В 1965 году Михаил Шолохов получил Нобелевскую премию за роман «Тихий Дон» с формулировкой «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время», несмотря на то, что разговоры о плагиате и использовании им чужой рукописи начались сразу же после публикации первой части произведения. Сегодня среди претендентов на авторство великого романа называют Федора Крюкова, Сергея Голоушева, Виктора Севского, группу анонимных авторов, работавших вместо Шолохова и, конечно, самого нобелевского лауреата. Это интервью мы включили в число лучших публикаций 2015 года. Другие лучшие материалы можно посмотреть пройдя по этой ссылке.
«Лента.ру» поговорила с израильским литературоведом, автором книги «Литературный котлован: проект "писатель Шолохов"» Зеевом Бар-Селлой (до эмиграции в Израиль — Владимир Назаров) и узнала, почему он уверен, что автором «Тихого Дона» может быть кто угодно, только не Шолохов.
«Лента.ру»: Как получилось, что вы заинтересовались проблемой авторства «Тихого Дона»?
Зеев Бар-Селла: В новейшей русской литературе просто нет более сложной проблемы. Здесь возникает и еще один вопрос: можно ли, не имея обычных инструментов, то есть рукописи подлинного автора, по самому тексту выяснить, принадлежит ли он титульному автору. Оказалось — можно. Я начал работу в 1982 году, в течение двух недель я вышел на подлинного автора, действовал методом исключения, выделив несколько параметров. Он должен был родиться или долго жить на Дону, он должен был быть свидетелем Первой мировой войны, Гражданской войны, он должен был находиться в белом лагере, и это не мог быть его первый роман: он явно написал что-то еще, а еще он был большим поклонником Тургенева и Бунина. Ведь каждый раз, когда в романе упоминается Тургенев, рядом же упоминается и Бунин. Еще этот человек должен был принадлежать к поколению акмеистов, при этом сам он не был акмеистом. «Тихий Дон» — это уже постсимволистская литература, уже реакция. Для автора «Тихого Дона» «Петербург» Андрея Белого — это вчерашний день.
Вы с самого начала исключили Шолохова как автора романа?
Я обнаружил, что в «Тихом Доне» об одном и том же событии рассказывается дважды. Причем первый раз рассказывается литературно, а через 30 страниц вы читаете то же самое, но в наброске. Многие слова совпадают, если их положить рядом, то есть одно является вариантом другого. В романе это разнесено, например: 10-я глава и 12-я, а между ними вклинивается дневник студента. Таких вещей встречается очень много, часто в пределах одного абзаца. Очевидно, что автор такого сделать не мог. Такое происходит, когда кто-то другой берет рукопись и без автора пытается воссоздать авторский замысел, которого он не знает. Приведу пример: некто Бунчук входит в торговое местечко, лежавшее в прифронтовой полосе, «чутко вслушиваясь, обходя освещенные улицы, пробираясь по безлюдным проулкам. При входе в местечко он едва не наткнулся на патруль и теперь шел с волчьей торопкостью, прижимаясь к заборам». Следующая фраза: «В местечке находилась база корпуса, стояли какие-то части, была опасность нарваться на патруль» и т.д. Удача в том, что компоновали текст романа не очень опытные в этом деле люди. Потому мне удалось найти массу идиотических перекличек внутри текста, что исключало возможность принадлежности их одному автору, будь он Шолохов или кто-то другой. Это кто-то делает вместо него.
Вы больше 20 лет занимаетесь Шолоховым и проблемой авторства «Тихого Дона», но до вас уже были исследователи этой проблемы, вы с их версиями знакомы? В чем отличие вашей точки зрения?
Да, конечно знаком. Их было очень мало. Была книжка историка Роя Медведева «Загадки творческой биографии Михаила Шолохова». Очень слабая. И еще более слабая книжка Д. «Стремя "Тихого Дона": загадки романа». Потом мы выяснили, что это была книга Ирины Медведевой-Томашевской. Обе книжки очень слабые филологически. Я решил этой проблемой заняться и, честно сказать, думал ограничиться одной-двумя статьями. Мне не виделась моя жизнь под сенью Шолохова. Точно помню, было 8 июня 1982 года, у меня в кармане тогда уже лежала повестка, шла Первая ливанская война, и 10 июля я уже был на фронте...
