Lindemann — новый проект фронтмена группы Rammstein Тилля Линдеманна — выпускает 23 июня альбом под названием Skills In Pills. Это 11 песен на английском языке, вполне похожих на то, что делает Rammstein. Второй человек в этом проекте — шведский музыкант и продюсер Петер Тэгтгрен, создатель метал-групп Hypocrisy и Pain. «Лента.ру» поговорила с участниками Lindemann о новом проекте и его скандальных песнях. Во время интервью Тилль Линдеманн выходил в окно, пытался снять картину со стены гостиницы и печалился о том, что русские люди все очень серьезные.
«Лента.ру»: Как появился Lindemann?
Петер Тэгтгрен: Суть в том, что мы оба идиоты. Настоящие идиоты. Но у нас есть общее видение вещей. После того как мы пересекались столько раз, что-то вдруг щелкнуло.
Линдеманн открывает окно в комнате — она расположена на первом этаже — и исчезает в нем.
Вы, наверное, сначала импровизировали в студии, как это часто бывает?
Тэгтгрен: Нет, это была скорее идея. Мы долго разговаривали, обсуждали, как сделать что-то, и что мы могли бы сделать совместно, и наконец получилось нечто такое. Первой песней была Ladyboy, а затем все остальное — бац! — и вдруг у нас уже целый альбом записан.
Skills In Pills — первый альбом, на котором Линдеманн поет только по-английски.
Тэгтгрен: Ну, для Тилля это было нормально. У него раньше никогда не было сайд-проектов, и он не хотел, чтобы было слишком похоже на Rammstein. Поэтому мы решили, что песни будут на английском. А для меня это хорошо, потому что по-немецки я не очень хорошо говорю.
Линдеманн со смехом появляется из двери.
Линдеманн: Почему русские всегда такие серьезные? Давайте веселиться с нами! Все хорошо! (Эту фразу он произносит по-русски).
Тэгтгрен: Нет ничего серьезного. У нас выходит альбом, и мы развлекаемся, и мы хотим трахаться.
Линдеманн: Мы познакомились 15 лет назад. Хотели записать одну песню, а получился целый альбом.
Тэгтгрен: Такое случается.
Должно быть, работать над этим альбомом было проще, чем над альбомами Rammstein?
Линдеманн: Не знаю, как Петеру, но для меня все было проще. В Rammstein помимо меня еще пять человек — пять разных мнений: споры, разногласия. Так что для меня все было совершенно по-другому.
Тэгтгрен: У нас с Тиллем отличное взаимопонимание. К тому же мы не относились к этому слишком серьезно, это было, что называется, как прогулка в парке. Мы не сильно напрягались, просто пробовали разные варианты, сравнивали наши идеи. Здесь не было всего этого «эго», мы просто развлекались, создавая что-то и не понимая, что именно мы создаем. Просто проводили время хорошо.
Новые песни едва ли не более провокационные, чем песни Rammstein. Вы специально задумывали скандальный альбом?
Линдеманн: Нет. Мы просто сочиняли: он писал музыку, я старался подобрать слова. В них нет никакого особого смысла, послания. Я вдохновлялся его музыкой, он — моими словами. Как правило, я старался подстроиться под его риффы, как, например, в песне Fat («Жир»). В песне Yukon («Юкон») — наоборот, Питер вдохновился моим текстом и стал сочинять партию на пианино. Мы не ставили цели быть провокационными.
Тэгтгрен: Это получилось естественно.
Линдеманн: Благословение Божие, что у нас получается так.
Но у вас так получается довольно часто. Может быть, вы по натуре провокаторы?
Линдеманн: Ну, вряд ли я таким родился. У меня просто есть талант сочинять песни, у Питера есть талант писать музыку. Ничего такого, просто опыт.
В общем, из веселья появились песни вроде Praise Abort («Прославляю аборт»), которые могут наделать много шума. В России сейчас, например, тема запрета абортов весьма бурно обсуждается.
Тэгтгрен: Мы писали ее совсем не для того, чтобы разозлить верующих людей. Это просто история одного человека, знакомого Тилля. У него семеро детей.
Линдеманн: В песне их шестеро — просто подходит в размер. И мы действительно не собираемся никого злить. Расслабьтесь, улавливайте юмор. Я знаю, что вы, русские люди, очень серьезные, серьезно относитесь ко всему, но я знаю также, что вы хорошо воспринимаете юмор. Просто читайте между строк. Это просто юмор — может быть, и черный, но не принимайте все так близко к сердцу.
