Назначение бывшего грузинского президента Михаила Саакашвили главой областной администрации Одессы вновь заставило Россию обратить внимание на своего южного соседа — Грузию. Может показаться странным, что грузинские власти комментировали это решение Петра Порошенко с плохо скрываемым раздражением. А все потому, что сложный, но крайне важный процесс нормализации российско-грузинских отношений идет вот уже несколько лет. В последние же месяцы желание улучшить отношения проявляется чаще — особенно на фоне заявлений грузинских политиков о необходимости конструктивного диалога с Россией. «Лента.ру» попыталась разобраться, возможна ли в принципе нормализация и почему она вообще началась.
Сам факт того, что Россия и Грузия начали процесс нормализации отношений, объясняется элементарными национальными интересами. Речь прежде всего о Грузии. Страна ментально вышла из войны и революционного угара (свидетельством чему является специфическое отношение большинства грузин к Саакашвили, балансирующее между презрением и ненавистью), войдя в стадию постреволюционного похмелья. Отчасти поэтому, согласно социологическому опросу, проведенному в марте-апреле 2015 года американским Национальным Демократическим институтом, у населения сейчас иные заботы.
«В топ-тройке наиболее важных национальных вопросов были названы: отсутствие рабочих мест (66 процентов), рост цен (43 процента) и бедность (39 процентов). Впервые с начала проведения исследований вопрос территориальной целостности не попал в первую тройку. Это не означает, что этот вопрос больше не волнует граждан Грузии, просто он не является наиболее приоритетным для них», — поясняет директор представительства института в Грузии Лора Торнтон.
И в Грузии понимают, что решить эти проблемы можно через сотрудничество с Россией, посредством доступа на российский рынок грузинских товаров и грузинских трудовых мигрантов. Возможно, поэтому почти треть респондентов выступили за вступление Грузии в евразийский интеграционный проект, — колоссальная цифра, если учесть, что речь идет о стране, которая провозгласила евроатлантический вектор развития и с которой у России семь лет назад случился военный конфликт. Причем число сторонников нормализации увеличивается: еще в ноябре 2013 года за членство в ЕАЭС выступали 11 процентов, в апреле 2014 года их количество увеличилось в полтора раза, а в августе 2014 года количество пророссийски настроенных граждан составляло пятую часть населения Грузии.
А число сторонников евроатлантической интеграции сократилось с 81 процента в ноябре 2013 года до 65 процентов в апреле 2015 года. Это не означает, что Грузия откажется от евроатлантической интеграции в пользу евразийской. Но это означает, что они не откажутся от евразийской интеграции в пользу евроатлантической.
Помимо экономики, в изменении отношения Грузии к России есть и политический момент. На фоне ссоры с северным соседом в Грузии серьезно усилилось влияние соседей с запада и востока страны, которое в перспективе может угрожать национальной безопасности страны. И если Турция укрепляет свое влияние в Батуми, в том числе и через завоевание местной экономики, то Азербайджан может взять под контроль азербайджанскую диаспору в грузинском крае Квемо-Картли (где азербайджанцы составляют чуть менее половины населения). И тогда непростые межнациональные отношения в Грузии будут решаться уже не в Тбилиси, а в Баку, что серьезно ограничит грузинскую внешнюю политику. Москва же способна уравновесить Турцию и Азербайджан.
Между тем перезагрузка отношений важна не только для Тбилиси, но и для Москвы. Да, Грузия мала, однако она находится возле самого взрывоопасного региона России — Северного Кавказа. И если отношения с Тбилиси обострятся, а грузинские власти вновь возьмутся за антироссийские проекты (например, создадут аналог пропагандистского телеканала ПИК или же поднимут тему черкесского геноцида), тем самым у России, которая сейчас сосредоточена на украинском направлении, фактически появится второй фронт. Кроме того, если Тбилиси окончательно попадет в зависимость от турецкого и азербайджанского влияния, это отрежет Россию от Армении, а заодно и от Ирана.
