В эти дни проходят переговоры между Грецией и европейскими кредиторами. Самую жесткую позицию занимает Германия: ведущее государство еврозоны готово помочь, но не безвозмездно, и планирует в будущем взыскать долги до последнего евроцента. По мнению известного писателя и журналиста Грегори Файфера (Gregory Feifer), которое он изложил в статье, опубликованной Foreign Affairs, такая позиция может повредить самой Германии: следование узкокорыстным интересам приведет к коллапсу всего Евросоюза, отчего пострадает и немецкая экономика. Демонстративные жесткость и прагматичность канцлера уже привели к скандалу. «Лента.ру» предлагает вниманию читателей перевод статьи Файфера.
Редко когда политический инстинкт подводил Ангелу Меркель так сильно, как в эпизоде с палестинской девочкой. Во время встречи канцлера с молодежью, которая транслировалась по телевизору, 13-летняя палестинская беженка Рим Сахвиль честно призналась, что ей и ее семье грозит депортация: еще четыре года назад они подали заявление о предоставлении вида на жительство, и за все это время его даже не удосужились рассмотреть. Меркель в ответ заметила, что девочка сама по себе «хороший человек», но «политика — дело тяжелое», и «некоторым мигрантам придется отправиться домой». Когда Рим ударилась в слезы, канцлер смутилась и аккуратно, но ощутимо похлопала ее по спине.
Тут же весь Twitter затопили гневные комментарии с ироничным хэштегом Merkelstreichelt («Меркель приласкала»). Позже, рассуждая о роли Германии в спасении греческой экономики, журналист Евгений Морозов написал в своем микроблоге: «Фантастическая неделя для немецкой публичной дипломатии. Не хватало только, чтобы Меркель заставляла плакать детей беженцев».
Таким образом, репутация Меркель как человека прагматичного, а потому самого успешного в европейской политике, не выдержала столкновения с социальными реалиями: девочка пострадала, хотя играла по правилам. Это удар в самое сердце — до того Берлин был свято уверен, что установленная им система работает безотказно.
И удар нанесен в самое неподходящее время. Позиция Меркель по вопросу помощи Греции уже вызвала к тому моменту волну критики в Европе и за ее пределами — не только потому, что требования слишком жесткие, но и потому, что они совершенно нереалистичные. Учитывая, что уже начались переговоры по условиям соглашения о предоставлении помощи Афинам, немецким политикам не помешало бы пересмотреть свои ущербные принципы: когда дело доходит до европейского проекта, так называемый германский прагматизм по большей части оказывается мифом.
Стремление Меркель посочувствовать палестинской девочке соответствует образу, усердно продвигаемому правоцентристским ХДС: канцлер — это Mutti, «мамочка» для всех немцев. Однако этот образ строгой, но доброжелательной воспитательницы сложно поддерживать, когда ты являешься лидером самой преуспевающей страны Европы, которая, несмотря на все свое богатство, пытается отбить у беженцев, спасающихся от конфликтов в Африке и на Ближнем Востоке, охоту к иммиграции. Случай с Рим продемонстрировал ошибочность положений, лежащих в основе германской иммиграционной политики: якобы бедные мигранты и беженцы из Африки и с Ближнего Востока могут стать слишком большой обузой для ФРГ. Чистая и без акцента речь Рим, ее безупречные манеры и вежливое поведение идут вразрез с тем, на что упирает Меркель, заявляя, что «мы не можем принять у себя всю Африку». Рим относится как раз к тому типу мигрантов с большими амбициями, который, по словам самого немецкого правительства, необходим, дабы компенсировать демографический спад в Германии — стране с самой низкой рождаемостью в мире.
Этот инцидент крайне символичен. По мере того, как Берлин окончательно избавляется от послевоенных проблем с идентичностью и осознает себя фактическим лидером Европы, ФРГ создает себе имидж безжалостного, неумолимого и бесчувственного государства. Это те самые черты, от которых немцы пытались дистанцироваться все предыдущие десятилетия.
Пикантность ситуации добавляет и подход Меркель к Греции. Хотя немцы пытаются убедить всех, что игра по установленным правилам — это не только честно, но и мудро, мир уверен: третий пакет финансовой помощи в 86 миллиардов евро, который дают Афинам в обмен на меры жесткой экономии — на самом деле не помощь, а наказание, подталкивающее к коллапсу и без того разоренную страну. Некоторые называют это шантажом. Многие считают триумфом корыстных интересов над идеей европейского единства.
Немцы, настаивая на этой сделке, утверждали, что их экономический взлет десятилетней давности стал результатом жестких реформ в сфере трудового регулирования, проведенных бывшим канцлером Герхардом Шредером, и что Греции для выхода из кризиса необходимо придерживаться аналогичной стратегии. Но это лишь половина правды. На самом деле введение евро в 1999 году послужило для Германии мощным импульсом, дав ее экспортным мощностям конкурентное преимущество в еврозоне за счет других членов ЕС. Не обращая внимания на изъяны системы общеевропейской валюты, многие немцы все еще не сомневаются в верности тезиса, поспособствовавшего ввести евро в свое время, — свободная рыночная конкуренция и интеграция приносят равную пользу всем участникам процесса.
Разумеется, это не так. Введение евро разрушило Грецию и обогатило Германию. Без сомнения, греческие банки брали огромные займы из-за собственной коррумпированности и недальновидности. Но немецкие и французские банки побуждали их брать кредиты, которые в иных условиях они бы не одобрили. В итоге финансовая помощь, вливаемая в Грецию, идет в основном на спасение этих самых банков: более трех четвертей суммы в 240 миллиардов евро, полученной Афинами, ушло в финансовый сектор. И это в то время, когда провальная политика ограничения расходов уменьшила греческий ВВП на 25 процентов за какие-то пять лет!
Сейчас немецкая идефикс — блокировать превращение ЕС в структуру, обеспечивающую перекачку средств с севера на юг — угрожает самому существованию Евросоюза. Меньшее, что может ожидать ЕС уже в следующем году — новый кризис. Тем не менее жесткая позиция Меркель, которая, вопреки мнению экспертов, предупреждающих о возможном крахе, отказывается списывать задолженности любого типа, находит поддержку в Австрии, Бельгии, Финляндии, Латвии, Литве, Нидерландах и Словакии. По другую сторону разлома — Франция, Италия, Испания и иные страны, отчаянно цепляющиеся за надежду на спасение европейского проекта через более тесную интеграцию в финансовой и политической сферах. Но Франция и Италия сами находятся на грани экономического кризиса, а Испания едва избежала падения и только-только отползает от края пропасти. Великобритания вообще обдумывает выход из ЕС. В тот самый момент, когда уверенное лидерство необходимо для спасения европейского проекта, обогатившего Германию, немцы показывают, что фактически континентом правят низменные инстинкты северных стран, считающих себя более прагматичными.
Но на самом деле политика лютеранского севера какая угодно, только не прагматичная. В долгосрочной перспективе коллапс европейской интеграции — рухнувшая Греция и обедневший Юг — может угрожать стабильности и будущему процветанию Севера. Вместо этого Северу — и Германии прежде всего — следует вспомнить реальную причину создания Европейского объединения угля и стали 60 лет назад: формирование политического союза, чтобы предотвратить еще одну европейскую войну. И обеспечение будущего этого проекта было бы по-настоящему прагматичным решением. Но немцам для того, чтобы понять, в какой Европе они действительно хотят жить, необходимо для начала избавиться от собственных мифов.