В каких войсках служили?
В артиллерии, это мне помогло для понимания того, как описывается война: человек, который участвует, например в Ливанской войне, сможет ее описать, но не сможет описать войну, например в Афганистане. Он это сделает с огромным количеством фактических ошибок.
Так вот, я начал искать. Представьте себе Иерусалимскую национальную библиотеку: что там вообще можно найти на эту тему? Ну, есть достаточно большой русский фонд. Начал искать по Дону: есть книга «Экономика Дона до 1861 года», «Общественные движения на Дону в XVII веке». Начал искать на слово «казачий»: есть Толстой, попался энциклопедический казачий справочник-лексикон, он сейчас уже издан в России, а в нем масса биографий. Я стал искать того, кто подходит под мои параметры. Пролистал первый том — ни одного (стоит отметить, что на писателей казачий Дон не был богат). Смотрю второй том, на 81-й странице Вениамин Краснушкин, псевдоним — Виктор Севский, родился около 1890 года, является пионером донской художественной очеркистики, расстрелян большевиками в 1920 году. И все. Ищу дальше в справочниках уже о нем: особые симпатии к Корнилову, автор первой биографии Корнилова, вышедшей в 1919 году. Испытывает особые симпатии к Тургеневу и Бунину. В 1912 году написал статью о Бунине, которая называлась «Внук Тургенева» и т.д. При столь крошечных, ничтожных данных вдруг такие совпадения!
В Россию я тогда пробраться не мог, а мне нужны были архивы с донскими газетами, где он публиковался, поэтому исследование растянулось на долгие годы. В итоге я собрал собрание сочинений Виктора Севского в шести томах. Совсем недавно, три года назад, выяснилось, что он не был расстрелян в 1920 году. А что стало с ним — неизвестно. Он был арестован в апреле 1920 года, а затем передан в особый отдел Кавказского фронта и этапирован в Москву. Причем были интересные требования к его этапированию: от Дона ЧК требовали отправить его в Москву, но таким образом, чтобы не было видно, что едет он под охраной. В Москве он пропадает. Здесь у меня в исследовании был небольшой зазор между началом карьеры Шолохова и гибелью Краснушкина. Видимо, зазор был не так велик...
Затем я начал писать книгу «Литературный котлован», в которой я исследовал все, что нам известно о творчестве Шолохова, кроме «Тихого Дона», в первую очередь «Донские рассказы». Я определил, что «Донские рассказы» — это смесь из «Тихого Дона», причем из кусков, которые в роман не вошли и совершенно бездарного фабульного слоя. Мне даже удалось установить, что автор одного рассказа сборника не знал, что написано в другом рассказе.
Они перекликаются между собой.
Да, но автор этого не знал. Эти рассказы писались разными людьми. В сборнике даже есть рассказ, в котором описывается охота на медведя в глухих костромских лесах, а Шолохов там отродясь не был. Если вы не видели сами, вы не сможете со всей достоверностью описать охоту чукчей на оленей да и вряд ли возьметесь это делать.
Я думаю, что на самом деле Шолохов не виноват, его назначили автором. Обычно, когда предлагается кандидатура того или иного подлинного автора «Тихого Дона», следуют доказательства, почему это он и анализ сопоставлений. С Шолоховым ситуация прямо противоположная: нет ни одного аргумента в пользу его авторства, кроме такого — он утверждал, что он автор.
А как же рукопись?
Года через два после публикации первой книги я планировал выпустить вторую, про «Тихий Дон», но тут, наконец-то, появилась рукопись — 882 страницы. Мне потребовалось время, чтобы ее изучить. Выяснилось, что рукопись подложная.
Почему вы так решили?