Но самое главное здесь — это колоссальный информационный эффект. Нормализовав отношения с Грузией, Россия продемонстрирует всему миру, что способна найти общий язык даже с теми соседями, которые были в состоянии военного конфликта с Москвой и чей вектор развития не устраивает Россию.
В этой ситуации лидерам Прибалтики, Польши и Украины сложно будет продвигать идею о том, что единственным способом общения с «путинской Россией, мечтающей возродить СССР и захватить всех соседей» может быть только стратегия сдерживания.
До сегодняшнего дня процесс нормализации отношений России и Грузии шел крайне медленно и осторожно, но именно это позволило ему вообще состояться.
«На встречах мы не касаемся тех проблем, которые не решаемы в нынешней ситуации, сосредотачиваясь на практических вопросах двусторонних отношений — транспорте, авиации, гуманитарных контактах, визовой практике, экспорте грузинского вина и минеральной воды», — пояснял заместитель министра иностранных дел России Григорий Карасин. Именно поэтому большая часть этих вопросов уже решена. «Боржоми», «Набеглави» и «Саперави» давно появились на российских прилавках, а в конце апреля стороны наконец-то возобновили регулярное авиасообщение не только между столицами: грузинским авиакомпаниям разрешено летать в Москву, Санкт-Петербург, Самару, Екатеринбург, Сочи, Ростов и Минводы, а российским — в Тбилиси, Кутаиси и Батуми.
Возобновление широкого авиасообщения может привести к резкому увеличению российского туристического потока, — на фоне проблем с курсом доллара и, соответственно, ценами на отдых в Таиланде и Европе россияне открыли для себя Грузию с ее многочисленными историческими памятниками и национальным колоритом. В 2014 году Грузию посетили 814 тысяч россиян. По словам руководителя Национальной администрации туризма Грузии Георгия Чоговадзе, каждый из них потратил в стране в среднем 600 долларов, что сделало россиян одной из самых доходных категорий туристов.
А ведь значимость российских гостей объясняется не только деньгами, — приезжающие в грузинские города россияне видят, что грузинское население относится к ним доброжелательно. Да, в Грузии все еще немало сторонников Саакашвили и борцов с «совковым мышлением», олицетворением которого они сами и являются, но в стране нет такой оголтелой пропаганды русофобии, как на Украине. А значит, и ставить Тбилиси на один уровень с Киевом не стоит.
Примечательно, что осторожность в делах и словах привела в том числе и к тому, что российско-грузинский диалог не был сорван событиями на Украине. Отчасти это, конечно, произошло благодаря пресловутой отвязке Грузии от Украины в российском общественном сознании, однако основная заслуга в спасении диалога, безусловно, принадлежит грузинским властям.
Вопреки советам горячих голов, официальный Тбилиси занял весьма взвешенную позицию по украинскому вопросу. В то время грузинское население сопереживало украинцам (по столице были развешаны сотни украинских флагов), но правительство не только не оказало Киеву политической поддержки, но даже не попыталось извлечь для себя политических бонусов из конфликта между Западом и Москвой, — например, попытаться выбить для себя членство в НАТО.
Так что пространство для переговоров еще есть. Например, по части решения визового вопроса (если Михаил Саакашвили в свое время разрешил россиянам въезжать в Грузию без виз, то Москва на такой же шаг не пошла, объясняя это отсутствием дипотношений). Проблема в том, что на деле получить российскую визу грузинам крайне сложно, — коллеги из Тбилиси жалуются, что для оформления документов нужны приглашения от родственников и длительная процедура. Российская сторона объясняет, что либерализации визового режима мешают бюрократические моменты, однако не всегда говорит, что их ликвидация в интересах самой Москвы. В Грузии уже выросло целое поколение людей, которое в Париже, Берлине, Лондоне и Вашингтоне бывает чаще, чем в Москве. Это гуманитарное влияние в перспективе может создать массу проблем. Значит, вопрос требует решения.
