В последние месяцы внимание всего мира приковано к африканским мигрантам, отчаянно пытающимся добраться до земли своей мечты — Европы. Многих из них поглотили морские волны. Меж тем у мигрантов под боком есть настоящий европейский анклав — Израиль. Причем путь в эту страну намного удобнее: не нужно пересекать бурное море. Но туда африканцы особо не стремятся: еврейское государство нашло эффективный способ решения проблемы миграции.
Африканские нелегалы устремились в Израиль в 2006 году. Первыми тропу проторили суданцы, бежавшие от гражданской войны. Путь в Европу был дорог и труден, из Египта и Ливии мигрантов просто выгоняли, а в Израиле к ним отнеслись с пониманием — слишком сильно происходящее в Дарфуре напоминало холокост. Тем более что серьезной проблемой беженцы не были: за весь 2006 год в Израиль въехали всего 200 суданцев.
Но вскоре за ними потянулись родственники, а также жители соседней Эритреи — уклонисты и дезертиры из армии. Преодолеть Синай им помогали местные бедуины, делавшие на этом неплохой бизнес — они знали маршруты армейских патрулей, расположение кордонов и доставляли беженцев прямо к границе.
К июню 2007 года израильско-египетскую границу ежемесячно пересекали в среднем 600 человек, и лишь четверть из них были беженцами из Дарфура. Большинство мигрантов оседали в городах или отправлялись за решетку, но тюрьмы вскоре оказались переполнены. К концу 2007 года в стране насчитывалось уже восемь тысяч африканских мигрантов, возникли первые гетто. Нужно было что-то делать. Мигрантов переписали, наскоро проверили, выдали документы и обязали местную полицию за ними следить.
Но проблемы это не решило: поток приезжих все увеличивался. С 2008 по 2011 год в Израиль проникли 45 тысяч человек, в основном эритрейцы. Жители Тель-Авива и Эйлата забеспокоились. Были проведены акции протеста.
Правительство взялось за дело жестко. Мигрантов стали разворачивать прямо на границе, в рекордные сроки была построена стена длиной 140 километров, отгородившая Израиль от Египта и обошедшаяся бюджету в 400 миллионов долларов. В конечном счете это решение сберегло израильской казне кучу денег, которые пришлось бы потратить на расширение центров содержания нелегальных мигрантов. Если в сентябре 2012 года в Израиль прибыли 6357 человек, то через год — всего 36.
Под размещение новоприбывших отвели Сахроним — строго охраняемый комплекс в пустыне Негев, полутюрьма-полулагерь. Несовершеннолетних, чьи родственники пропали без вести или отправились домой в Эритрею, направляли в учебный центр в Ницане. В начале 2012 года почти всех заключенных Сахронима перевели в Холот — новый центр открытого содержания нелегальных иммигрантов. Условия там не в пример лучше, чем в Сахрониме, — действуют поликлиника, столовая, спортплощадки. Каждый обитатель Холота получает по 500 шекелей (около семи тысяч рублей) в месяц на карманные расходы. Тем не менее беженцы недовольны и считают, что Холот — та же тюрьма, лишь более комфортная, чем Сахроним. Впрочем, израильские власти их протесты мало волнуют: как заявила еще год назад замминистра внутренних дел Фаина Киршенбаум, правительство будет «продолжать политику гуманного отношения к нелегалам, проникшим в Израиль в поисках работы, и одновременно делать все, чтобы они покидали страну».
Хотя поток мигрантов удалось остановить, их скопилось в Израиле уже 54 тысячи. На окраинах городов образовались настоящие гетто. Наиболее известная община в Южном Тель-Авиве — в квартале Неве Шаанан, «оазисе спокойствия», который суд в свое время признал «автономией иностранных рабочих». Местных жителей такое соседство не радует. Неве Шаанан давно имеет не самое лучшее реноме — там селились сперва евреи-иммигранты из Греции, потом из Ирана, создавшие району репутацию центра нищеты, наркоторговли и проституции. Теперь потомки иммигрантов недовольны новыми соседями. Их презрительно именуют персидским словом «вахши», означающим нечто среднее между дикарем и животным, и жалуются, что они крадут велосипеды и затевают уличные драки.