Она делится на две группы: беловики и черновики. Что такое беловик? Это текст, с которого печатается книга. В напечатанной версии книги «Тихий Дон» есть такие ошибки, которые могли быть только в рукописи, а в беловике этих ошибок нет. Дело в том, что Шолохову нужно было представить рукопись на экспертизу.
Как он сам об этом писал в письме к жене: распространился слух среди иностранных журналистов в Москве, будто доказано, что он плагиатор. При этом среди читателей романа много людей, которые были участниками описываемых событий. Тогда же появляется решение коммунистической фракции Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП), в котором утверждается, что роман есть не что иное, как воспоминание белогвардейца. Они понимали: либо не мог Шолохов этого написать, либо он что-то смухлевал с возрастом и был у белых. Но он не был беляком. В 1929 году по указанию Сталина было поручено разобраться в этом вопросе. РАПП организовала особую комиссию под председательством Серафимовича. После этого в конце марта 1929 года было опубликовано письмо пяти членов РАПП, в котором они утверждали, что знают Шолохова давно, видели рукопись, а обвинения, выдвинутые против Шолохова, отвергнуты ими как «злостная клевета».
На самой рукописи я обнаружил следы экспертизы. Например, подчеркнуто слово «мейтенант». Писавший просто не знал, что это такое и т.д. Чудовищные совершенно ошибки. Что любопытно: иногда то ни запятых, ни кавычек, то абсолютно грамотный текст. Переписывалось в дикой спешке, так как нужно было представить комиссии.
В черновике можно действительно обнаружить лишь следы подлинной рукописи черновика. В черновике мы видим совершенно детскую работу переписчика, то есть от черновика к чистовику у Шолохова меняются только имена (главного героя звали Абрам, потом стали звать Гришка Мелехов и так далее). А самое потрясающее то, что текст романа говорит о человеке, который его писал: это человек начитанный, образованный, который жил в сознательном возрасте до революции и которому не 9 лет исполнилось на момент Первой мировой войны и не 14, когда кончилась Гражданская война. То есть подлинный автор «Тихого Дона» во всех этих событиях участвовал.
Вы пришли к выводу, что автор «Тихого Дона» — писатель Вениамин Краснушкин. Почему именно он, а не писатель Федор Крюков, как предполагали Александр Солженицын и Ирина Медведева-Томашевская?
Литературное произведение не существует в вакууме, оно тысячью нитей связано с окружающей действительностью и литературой. Для нас сейчас Леонид Андреев уже не фигура, а для автора «Тихого Дона» он был очень и очень замечательным автором. Мы знаем слабости Андреева и то, что великим ему уже не быть, а автор «Тихого Дона» этого еще не знал.
Есть у автора переклички с Серафимовичем, с его ранними рассказами, даже с Федором Крюковым. Они предлагали Крюкова в авторы «Тихого Дона» на основании только одного рассказа «Зыбь». Это рассказ 1910 года. И если бы у нас был только этот рассказ Крюкова, я бы тоже подумал, что он написал «Дон», но дело в том, что Крюков продолжал писать и издавать другие рассказы и к стилистике, использованной при написании рассказа «Зыбь», никогда больше не обращался. А на автора «Тихого Дона» она оказала огромное влияние. И получилось, как говорил Лев Толстой: «Талант находит, гений крадет».
Затем масса реминисценций: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. Но их и малограмотный знает, есть и другие: Арцыбашев, Мережковский, Белый, Голенищев-Кутузов, из иностранных — Ибсен. Есть в романе герой Штокман, большевик. Это пьеса Ибсена «Враг народа», которая в российском прокате называлась «Доктор Штокман». Эта пьеса не сама по себе вошла в Россию, а через фельетон Леонида Андреева в 1901 году. Фельетон вошел в дореволюционный восьмитомник Андреева. То, что автор симпатизирует белогвардейцам, это очевидно. Он превосходно знает весь бытовой уклад казачества.
Шолохов тоже мог его знать.
Нет. Он же иногородний. Его отец торговец, они были пришлыми элементами. Даже не умели скакать на лошади. С Шолоховым такая ситуация: с чем мы ни столкнемся в его биографии, то попадем на ложь.
