлое — надо полагать, до следующего большого кризиса, призрак которого всегда выглядывает из-за плеча «обыденного, небольшого», того, что мы переживаем сейчас.
Судьбу «сертификата восстановления» разделили многие частные валюты того времени, однако эта глава в истории денег как нельзя лучше показала, что локальные валюты ничуть не вредят экономике регионов, будучи приспособленными под нужды стимулирования спроса на товары и услуги местного бизнеса. Именно эта их функция — борьба с крупными корпорациями и помощь региональному предпринимателю — становится основной в посткризисное время.
Одна из самых интересных локальных денежных систем называется LETS. Она родилась в начале 1980-х годов и существует по сей день, а придумали ее Майкл Линтон и Дэвид Уэстон. Смысл заключается в том, что эта сетевая структура позволяет организовать бартерные отношения между индивидуумами на основе системы учета транзакций.
В ее основе лежат баллы — условная валюта, привязанная по ценности к валюте государства, в котором проживает пользователь. Заработать баллы можно, например, поработав в саду одного из участников программы, а потратить, скажем, в парикмахерской, участвующей в LETS, или отовариться в соответствующем магазине. Впрочем, так или иначе, «деньги» (чаще всего виртуальные, но иногда встречаются и бумажные, а также металлические или пластмассовые фишки) в каждой из локальных программ получали свои имена, причем зачастую достаточно странные: летучие мыши, клювы, бобины, куколи и креды.
Сама местная организация является, по сути, лишь арбитром в спорах между пользователями и информационным сервисом. Желающие вступить в нее платят небольшой взнос за открытие счета и описывают товары и услуги, которые они предоставляют или ищут. Эта информация вносится в общий список — раньше такие списки печатались и раздавались участникам, теперь же, конечно, их публикуют в онлайне. Транзакции записывает бухгалтер, списывая баллы со счета одного человека и внося их на счет другого.
Изначально в программах LETS участвовали энтузиасты, честные люди, которым все новое было чрезвычайно интересно, однако по мере их разрастания системе начали угрожать индивидуумы, только покупавшие и ничего не продававшие. Не будем забывать, что эта система является бартерной и сами по себе баллы не имеют ценности. Балловая система нужна, чтобы человек, желающий обменяться с другим человеком товаром или услугой, не искал ровно то, что ему нужно. По сути, с покупателя берется долговое обязательство, исчисляемое в баллах, которое он должен отработать или отдать, и если только брать и ничего не отдавать, то системе грозит банкротство.
Решалась проблема просто: численность членов каждой программы LETS не превышала 200 человек, чтобы такое сообщество было легче контролировать. Это правило также исключало и вторую трудность — необходимость существования большой бухгалтерии.
Обе сложности смог обойти Пол Гловер, американский активист из города Итака. В 1991 году он создал более гибкую бартерную систему, основанную на частных бумажных деньгах под названием «Итакский час». На них красовался девиз In Ithaca We Trust («Мы верим в Итаку» — отсылка к девизу, напечатанному на американских долларах, «Мы верим в Бога»), и они выпускались в пяти деноминациях: от 1/8 часа до 2 часов.
Почему час? Ценность одного «Итакского часа» составляла 10 долларов США, то есть средней почасовой оплате труда в городе в 1991 году. Бартерная система, придуманная Гловером, функционировала очень похоже на LETS с одной лишь важной разницей: людям не нужно было обращаться к бухгалтеру, чтобы он запротоколировал факт сделки. Для этого достаточно было обменять необходимое количество «Итакских часов» на товар или услугу.
Можно возразить, что данный принцип ничем не отличается от функционирования федеральной денежной системы. Тем не менее это не так. Определенное количество «Итакских часов» выпускается, когда к системе подключается новый участник. Помимо этого, небольшой объем «часов» производится для итакских некоммерческих организаций и на покрытие издержек самой системы.
К 2001 году система привлекла более тысячи участников и с помощью нее были совершены транзакции примерно на два миллиона долларов. Опыт Гловера использовали во многих других американских городах — к концу 90-х в стране существовало около 85 подобных инициатив. Программы были развернуты, в том числе, в Канаде и других англоговорящих странах, а также в Японии и Италии.