Ключевая проблема — статус мигрантов: почти все подали прошение о политическом убежище, но правительство избегает признания их политическими беженцами, предпочитая говорить о «трудовых» или «экономических инфильтрантах». Как заявляют правозащитники, делается это намеренно: у простых израильтян возникает ассоциация с палестинскими боевиками или террористами «Аль-Каиды».
Причина такого упорства израильского правительства очевидна: если мигрантов признать беженцами, они подпадут под действие Конвенции о статусе беженцев, которую Израиль подписал одним из первых в 1951 году. Конвенция требует предоставить защиту тем, кто в силу своей идентификации — этнической, политической, религиозной или иной — по возвращении на родину подвергнется гонениям. Вот правительства Ольмерта и Нетаньяху и подчеркивали экономические мотивы миграции африканцев.
Не имея возможности депортировать приезжих из Африки в страны их постоянного проживания, израильские власти просто максимально усложняют им жизнь в расчете на то, что те уедут сами. Мигрантам дают временный вид на жительство, который нужно обновлять каждые три месяца. Это позволяет им находиться в стране, но не дает юридического права на труд или блага, предоставляемые социальными службами. Хотя почти все беженцы работают, их дети ходят в детские сады и школы, живут они на птичьих правах. «Хуже всего — ощущение неопределенности, вы не чувствуете себя в безопасности, — говорят мигранты. — Никто не знает, что случится завтра. Правительство может просто взять и отправить вас в тюрьму». Мигранты не раз устраивали акции протеста, но израильские власти всегда реагировали жестко. Полиция получила право задерживать любого африканца, которого подозревают в преступлении, на срок до года без предъявления обвинений. «Я хотел бы, чтобы они поняли: протесты и забастовки не помогут, — подчеркнул после одной из таких акций Биньямин Нетаньяху. — Это не беженцы, а люди, нарушающие закон, и с ними сейчас поступают в полном соответствии с законом».
Один из способов выдавливания мигрантов из страны — затягивание рассмотрения просьб о политическом убежище. Если в Канаде убежище получают 97 процентов эритрейцев, в США — 86 процентов, в Великобритании — 76 процентов, то в Израиле вообще обработано лишь 0,2 процента заявлений — один из самых низких показателей в мире.
Дополнительные проблемы создает то, что депортировать мигрантов в Судан и Эритрею напрямую нельзя: в Эритрее, где железной рукой правит Исайяс Афеворки, вернувшимся грозят пытки и казни, а с Суданом у Израиля даже нет дипломатических отношений. Израильские власти активно помогали повстанцам на юге Судана, и когда в 2011 году был создан независимый Южный Судан, он тут же установил дипломатические отношения с еврейским государством. Туда незамедлительно были депортированы около тысячи южносуданских мигрантов — как утверждают израильтяне, исключительно добровольно: каждому оплатили билет на самолет и выдали 1000 долларов наличными. После этого в Израиле осталось не более 60 выходцев из Южного Судана.
Схема сработала, и Тель-Авив взял ее на вооружение. В течение последних двух лет всем желающим предлагают билет в один конец на родину или в третью страну и 3500 долларов наличными. Эта третья страна не называется напрямую, но, по данным израильской прессы, подразумеваются Уганда или Руанда, которым за помощь в решении проблемы мигрантов Израиль обещал значительные преференции. Израильские миграционные власти убеждают африканцев, что «эта страна предоставляет рабочие места гражданам других африканских стран, состояние ее экономики постоянно улучшалось в течение последних десяти лет, там сильное правительство, хорошее образование, здравоохранение и развитая транспортная система». Судьба тех, кто туда уехал, расписывается яркими красками: «суданцы и эритрейцы, которые отправились в эту третью страну, живут хорошо, изучают английский язык и имеют достойную работу; они сообщают, что многие открыли свое дело и преуспевают». Однако, как утверждают правозащитники, уехавшие в Уганду на самом деле либо попадают в лагеря для мигрантов, более напоминающие концентрационные, или предпринимают новую попытку побега — на сей раз в Европу.