Например?
Возьмем образование. Первый год он болел, поэтому к ним ходил учитель и за 8 месяцев они одолели курс первого класса, второй класс он учился в станичном училище. О таком образовании нарком Ежов писал в своих анкетах: незаконченное низшее. Затем известно по его рассказам, что он учился в московской казенной гимназии №9 имени Г. Шелапутина в Москве, есть фотография, где он в гимназической форме в московском дворе. Затем был переведен в Богучарскую мужскую гимназию, а затем в гимназию в станицу Вёшенская. Действительно, в 1919 году в Вёшенской была открыта гимназия при атамане Краснове, которая просуществовала один учебный год. Документов Богучарской гимназии нет, я разыскивал, они погибли во время войны, документов Вёшенской гимназии тоже нет — пропали, но документы Шелапутинской гимназии есть и доступны в Историческом архиве города Москвы. Все там есть, кроме одного — Шолохова. Выходит, что, не учась в Москве, он не мог продолжить образование в Богучаре и в Вёшенской. То есть Шолохов человек абсолютно необразованный, что и видно по его быту, высказываниям.
Но он же человек из богатой семьи, сохранились его детские фотографии в красивой одежде среди роскошной мебели...
Ну и что? Все его называли шалопаем. Он про себя много всего рассказывал, например, что он работал на продразверстке, «комиссарил», отрядом командовал в 70 сабель... Когда? В 15 лет он «комиссарил»? Полный бред. Он понапридумывал о себе много, что он якобы спорил с Махно, спорил с Фоминым... Ага, в 14 лет спорил с Махно... Что у него была за биография, черт его знает. Известно только, как Шолохов очутился в Москве: началось все с того, что его направили на четырехмесячные курсы продинспекторов в Ростов, он их окончил, а в 1922 году его поймали на взятках. Он взимал продналог, размер налога зависел от размера земли, так вот он за взятки эти размеры уменьшал. Его взяли с другими подозреваемыми, их потом отпустили, а его нет. Он получил два года условно.
Где это происходило?
Это было в станице Букановской. Ну вот представьте, что ему делать дальше? Образования нет, никаких навыков тоже нет, сам из бывших, сын торговца... Безвыходная ситуация. Шолохов рванул в Москву. И произошли удивительные вещи. Он зарегистрировался на бирже труда как чернорабочий. Вдруг спустя три месяца на бирже труда его оформляют совслужащим, после чего он поступает делопроизводителем в домоуправление на Красной Пресне, а через месяц переводится на Тверскую, где у него появляется покровитель — Мирумов, он же Леон Мирумян. Замечательный человек, он выбивает Шолохову комнату в доме на Тверской. Сейчас, увы, этого дома уже нет, он был как раз за Колонным залом, в Георгиевском переулке.
Я этой историей заинтересовался. Кто такой этот Мирумян? Оказалось — сотрудник ОГПУ экономического управления. Я нашел сведения, что Мирумян познакомился с Шолоховым еще в Ростове на курсах продинспекторов. Представим ситуацию: вам 16 лет, а к вам на учебу приезжает сотрудник ГПУ из экономического отдела. Что ему от вас, молодого человека 16 лет, подростка, даже не казака, может быть нужно? Да только одно — вербовка. Поэтому Шолохов и рванул в Москву, он поехал к своему куратору.
Это все по косвенным данным или есть прямые доказательства?
Сначала у меня были предположения, но несколько лет назад были опубликованы документы из архива (фотографии, машинописные листки) сотрудника ГПУ Степана Болотова, и там среди прочего есть докладная записка Емельянову, начальнику Азово-Черноморского управления ГПУ о том, как он встречался с Шолоховым в Миллерово и как Шолохов ему рассказал, что он в Москве служил в экономическом отделе ГПУ. Подтвердилось то, что я всего лишь предполагал. Теперь понятно, почему им заинтересовался Емельянов и послал туда Болотова? Представьте себе: вдруг в подведомственную вам епархию приезжает из Москвы чекист, чего он ищет? А черт его знает, нужно же выяснить. Выяснили: писательством занимается, у него романы выходят, парень неглупый, соображает, критически настроен по отношению к казачеству. О литературе, что характерно, они не говорили.
