Вопреки всем прогнозам Консервативной партии удалось одержать убедительную победу на парламентских выборах. Однако расслабляться тори и их лидеру Дэвиду Кэмерону не стоит, — партии предстоит решить целый ряд сложных задач. Среди них и необходимость вернуть себе электорат, постепенно уходящий к малым партиям (в том числе евроскептической UKIP), и возвращение Лондону былого влияния на международной арене. О том, какие еще вызовы стоят перед Кэмероном и его соратниками, читайте в статье, подготовленной для «Ленты.ру» агентством «Внешняя политика».
Какие только прогнозы не делались накануне выборов в Великобритании. Одни предсказывали коалиционное правительство, как это было последние пять лет. Другие говорили, что максимум, на что могут рассчитывать британцы, это правительство меньшинства, обычно крайне нестабильное и нежизнеспособное. Наконец, были и те, кто утверждал, что возможно образование коалиции против тори, с тем чтобы не дать им сформировать новое правительство и назначить новые выборы.
Пожалуй, самым невероятным из всех прогнозов выглядел тот, что сделал премьер-министр Дэвид Кэмерон: у тори есть все шансы сформировать старое доброе правительство большинства. Ссылаясь на опросы общественного мнения, которые на протяжении последних месяцев давали примерно равные шансы двум гигантам британской политики — лейбористам и консерваторам, абсолютно все СМИ если не язвили, то как минимум иронизировали по поводу оптимизма Кэмерона.
Каково же было всеобщее удивление, когда сначала эксит-поллы, а затем и официальные результаты отдали тори абсолютное большинство мест в парламенте (331 из 650). Однако если сегодня Дэвид Кэмерон еще может тратить время на такие приятные церемонии, как визит к королеве и оповещение сгорающих от нетерпения будущих членов кабинета, то уже завтра ему предстоит столкнуться с пугающей необходимостью исполнять данные во время избирательной кампании обещания.
Дело в том, что в последнее время огромную популярность приобрели так называемые «малые» партии — Национальная партия Шотландии (SNP) и Партия независимости Соединенного Королевства (UKIP). Если первая — крайне левая и, как это следует из названия, считающая своей главной целью освобождение Шотландии — приобрела новых сторонников за счет отвлечения избирателей от лейбористов, обычно пользующихся поддержкой населения промышленных районов Шотландии, то UKIP переманила на свою сторону наиболее правую часть электората консерваторов, представленных в основном белым рабочим классом с доходом ниже среднего, требующим выдворить из страны всех иностранцев и освободиться от диктата брюссельской бюрократии.
Премьер-министр, во-первых, пообещал не позднее 2017 года провести референдум о выходе Великобритании из ЕС (более известный в англоязычных СМИ как Brexit), — чтобы, как он сам выразился, «вернуть домой» перебежчиков к UKIP. При этом он не раз заявлял, что все-таки хочет видеть Великобританию в составе единой Европы, правда, с оговоркой, что условия членства в ЕС необходимо реформировать. Таким образом фактически Кэмерон эксплуатирует тему выхода для получения дополнительных преференций от Брюсселя (таких как ограничение миграции и усиление роли национального правительства).
Во-вторых, манифест партии заметно «полевел». Называя себя «истинной партией рабочего класса», тори пообещали улучшить возможности для повышения квалификации, создать бесплатные детские сады, снизить налоги для тех, кто получает минимальную зарплату. Справедливости ради необходимо признать, что у британцев, относящихся к этой категории, есть основания ему доверять. Хотя за последние пять лет положение трудящихся не особенно улучшилось (с учетом инфляции зарплаты по стране снизились), основное бремя сокращения дефицита бюджета все же легло на самых богатых.