По сравнению с LETS у «Итакских часов» было явное преимущество: отсутствие необходимости протоколировать все транзакции и невозможность накопления долговых обязательств, так как сделки обеспечиваются местной валютой. Конечно, есть и недостатки. Некоторые участники могли накопить излишний объем денег, что уменьшало ликвидность системы. Другие спекулировали «часами», что также дестабилизировало ее. Наконец, очень сложно было следить за ростом денежной массы.
И LETS, и «Итакские часы» оказывали и продолжают оказывать положительное влияние на экономику сообществ, в которых имели хождение. Прежде всего они предоставляли возможность частным лицам, не располагающим достаточным количеством государственной валюты, совершать сделки. Это также сказывалось и на развитии местного мелкого бизнеса.
Вышеперечисленные программы являются системами обмена товарами и услугами общего плана, но есть и более специализированные. Так, в Японии существует множество общественных инициатив, в рамках которых волонтеры, помогающие старикам и инвалидам, получают так называемые билеты за заботу — вознаграждение за определенное количество проведенных с недееспособными гражданами часов.
Интересно, что разная деятельность в рамках этих здравоохранительных программ оценивается неодинаково. Например, еда, поданная между 9 и 17 часами, имеет меньший кредитный рейтинг, чем поданная в другое время, а помощь по дому и поход в магазин стоит дешевле, чем уход за телом недееспособного человека. На «билеты за заботу» нельзя купить ничего, кроме заботы — волонтеры отдают их своим родственникам и знакомым, нуждающимся в помощи. Статистика говорит об удачном применении таких систем: с момента их появления в 1991 году количество добровольцев, помогающих старикам и инвалидам, существенно увеличилось.
Что касается обычных скрипов, выпускаемых компаниями, то они продолжают существовать вне зависимости от кризиса. Ими, правда, не платят зарплату — с помощью них на территории, принадлежащей этим фирмам, можно покупать товары или услуги. Ярким примером такой валюты является диснеевский доллар, имеющий хождение на территории Диснейлендов, круизных кораблей и магазинов компании.
На лицевой стороне диснеевского доллара красуются Микки Маус, Минни Маус, Дональд Дак, Гуффи, Плуто или какие-либо достопримечательности из парков фирмы. Их можно реализовать в диснеевских магазинах, также они имеют хождение на частном диснеевском острове, расположенном в Карибском бассейне. Почему клиенты покупают эти скрипы? Потому что, особенно для ребенка, очень занимательно расплачиваться банкнотами с изображением любимых мультперсонажей. К тому же существуют специальные серии диснеевских долларов, предоставляющие клиенту систему бонусов.
Так или иначе, но эра физических денег близится к своему закату. Платежи через электронные системы автоматически учитываются, и это эффективно размывает само понятие денег как чего-то сакрального. Безналичные деньги, не имеющие физического представления, психологически намного легче тратить.
На просторах интернета возникают и новые негосударственные деньги, представляющие собой настоящую проблему для государства. Скажем, переводы, совершенные в децентрализованной валюте Bitcoin, хотя и учитываются в общей цепочке, совершенно анонимны, из-за чего она в последнее время стала излюбленным инструментом для торговцев всякого рода запрещенным товаром. Конечно, биткойны очень сильно отличаются от стандартной частной валюты, так как эта система не имеет центра эмиссии и распределенно контролирует выпуск новых денег, добываемых на мощных компьютерах за счет выполнения ресурсоемких задач.
Но в сети существует и множество вполне стандартных частных валют. Авиакомпании активно раздают бонусы за мили полета, энергетические компании выписывают баллы за использованные киловатт-часы, а крупные интернет-компании, например Facebook или Yandex, выпускают собственные деньги. Люди активно пользуются ими, ведь они, как и многие их физические аналоги, достаются им условно бесплатно. С другой стороны, таким образом осуществляется привлечение клиентов к сервисам и товарам участников программы.
Казалось бы, в виртуальном мире ничего не поменялось по сравнению с миром реальным. Тем не менее интернет практически невозможно контролировать, и, кто знает, может быть, скоро частные и децентрализованные виртуальные валюты будут не просто предоставлять своим пользователям преимущество по сравнению с «настоящими» деньгами, но и составят государству настоящую конкуренцию на этом поле.