Однако на этом список важных решаемых задач заканчивается. Да, сегодня существует целый ряд потенциальных прорывных проектов, которые выведут российско-грузинские отношения на новый уровень (восстановление железной дороги через Абхазию, возобновление дипломатических отношений и, наконец, саммит глав государств). Однако их решение и даже обсуждение уже невозможно в нынешнем «осторожном» формате, поскольку напрямую касается самого больного вопроса двусторонних отношений — статуса Южной Осетии и Абхазии.
Так, тот же российско-грузинский саммит и восстановление дипотношений могли бы стать серьезнейшим шагом. И грузины на него готовы, но при определенных условиях. Тбилиси хочет, чтобы итогом этих переговоров стало совместное заявление, где говорилось бы не только о боржоми и мандаринах, но и о статусе Южной Осетии и Абхазии, а главное — о возможности их возвращения в состав Грузии. И тут дело не в амбициях «мечтателей», а во внутриполитической прагматике: если премьер Иракли Гарибашвили вернется с саммита с Путиным без оптимистичных решений по этим пунктам, — его заклеймят как предателя национальных интересов.
В принципе, Тбилиси не нужно, чтобы Москва возвращала Грузии утраченные регионы, — грузины хотят, чтобы Россия просто не мешала нормализации отношений Тбилиси с Южной Осетией и Абхазией. В силу географических и инфраструктурных причин той же Южной Осетии проще развивать отношения с Грузией, а не с Россией (жителям Цхинвала гораздо проще ехать работать/учиться/лечиться/торговать в Тбилиси, чем во Владикавказ). Поэтому при снятии всех барьеров Тбилиси теоретически может реинтегрировать Южную Осетию в экономическом, культурном, социальном плане. Собственно, Грузия это и делала до 2008 года, и если бы Саакашвили не начал вторжение, сейчас ситуация была бы иной.
Однако Москва пока не готова идти на грузинские условия и вообще хоть как-то пересматривать статус Южной Осетии и Абхазии. Причин этому несколько.
Такие заявления заставят нервничать южноосетинские и абхазские элиты, которые вообще остро реагируют на любой позитив в российско-грузинских отношениях, поскольку считают, что нормализация отношений между Москвой и Тбилиси произойдет за их счет. В Грузии искренне не понимают, почему Россия принимает во внимание эту реакцию, — Цхинвал и Сухум там считают марионеточными режимами, у которых нет права голоса. Российские же политологи поясняют, что все не так однозначно: Москва не хочет никакой дестабилизации на Северном Кавказе, не говоря уже о том, что Абхазия может обидеться и взять курс на улучшение отношений с Турцией.
Кроме того, намеки на реинтеграцию территорий в Грузию будут рассматриваться как готовность Москвы сдать Южную Осетию с Абхазией, и пошлют абсолютно вредный для России сигнал Западу. Брюссель и Вашингтон посчитают, что Москва готова пересмотреть последствия 2008 года, признать свою неправоту и вообще вернуться к статусу европейской периферии. В этой ситуации вся стойкость России в украинском вопросе, которой Кремль хотел показать Западу невозможность возврата к прежней системе отношений и необходимость выработки нового, равноправного сотрудничества, окажется бессмысленной.
Ну, а самое главное, в России не очень понимают, зачем идти на какие-то серьезные уступки южному соседу, суверенитет которого ограничен. Сегодняшняя грузинская элита крайне зависима от Вашингтона и Брюсселя, и даже при хорошем раскладе у отношений между нашими странами всегда будет «стеклянный потолок». Пробить его можно лишь выходом Грузии из-под влияния Запада либо через нормализацию российско-западных связей и создание новой системы коллективной безопасности в Европе. Оба условия реализуемы лишь в далекой перспективе, а значит, и ожидать прорыва в российско-грузинских отношениях пока не стоит.