Наконец, перед Кэмероном стоит задача не допустить распада страны. Результаты опроса общественного мнения, проведенного YouGov по заказу The Economist, показали, что почти половина британцев (48 процентов) считают, что в ближайшие 20 лет Шотландия все-таки станет независимой (противоположного мнения придерживаются всего 34 процента опрошенных). Еще более показательна другая цифра: 70 процентов респондентов сказали, что не пошевелили бы и пальцем, чтобы удержать шотландцев. А это означает, что Дэвиду Кэмерону придется приложить все усилия, чтобы убедить соотечественников в том, что Королевство должно оставаться Соединенным. Судя по всему, делать это надо будет лавируя между требующим большего парламентом Шотландии и способными обидеться на это парламентами других административных частей страны.
Именно об этом премьер-министр и заявил в одном из своих первых выступлений: «В Шотландии в наши планы входит создание самого сильного и развитого правительства в мире, обладающего важными полномочиями в области налогообложения, но не будет заключено ни одного конституционного соглашения, если оно будет несправедливым по отношению к Англии».
Поддерживать такую справедливость будет крайне сложно, и все из-за впечатляющего успеха Шотландской национальной партии, ставшей на выборах третьей и сумевшей провести в парламент 56 своих представителей. Хотя на данный момент, по словам лидера партии Николы Стерджен, суверенитет Шотландии не является приоритетом, налицо стремление добиться максимальной автономии, а в перспективе — еще одного референдума.
Центробежные силы в Великобритании могут являться не только признаком, но и прямым следствием слабости страны на международной арене. Это значит, что Кэмерону помимо решения внутренних проблем надо будет уделять время делам международным. В условиях, когда военный бюджет сокращается, а население, с одной стороны, боится оказаться втянутым в еще одну ненужную авантюру (по примеру Тони Блэра в Ираке), а с другой — недовольно тем, что Кэмерон пропустил Минскую встречу, премьер-министру предстоит очень осторожно определять степень вовлеченности Лондона в общемировую политику.
В связи с этим не стоит ожидать изменений в отношениях с Россией. Исторически Москве всегда удавалось лучше ладить с лейбористским правительством. В этом году, например, в течение всей избирательной кампании Милибэнда преследовали язвительные слова консервативного министра по делам предпринимательства Ника Боулса о том, что Путин чрезвычайно обрадовался бы его победе. Однако с учетом негативного отношения к России и среди населения, и в политических кругах возвращение Дэвида Кэмерона можно считать не самым плохим результатом: по крайней мере, хорошо известно, чего от него ожидать.
Кроме того, Москве пойдет на пользу переключение внимания Брюсселя с украинских событий на укрощение строптивой Великобритании. В этом смысле очень жаль, что Партия независимости Великобритании — единственная выражающая готовность к конструктивному диалогу с Россией — смогла получить всего лишь одно место в парламенте. И это несмотря на то, что она пользуется поддержкой 13 процентов населения, занимая третью позицию по данному показателю. Однако электорат партии равномерно распределен по территории страны, что не позволяет ей набирать большинства в определенных территориальных округах, а следовательно — попасть в парламент. Если бы использовалась пропорциональная система, партия могла бы рассчитывать минимум на 90 мест. Такое несоответствие вызывает в Великобритании множество разговоров о необходимости реформы «прогнившей», по словам газеты The Guardian, избирательной системы. Но сегодня у руля страны находятся как раз те, кому такое положение дел на руку, поэтому вряд ли стоит ожидать каких-либо изменений.
7 мая британцы стояли перед выбором: они могли отдать свой голос за выход из ЕС (то есть за UKIP), за распад Соединенного Королевства (то есть за SNP), за кардинальные, но необходимые экономические реформы (то есть за лейбористов). Однако предпочли воздержаться от выбора и проголосовали за Кэмерона — политика, который умеет лавировать, обещая всем по чуть-чуть. Но это не отменяет того факта, что рано или поздно решать проблемы все-таки придется, а Дэвид Кэмерон может оказаться недостаточно самостоятельным для принятия жестких решений.