Тэгтгрен: Это не имеет отношения к религии, политике. Это просто история из жизни.
Линдеманн: Да, вполне биографическая.
Тэгтгрен: Важно понимать, что эти песни — не то, что Тилль вынашивал, допустим, 20 лет. Это то, что просто выскочило из него вдруг.
Линдеманн: Даже если кажется, что это может кого-то оскорбить, надо учиться иметь дело с разными мнениями. Сегодняшний мир открыт, у нас есть интернет, все на виду, все досягаемо, так что надо быть открытыми людьми с открытым сознанием. Есть свобода слова. И, в конце концов, это искусство.
Тэгтгрен: Если люди будут требовать запретить эту песню, тогда придется запретить дофига всяких художественных фильмов, — потому что это такая же история, как те, что рассказывают фильмы — голливудские, например. Это просто безумная история, но это правда.
Мне кажется, суть в том, что Praise Abort не поддается однозначной трактовке. В ней и в видео к ней сведены две крайности: с одной стороны, человек «воспевает аборт», с другой — показывается ужасная сторона всего этого.
Линдеманн: Вы можете видеть изображение эмбриона в утробе матери — он как бы молится, сложив ладони. Песня — перевод этой картины в слова.
Многие песни альбома, как и песни Rammstein, посвящены человеческой плоти. Вас не оставляет эта тема.
Тэгтгрен: Песня Fat, например. Большие женщины — как можно обойти их вниманием? Все хотят суперхудых красоток, а Тилль говорит: «Большие женщины сексуальны».
Линдеманн: В альбоме всего три песни про плоть.
Три песни про плоть — не так уж и мало для альбома.
Линдеманн: Это главная тема нашей жизни. Мужчины смотрят на проходящих женщин, всем нам хочется иметь подружку, кто-то хочет трахнуть соседа. Секс — это самая важная вещь в нашей жизни.
Еще немного про плоть. Наверное, в каждом тренажерном зале, где люди качаются, обязательно звучит Rammstein.
Линдеманн: Это лучший комплимент для меня. Это значит, что в наших песнях есть настоящая энергия.
На альбоме песня Cowboy — про то, как сильный, удалой и самонадеянный человек стареет и становится немощным. Кажется, что это такая антимачистская песня.
Тэгтгрен: Да, человек начинает как мачо, а в конце жизни он уже не такой мачо.
Линдеманн: Это Петер про себя!
Тэгтгрен: Ага, сейчас я как персонаж из последнего куплета.
Будет ли Lindemann давать концерты?
Тегтрен: Мы как раз думаем над этим. И вполне приблизились к тому, чтобы начать выступать. Может быть, Metallica позовем на разогрев, но мы им пока не звонили.
Вы начали продвигать альбом именно с России. Почему такой выбор?
Тэгтгрен: Россия — это важно. Мы ездим сюда в туры, но нечасто кто-нибудь начинает раскручивать альбом с России. А нам это важно.
Линдеманн: Мне плевать на рынок. Я вырос в Восточной Германии, и Россия была частью моего детства, моей юности. Наши страны очень дружили. Это очень важная часть моей жизни. Мы часто приезжали сюда с Rammstein, теперь я здесь с Питером, и это отлично.
Тэгтгрен: А я со своими проектами Pain и Hypocrisy всегда начинаю турне с России.
Линдеманн видит проходящую мимо окна крупную женщину, радостно свистит ей и кричит «amor!».
Тилль, вы выпустили две книги стихов. Сильно ли отличается то, как вы сочиняете стихи, и то, как вы пишете тексты для песен?
Линдеманн: Конечно. Это большая разница. Написание песни может занять целый год, а стихотворение, бывает, пишется за пять минут. Если есть озарение, ты пишешь стихотворение за несколько минут. Песня — это еще и музыка, так что тебе приходится сражаться с тем, кто пишет музыку. Это как строить дом. Когда пишешь стихотворение, нет правил. Ты не связан рифмой, длительностью такта. Стихотворение и текст песни — совершенно разные вещи: это как «Волга» и «Чайка».
Неизбежный вопрос: в каком состоянии сейчас Rammstein?
Линдеманн: В сентябре мы должны собраться вместе и обсудить наши планы на будущее, начать подготовку к новому альбому. А Питер вернется к своим проектам Pain и Hypocrisy.
Тэгтгрен: На темную сторону Луны.
Линдеманн: Да, в Казахстан.
А у проекта Lindemann могут быть еще альбомы?
Линдеманн: Да, конечно. Теперь мы знаем, как работать вместе, и было бы обидно останавливаться на достигнутом.