По данным израильских иммиграционных служб, с начала 2014 года около полутора тысяч африканских мигрантов воспользовались предложением о перемещении в третью страну и 7000 были депортированы на родину. И все же в Израиле до сих пор проживают около 42 тысяч эритрейцев и суданцев.
В израильском обществе зреет недовольство: летом 2013 года в южной части Тель-Авива состоялась демонстрация протеста. На митинге Мири Регев из правящей партии «Ликуд» назвала африканцев «раковой опухолью на теле страны». Затем толпа двинулась в район проживания мигрантов, избивая африканцев и круша их магазины. Все звонки в полицию остались без ответа — телефоны просто молчали. Как показывают опросы, 52 процента израильского населения согласны со словами Регев, а 80 процентов выступают против политики открытых дверей в отношении мигрантов, подвергающихся преследованиям у себя на родине.
Недовольство засильем приезжих обернулось неприятностями еще для одной социальной группы — израильских эфиопов, исповедующих иудаизм. Многие из них оказались в Земле Обетованной в 1980-х и начале 1990-х, когда в ходе операций «Моисей» (1984) и «Соломон» (1991) из Эфиопии в Израиль были переброшены члены эфиопской еврейской общины. Израильтяне тогда восторженно приветствовали возвращение собратьев на историческую родину. Корреспонденты описывали, как босоногие эфиопы улюлюкали, кричали от радости и целовали бетон аэропорта, а встречающие их израильтяне сияли от гордости при виде этой картины, демонстрирующей мощь их государства и готовность прийти на помощь единоверцам в любом уголке мира.
Однако почти сразу переселенцы столкнулись с дискриминацией: раввины потребовали от них провести обряд погружения в микву для ритуального очищения. Новоприбывших это оскорбило: никому другому такие требования не предъявлялись. Сложилась парадоксальная ситуация: формально имея более высокий статус, нежели арабы-мусульмане, в реальности эфиопская община оказалась на социальном дне — вопреки отчаянным попыткам влиться в большую израильскую нацию. Сейчас в стране проживает около 135 тысяч израильтян эфиопского происхождения (40 тысяч из них родились в Израиле). Они не имеют политического веса, и политические партии, как правило, не борются за их голоса. Многие принимают членов эфиопской общины за нелегалов, тем более что большинство из них — бедняки. Так, в 2012 году 41 процент эфиопских семей жили за чертой бедности при среднем по стране показателе в 15 процентов. Эфиопы, как правило, менее образованы. Их мало среди абитуриентов, поступающих в институты, и в целом они трудятся на менее престижных и хуже оплачиваемых рабочих местах.
Социальная маргинализация влияет и на отношение к эфиопам представителей правоохранительных органов. В начале мая полицейские избили одного из эфиопов, после чего арестовали за нападение на служителей порядка, заковали в наручники и отправили в больницу. Однако выяснилось, что избитый — Дамас Пакада — являлся бойцом ЦАХАЛа. Эта история вызвала возмущение эфиопской общины, были организованы массовые акции протеста.
Делом занялся лично премьер Нетаньяху: он заверил, что «полиция сделает все, что необходимо, чтобы такого больше не повторилось», и признал, что «израильское общество нуждается в лечении». Лидер партии «Еврейский дом» и министр экономики Нафтали Беннет — партнер Нетаньяху по коалиции — также прибыл к протестующим и пообещал свою помощь. Многих это удивило: Беннет известен своей жесткой позицией по отношению к палестинцам. Но эфиопы — не палестинцы, а члены израильской нации, и поэтому одни и те же люди выходят на демонстрации в поддержку эфиопов и против нелегальной миграции из Африки.
Разумеется, в Израиле хватает тех, кто помогает мигрантам, поддерживает их требования и настаивает на отмене репрессивных законов. Многие считают, что Израиль, отказывая в приюте нелегалам, отступает от своих идеалов, и напоминают, что еврейское государство создавалось как безопасная гавань для тех, кто бежал от геноцида. Но, судя по всему, основная масса израильтян придерживается другого мнения.