После того как отечественную делегацию лишили права голоса в ПАСЕ, в России все чаще стали звучать предложения навсегда покинуть ассамблею. Сторонники данной идеи указывают на то, что Россия, являясь одним из главных спонсоров этой структуры (членство в ПАСЕ обходится России в 32 миллиона евро — 11 процентов бюджета организации), служит едва ли не главным объектом ее критики. Однако негативных последствий у выхода из ПАСЕ может оказаться больше, чем позитивных. «Лента.ру» постаралась разобраться, почему это так.
Обсуждение темы возможного выхода России из Совета Европы продолжает набирать обороты, а сторонников у этого шага становится все больше. Скандал разгорелся еще в прошлом году, после воссоединения Крыма с Россией. Тогда в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ) было принято решение о лишении российской делегации права голоса, участия в заседаниях и в мониторинговой деятельности ассамблеи. В резолюции ПАСЕ действия России были определены как аннексия, а это значит, что изменения позиции по поводу участия России в работе ПАСЕ в ближайшей перспективе не предвидится. В начале этого года было сказано немало слов о том, что наша страна готова поднять вопрос о своем членстве в Совете Европы, если возможность полноценного участия не будет восстановлена. И вот теперь об этом заговорили вновь. В частности, глава думского комитета по международным делам Алексей Пушков заявил, что в случае решения об аннулировании полномочий российской делегации до конца года участие России в деятельности организации будет проблематичным. В свою очередь спикер Госдумы Сергей Нарышкин отметил, что это было бы нежелательно, но так или иначе вновь затронул эту тему в дискуссионном ключе.
Следует понимать, что ПАСЕ — это не весь Совет Европы. Есть еще Комитет министров, в котором представлены главы дипломатии всех стран-членов, и несколько десятков экспертных органов в его подчинении, а также консультативные комиссии. Россия продолжает участвовать в деятельности этих структур и по-прежнему обязана исполнять решения Страсбургского суда по правам человека и все конвенции, в том числе Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод.
По большому счету Совет Европы не относится к числу ключевых европейских институтов. Это старейшая организация в современной структуре ЕС, существующая с 1949 года. Ее задачи в момент создания были сформулированы очень широко и расплывчато: содействие экономическому и социальному прогрессу в государствах-членах и достижение ими большего единства. Изначально это была лишь переговорная площадка европейских министров иностранных дел. Постепенно, по мере развития европейской интеграции, происходило становление прочих институтов, и компетенции Совета Европы отошли на второй план. Единственной зоной ответственности Совета Европы стали права человека и мониторинг состояния демократии.
В Совет Европы Россия вступила в 1996 году, подписав конвенцию о защите прав человека и введя мораторий на смертную казнь. Большинству россиян аббревиатура ПАСЕ запомнилась еще с конца 1990-х годов тем, что именно с этой площадки шел поток критики российского руководства в связи с событиями в Чечне. В апреле 2000 года российская делегация даже была лишена права голоса в ПАСЕ из-за вновь начавшихся боевых действий. Впоследствии ассамблея отметилась резолюциями по делу ЮКОСа, осуждением признания Россией Южной Осетии и Абхазии, а не так давно и по крымскому вопросу. Неудивительно, что российская общественность по преимуществу считает ПАСЕ организацией, настроенной против нашей страны.
В реальности же подготовка критических деклараций — по сути, единственная задача этой организации, а положительные моменты поводом для выработки резолюций обычно не становятся. Поэтому и относиться к критике в ПАСЕ следует как к неизбежному злу, хотя иногда это бывают вполне полезные рекомендации. Однозначно можно сказать одно: участие российской делегации в работе ассамблеи на протяжении всего времени способствовало смягчению нападок или, по крайней мере, выравниванию работы этой структуры. Например, резолюция, осуждающая тоталитарные коммунистические режимы, была принята в 2006 году несмотря на сопротивление российской делегации. В знак протеста Геннадий Зюганов даже провел тогда левый марш в Страсбурге, но и это не смягчило сердца правых депутатов. Зато в противовес этому удалось разработать другую резолюцию — о недопущении возрождения нацизма. Таким образом политическая симметрия была восстановлена. Кроме того, хотя работа в ПАСЕ для российской делегации сложна и порой довольно неприятна, именно там вырабатываются аргументы против обвинений, которые могут прозвучать и на других дипломатических площадках.
Надо понимать, что направленные на Россию жесткие заявления в ПАСЕ звучат не потому, что организация имеет специальный «антироссийский» уклон, а потому, что реальная ответственность и участие европейских парламентариев в принятии политических решений минимальны. Они не стоят перед необходимостью приводить свою риторику в соответствие с практическими интересами, и потому с трибуны ПАСЕ очень удобно делать громкие заявления и обличать чужие грехи. Но нужно иметь в виду, что обкатанные в ПАСЕ аргументы вполне могут всплыть на уровне более серьезных организаций и даже во время двусторонних контактов.
О возможности выхода России из Совета Европы активно заговорили с января этого года. И вроде бы в этом можно разглядеть даже некоторые плюсы — от прекращения уплаты взносов до завершения истории взаимоотношений со Страсбургским судом. Прежде и то, и другое не представляло большой проблемы для российской государственной машины. Суммы, выделяемые на содержание организации, невелики, а количество удовлетворенных исков мизерно. Однако в декабре прошлого года Страсбургский суд отклонил жалобу Минюста России о пересмотре вынесенного в июле решения по делу ЮКОСа и постановил взыскать в пользу бывших акционеров 1,86 миллиарда евро. Не оспаривая пока юрисдикцию суда, Россия на официальном уровне дала понять, что никаких выплат не будет. Речь идет, во-первых, об очень значительной сумме, а во-вторых, даже если представить невероятное — что эти требования будут удовлетворены, — пришлось бы согласиться с решением Гаагского арбитражного суда и выплатить еще 50 миллиардов евро. Понимают ли в Европе, что это невозможно? Разумеется, да. И вполне очевидно, что наши партнеры в Страсбурге и Брюсселе взяли курс на выдавливание России из международных организаций и ее дальнейшую изоляцию. Контакты в рамках «Большой восьмерки» уже прерваны, но есть немало других организаций, в которых участие России считается нежелательным.
В Москве хорошо понимают, что имеют дело с провокацией, на которую поддаваться нельзя. Именно поэтому дальше угроз выхода из Совета Европы процесс пока не пошел. В крайнем случае это будет точка невозврата в отношениях России и Европы. От такого поворота событий не выиграет ни Россия, ни Европа, но этому будут очень рады за океаном. А это значит, что вести политику «равнодушно и терпеливо» придется и в этот раз.