Шолохов не любил разговоров о литературе...
Да, это многие отмечали. Как только кто-то пытался с ним о литературе говорить, Шолохов замолкал. Пушкин, Толстой о литературе охотно рассуждали, потому что ею занимались, а Шолохов ничего сказать не мог, потому что он просто ничего не знал. Однажды его спросили: «Вот у вас в романе появляется черное солнце, откуда такой образ?» Напомню, что этот образ имеет свои корни в русской литературе: впервые он появился в очерке у Максимилиана Волошина в 1904 году, затем черное солнце встречается у других авторов и доходит до Мандельштама.
А Шолохов, прежде чем ответить, смотрит вдаль: «Я вот сейчас вспомнил, где это. Это гибель Аксиньи. Я помню, когда я это писал, у меня прямо в глазах потемнело». Ну что же они пристали к нему с такими вопросами, ну откуда ему знать, как попало в роман это солнце? Это же для него была мука-мученическая всю жизнь держать ответ за другого: «Вот у вас образ Лагутина, откуда вы его взяли, я вот нашел в архивах, что был такой». Шолохов замолкает. После паузы: «В то время масса была документов, откуда я его взял, я уже и не помню». Причем забывчивость его начала поражать уже в 1930 году. Он уже тогда не помнил, что и о ком написал в романе.
Такое было возможно только в атмосфере террора, когда швабру можно было объявить великим писателем и все будут молчать. Я разговаривал с людьми, которые были знакомы с Шолоховым, виделись с ним, слушали, как и что он говорит. Они все утверждают, что, по их ощущениям, этот человек ничего написать не мог.
Вы считаете, что он вообще ничего не писал?
Я нашел один текст, который он написал, это очерк «Тракторист Грачев», опубликованный один раз в Вёшенской газете «Большевистский Дон» и не переиздававшийся ни в одном собрании сочинений. Написано чудовищно, просто анекдот. После прочтения любому ясно, что автор двух слов связать не может. Но даже этот очерк был перепиской очерка по правобережью Дона, который за полгода до этого вышел в «Правде» под его фамилией. Он вообще был не способен к писательству.
Но он собирал материал для романа, утверждал, что беседовал с многими очевидцами, например с прототипом главного героя «Тихого Дона» Харлампием Ермаковым.
Насчет прототипа сейчас уже известно, что служилая биография Ермакова мало совпадает с биографией Григория Мелехова: ну был четырежды кавалером Георгиевского креста, так много таких было, например Буденный.
И таких людей, с кем бы беседовал Шолохов, тоже нет. Сохранилось всего одно его письмо Ермакову: «Я хочу узнать у вас подробности относительно восстания Верхне-Донского. Когда будет удобно вас посетить?» Письмо такое, что скорее напоминает приглашение на допрос.
Любопытно, что отдельные события восстания, которые описываются в «Доне» подлинным автором, были известны и Ермакову. А откуда автор мог о них знать? Ведь даже в ростовских и новочеркасских газетах того времени о том, что происходит на Верхнем Дону, не сообщается практически ничего. Выходит, автор «Тихого Дона» знал Харлампия Ермакова, а Ермаков знал автора романа. Так как это знание было никому не нужно, в июне Ермакова расстреливают, а в июле Шолохов приезжает в Москву с рукописью романа. Вот так он с Ермаковым «побеседовал».
Вы утверждаете, что «Донские рассказы» — это кусочки из «Тихого Дона», а «Поднятая целина»?
Когда писалась «Поднятая целина», то, что было романом «Тихий Дон», уже было растащено по рассказам и вошло в роман. Четвертая часть «Тихого Дона» — это уже фальшак, то есть попытка пересказать. Ее писали самые разные люди, например Вениамин Каверин. Его я вот почему подозреваю: в 1935 году он написал «Исполнение желаний», это вызвало бешеную критику. В 1937-м он начал публиковать «Два капитана», одновременно с 7-й частью «Тихого Дона». И там, и там есть одинаковые сцены смерти матери. Поставьте их рядом и сравните. Слишком похоже.
