В НИУ «Высшая школа экономики» при содействии фонда «Либеральная миссия» состоялся круглый стол «Интеграция мигрантов: концепции и практики». «Лента.ру» приводит основные тезисы выступлений некоторых его участников.
Владимир Малахов (доктор политических наук, директор Центра теоретической и прикладной политологии Института общественных наук РАНХиГС):
В массовом сознании в отношении мигрантов зачастую термин «интеграция» подменяется понятием «ассимиляция». От приезжих неосознанно требуют безусловной готовности к полному поглощению принимающим обществом, которое если и готово терпеть какие-либо различия, то только в приватной сфере.
Но тут возникает вопрос о том, куда и как мигранты должны интегрироваться? Насколько монолитно само принимающее общество, чтобы требовать от других соблюдения своих правил и норм поведения? Да и каковы они, кто и когда их сформулировал? Существует ли на самом деле тот набор ценностей, одинаково незыблемых для всех россиян и которые должны послужить ориентиром для мигрантов, желающих адаптироваться к нашему социуму?
Сейчас в научный оборот входит новый термин «транснационализм», характеризующий тех мигрантов, которые еще не вписались в принимающее общество, но уже потеряли связь с родиной. Их пребывание и поведение в этом промежуточном состоянии (транснациональном пространстве) только начинает изучаться как социокультурный феномен.
Интеграцию мигрантов нельзя рассматривать как процесс, исключительно связанный с административной практикой или культурными различиями. Эта проблема лежит в двух плоскостях — бюрократической и социально-практической. Первая подразумевает совокупность усилий властных структур, проводящих соответствующую политику, а вторая обозначает объективные процессы, протекающие в обществе вне зависимости от воли тех или иных чиновников.
В этой связи очень любопытно сравнить разницу в подходах к интеграции мигрантов в США и Европе. В Соединенных Штатах государство такими вопросами не занимается, решение этих проблем отдано на откуп свободному рынку и неправительственным организациям. В странах Евросоюза, наоборот, на эти цели тратят огромные средства, существуют специальные бюрократические структуры, занимающиеся мигрантами, разрабатываются различные программы по их инкорпорированию в европейское общество.
Но, как ни парадоксально, в результате мигранты в США гораздо лучше и успешнее интегрируются в принимающее общество, чем в Европе. По таким критериям, как знание нового языка, уровень доходов и отсутствие жилищной сегрегации для мигрантов США значительно опережают Старый Свет. Отсюда можно сделать вывод, что между интеграцией как объективным процессом и интеграцией как результатом какой-либо политики может существовать огромная пропасть.
В интеграции очень важную роль играет участие мигрантов в политической жизни страны. Здесь очень показателен пример Франции, где мигранты сразу стали активными участниками общественной дискуссии по этому вопросу и даже сформировали свои политические структуры, которые отстаивают их права.
Бытует распространенное суждение, будто бы политика мультикультурализма доминировала в Европе вплоть до последнего времени. На самом деле это не так. Действительно, был короткий период некоего заигрывания с этой идеологией, да и то в основном на уровне риторики, нежели практики. Причем, это было характерно только для Нидерландов, Швеции и Великобритании. Все остальные европейские страны в той или иной степени по отношению к мигрантам придерживались политики ассимиляции.
Особенность России состоит в том, что значительная часть прибывающих на ее территорию мигрантов (около 85 процентов) являются выходцами из стран бывшего Советского Союза. Все они либо проходили социализацию в институтах, схожих с институтами принимающей стороны, либо являются потомками тех людей, которые воспитывались в близкой нам социокультурной среде.
Другой особенностью нашей страны стало накладывание проблем, связанных с интеграцией мигрантов из других стран, с внутренними межнациональными и социальными противоречиями в российском обществе. Зачастую с мигрантами путают выходцев с Северного Кавказа, чья адаптация на остальной территории России тоже проходит тяжело и болезненно.
В дискуссиях о проблемах интеграции мигрантов очень часто происходит «культуризация социального». В них избыточно акцентируются культурные различия, при этом не уделяется должного внимания социальным проблемам, мешающим адаптации мигрантов: условиям труда и жилья, правовой незащищенности и различным видам дискриминации.