«Поднятая целина» — тоже коллективное творчество, много людей приложило к ней руку, например Борис Пильняк. В этом романе есть очень интересный библейский пласт: создается новая земля и т.д. Его, я полагаю, писал Марк Эгарт, который как раз тогда вернулся из Палестины, начитавшись сионистской литературы. А третий незаконченный роман «Они сражались за Родину» — это вообще чудовищная лажа. Однако батальные сцены написаны Платоновым, без них нечего было бы экранизировать. Правда, яркий узнаваемый стиль Платонова сильнейшим образом отредактирован.
Вот пример из романа Шолохова: «выполз из разбитого снарядом окопа капитан Сумсков… Опираясь на левую руку, капитан полз вниз с высоты, следом за своими бойцами; правая рука его, оторванная осколками у самого предплечья, тяжело и страшно волочилась за ним, поддерживаемая мокрым от крови лоскутом гимнастерки; иногда капитан ложился на левое плечо, а потом опять полз. Ни кровинки не было в его известково-белом лице, но он все же двигался вперед и, запрокидывая голову, кричал ребячески тонким, срывающимся голоском: Орелики! Родные мои, вперед!.. Дайте им жизни!»
А вот фрагмент из рассказа Платонова «Одухотворенные люди», написанного до романа: «…комиссар увидел свою левую руку, отсеченную осколком мины почти по плечо. Эта свободная рука лежала теперь отдельно возле его тела. Из предплечья шла темная кровь, сочась сквозь обрывок рукава кителя. Из среза отсеченной руки тоже еще шла кровь помаленьку. Надо было спешить, потому что жизни осталось немного. Комиссар Поликарпов взял свою левую руку за кисть и встал на ноги, в гул и свист огня. Он поднял над головой, как знамя, свою отбитую руку, сочащуюся последней кровью жизни, и воскликнул в яростном порыве своего сердца, погибающего за родивший его народ: Вперед! За Родину, за вас!»
Вы считаете писателя Шолохова проектом спецслужб? Неужели возможно было так все продумать?
Когда начинался проект «писатель Шолохов», никто не думал, что это будет долгоиграющее дело. Тогда это была сиюминутная акция, с одной стороны, для казаков, с другой — нужно было показать эмиграции, что существует настоящая русская советская литература: «им нужен наш красный Лев Толстой».
Если посмотреть историю ГПУ (а сейчас опубликованы многие документы), то мы увидим, что для этой организации 1923-24 годы были очень интересные. Страной тогда фактически никто не руководил, Ленин в отключке, экономика разваливается, партийная верхушка занята грызней за звание наследника Ленина. Есть только одна организация, которая держит все — ГПУ. При этом Дзержинский, глава ГПУ, в это время берет руководство еще и над ВСНХ: все экономические должности в стране отходят чекистам. Они единственные контролируют все процессы в стране, и им есть что терять. Также им приходится решать и культурные задачи.
В начале 80-х годов было опубликовано исследование «Авторский инвариант русских литературных текстов» советских ученых Валентины и Тимофея Фоменко, в котором они проанализировали полное собрание сочинений Шолохова и пришли к выводу, что с 1-й по 5-ю части и начало 6-й части «Тихого Дона» писал один человек, а конец 6-й части, 7-ю и 8-ю части романа и все остальные произведения этого автора писал совсем другой человек. Вы же утверждаете, что за него работала группа авторов. Насколько убедительным кажется вам исследование Фоменко и почему вы так уверены, что над романом трудились «артелью»?
Я не математик, но знаю, что те или иные попытки математически исследовать авторство заканчивались ничем. Однако удивительным образом их выводы верны. Первый том был написан автором и более менее завершен, второй том тоже, третий был начат, но не завершен. Пришлось приписывать. И да, работали «артелью». Там авторский текст кончается маем 1919 года. А в апреле 1920 года Краснушкина посадили.