Владимир Мукомель (доктор социологических наук, руководитель сектора изучения миграционных и интеграционных вопросов Института социологии РАН):
Прежде чем отвечать на вопрос, чего ожидают от мигрантов, когда говорят об их интеграции, надо уточнить, кто именно ожидает и для чего. Данные социологических опросов в России показывают, что коренное население готово терпеть мигрантов только для того, чтобы они выполняли самую тяжелую и неквалифицированную работу, причем чтобы они делали это как можно незаметнее. Совершенно другой подход у нашей власти, которая в первую очередь делает ставку на приток в страну высокообразованных кадров. Отсюда появляются странные инициативы и требования, чтобы мигранты в полном объеме знали русский язык, литературу и историю России. Но зачем это нужно, например, киргизской посудомойке, которая работает в общепите и совсем не общается с клиентами?
Владимир Малахов упоминал о разных подходах к проблемам интеграции мигрантов в США и Европе. Для России европейский опыт в этой сфере неприемлем. Есть огромное различие в контингенте прибывающих мигрантов. В Европу в основном едут жители стран Северной Африки и Ближнего Востока, которые годами готовы существовать на социальном пособии. К нам приезжают люди, которые действительно стремятся работать и зарабатывать, особо не рассчитывая на помощь принимающей стороны.
Главными проблемами, связанными с интеграцией мигрантов, на сегодняшний день становятся не культурные или религиозные различия, а разные формы дискриминации этих людей, в том числе связанные с допуском на рынок труда, и необходимость обеспечения их прав.
В России сейчас очень невнятная и сумбурная политика предоставления гражданства. Накануне изменения законодательства в 2008 году в стране в этой сфере складывалась совсем анекдотическая ситуация: в год гражданство предоставлялось 370 тысячам человек, из них через полную процедуру оформления проходило только 80-90 человек. Остальные получали гражданство другими путями, в том числе через многочисленные упрощенные схемы.
В мировой практике существует два подхода к принципам предоставления гражданства. Первый подразумевает, что его получение становится заключительным этапом интеграции. Другой подход подразумевает, что натурализация выступает в роли стимула к интеграции. В Европе реализуются оба варианта, а Россия скорее склоняется в пользу первого. Но у нас сейчас складывается абсурдная ситуация, когда интеграционные тесты отсутствуют при приеме в гражданство, но существуют для временных мигрантов.
Россияне должны определиться, нужны ли им вообще мигранты, надо ли содействовать их интеграции в наше общество. Российские социальные институты (суд, образование, здравоохранение) малоэффективны в принципе, но они к тому же совершенно не приспособлены к интеграции мигрантов. Кроме того, основной упор политики интеграции необходимо переносить на уровень местных органов самоуправления, которые, к сожалению, у нас в стране пока мало что решают.
Юлия Флоринская (кандидат географических наук, старший научный сотрудник Института демографии НИУ ВШЭ):
Наглядным примером профанации в нашей стране какой-либо разумной политики в отношении временных трудовых мигрантов может служить проведение для них теста на знание русского языка. Когда эта инициатива оформлялась законодательно, главным доводом в ее пользу было то, что так делается во всем мире (на самом деле это неправда). В Москве, где этот тест максимально упростили и снизили стоимость патента до 500 рублей, с начала 2015 года его провалили только 17 процентов мигрантов. А по остальной России, где патент стоит 5000 рублей, за это же время не прошли более сложный тест всего 3 процента мигрантов. Почему так случилось, наверное, всем ясно. Понятно, для чего был введен этот тест и какое отношение он имеет к проблеме интеграции мигрантов.
Давайте зададимся вопросом: все ли мигранты, которые к нам прибывают, нуждаются в интеграции? Нужна ли она людям, которые приезжают в Россию на непродолжительное время? Очевидно, что нет. В этом вопросе к каждой категории мигрантов необходимо подходить дифференцированно.
При исследовании этой проблемы приходится наблюдать интересную тенденцию: чем больше мигранты по-настоящему интегрируются в наше общество (в здравоохранение, в социальные структуры, в объекты городской среды), тем больше раздражения они вызывают у местного населения. Как уже упоминал Владимир Мукомель, когда мигранты не имели возможности легализоваться, были незаметны и прятались по подвалам, это всех устраивало. Но когда теперь они тоже стали ездить в общественном транспорте, ходить в кафе и торговые центры, это вдруг стало беспокоить наше общество. Но ведь это тоже результат их интеграции в городское пространство. Несколько лет назад в социальных сетях многие возмущались, что в новогоднюю ночь мигранты заполонили весь центр Москвы и даже Красную площадь. Но это стало объективным и закономерным следствием их вовлечения в общественную среду. Таким образом, все эти противоречия наглядно показывают, что интеграция мигрантов способна не только не решить многие проблемы в отношениях с ними, но и, наоборот, обострить их.