А насчет артели был в литературе того времени еще один прецедент: над текстом «Как закалялась сталь» работали семь человек. Из них проболтался только один — Генрих Ленобль. Координатор проекта Анна Караваева не проболталась, Марк Колосов, который приложил больше всего усилий, не проболтался. В отличие от авторов «Как закалялась сталь», никто из тех, кто дописывал роман «Тихий Дон», не проболтался. Еще надо учесть, что они хорошо получали за работу. И когда я говорю «террор», я имею в виду ситуацию, когда все все скрывали и боялись сказать лишнего.
Когда убрали Ягоду, «проект Шолохов» лишился поддержки спецслужб, и дальше Шолохов искал исполнителей самостоятельно. Его и самого хотели посадить в 1937 году, но он сбежал в Москву и пошел на прием к Сталину, который его защитил.
Если Шолохов не был писателем, а был проектом ГПУ, то как объяснить смелую переписку Шолохова со Сталиным, где он критикует жестокость спецслужб на Дону?
Надо понимать, что происходит за этой смелой перепиской. Это коллективизация, она проводится партийными органами, а рядом с ними есть ГПУ-НКВД, они видят, что происходит на самом деле, как растет повстанческое движение, как крестьяне-станичники, колхозники дохнут с голоду. Они должны информировать верхушку о том, что происходит, а все каналы связи блокированы. Тогда они обращаются к Шолохову. Внимательно посмотрите эти письма Шолохова Сталину — это же донесения спецслужб, их просто направляли через Шолохова, и Сталин их действительно получал. Партия рапортовала о победах, а спецслужбы через Шолохова говорили о голоде и смертях.
Но все-таки он не побоялся, это говорит о его смелости.
Это не смелость, к нему обратились как к бывшему сотруднику ГПУ, который был обязан своей литературной карьере спецслужбам, он просто не мог им отказать, может быть еще и припугнули: «Не сделаешь, мы ведь тоже молчать не будем». Я уверен, что эти письма его заставили послать. У него есть и другие замечательные письма Сталину с большой человеческой заботой: «Колхозники часто воруют зерно из сеялок, нужно сверху сеялки наварить пруты, чтобы зерно нельзя было достать». Представляете, до какой степени голодали люди, что сырое зерно из сеялки воровали! Вот такая глыба Шолохов, больше ему не о чем было думать, он думал о сеялках.
На чем остановилась ваша работа в поисках автора «Тихого Дона»?
Сейчас я пытаюсь получить доступ к личному делу Краснушкина в Центральном архиве ФСБ.
Вы предполагаете, что авторская рукопись «Тихого Дона» была уничтожена после издания книги под фамилией Шолохова. При этом вы же утверждаете, что некоторые куски, вырезанные из первоначальной версии романа, появляются в «Поднятой целине» и поздних рассказах Шолохова. Может быть, рукопись все-таки сохранилась?
Я думаю, рукопись в конце концов оказалась в руках Шолохова и он ее уничтожил. Может быть, мы найдем какие-то машинописи...
Для вас исследование Шолохова — это разгадка ребуса или вы хотели добиться справедливости?
Когда ты видишь, что ничтожество извело талантливого писателя, становится обидно. Это аморально, мерзко. Для меня это был еще и научный эксперимент, а наука — это поиск истины и больше ничего.
Вся эта история с «Тихим Доном» была возможна только из-за чрезмерного вмешательства государства в частную жизнь. Когда не нужен был писатель — исчезал писатель, нужен был свой писатель — его создавали. Шолохов попал на эту роль случайно: ГПУ нужен был человек хоть как-то подходящий, хоть иногородний, только бы с Дона. Повторюсь: это не было рассчитано на много лет. Если бы Шолохов умер в 30-м году, мы до сих пор гадали бы, кто он был такой, был ли он белым офицером, подделывал ли документы? На его несчастье, он оказался долгожителем. Судьба Шолохова, конечно, несчастная, жил чужой жизнью, пил не в себя, а что еще ему оставалось?