Мы привыкли к тому, что социальные задачи решает государство. Оказывается, частные предприниматели уже давно присутствуют в этой сфере. О том, почему государству выгодно их поддерживать, «Ленте.ру» рассказал директор направления «Социальные проекты» Агентства стратегических инициатив Владимир Яблонский.
«Лента.ру»: Владимир Борисович, словосочетание «социальный бизнес» обычным человеком воспринимается как нечто необычное. Бизнес — чтобы зарабатывать деньги, а «социалка» — чтобы заботиться о тех, кто не может позаботиться о себе сам. Понятно, когда предприниматель зарабатывает деньги, а потом жертвует на благотворительность, но что такое «социальный предприниматель»? Перевести бабушку через дорогу, а потом ей счет выставить?
Владимир Яблонский: Ну почему же? Социальная сфера — это часть сферы услуг, в которой действует не только государство. В стране сформировался целый класс людей, которые двигают разные социальные проекты. Это негосударственные детские сады, школы, клиники, центры дополнительного образования, проекты, направленные на преобразование городской среды — на то, чтобы людям было удобно жить в своем городе. И в то же время это бизнес, поскольку подразумевает оказание определенных услуг, за которые платят деньги. Это общественно важные сферы, но в то же время это никоим образом не благотворительность. Люди хотят качественного образования, здравоохранения, досуга — это востребовано.
А государство этим не занимается?
Конечно, занимается, только делает это не всегда так, как хочется. Дело не только в том, что качество обслуживания в госучреждениях не устраивает граждан. Дело в том, что государство умеет заниматься только большими проектами, массовыми системами. А люди хотят индивидуального подхода. Вот, например, есть государственная система дошкольного образования, но люди отдают детей в негосударственные садики и платят за это гораздо большие деньги. Или, скажем, ситуация с престарелыми. Со временем наши родители и родственники не становятся моложе, здоровье ухудшается, ограничивается подвижность. За ними нужен уход, который не может обеспечить работающий человек. При этом людям этически сложно отправить своих родителей в дом престарелых, хотя в современных условиях в таких домах уже нет мест — люди записываются и ждут своей очереди. Вот тут-то и может прийти на помощь социальный бизнес. Сейчас активно развиваются такие сферы, как оказание услуг по уходу на дому. Причем это уход не только за престарелыми, но и за детьми. Няни — это тоже пример социального бизнеса.
Ну хорошо, есть предприниматели, которые дополняют государственные услуги и оказывают их лучше — с учетом индивидуальных особенностей. А вы-то здесь чем можете помочь? И нужно ли чем-то помогать — может, сами справятся?
Предприниматели, разумеется, в конечном итоге справятся. Но мы с вами платим дважды: один раз у нас вычитают налоги, которые идут на содержание бюджетных социальных учреждений, а другой раз мы идем в негосударственные структуры и платим там. А почему граждане, пользующиеся социальными услугами не в госструктурах, должны переплачивать? Человек, чей ребенок ходит в негосударственный садик, платит 15 тысяч рублей в месяц, а ведь он получает зачастую ту же самую услугу, что и в государственном садике. Но налог с него берут все равно.
Что же вы предлагаете — освободить от социальных налогов клиентов частных детских садов?
Мы предлагаем государству финансировать услуги негосударственных социальных учреждений гражданам из бюджета равным образом с бюджетными. Ведь государство обещало оказать некую услугу — какая разница, на какой инфраструктуре эта услуга будет оказана? Предусмотрено выделить определенное количество денег на определенное количество детей — вот давайте и выделим. А в какой сад эти дети будут ходить — неважно.
То же самое в здравоохранении: открывается негосударственная клиника, а регион оплачивает ее услуги гражданам из тех средств, которые выделены на бесплатные услуги и гарантируются государством.
А в чем интерес государства — финансировать «частную лавочку»?
Прежде всего в том, что эта «частная лавочка» решает государственные задачи, причем зачастую более эффективно, чем само государство. Я бы вообще предпочел уйти от слова «частный», поскольку в наших реалиях это создает неверные ассоциации. Я предпочитаю говорить о государственном и негосударственном сегменте социальных услуг.
Так вот, негосударственный сегмент — это создание дополнительных услуг, которое обходится государству гораздо дешевле, чем если бы оно финансировало соответствующую программу. Это итоговые рабочие места. Скажем, в системе здравоохранения в ряде регионов проходит массовое высвобождение персонала. Можно сделать этого человека легально работающим частнопрактикующим врачом, и этот человек будет работать в своем ритме, со своими клиентами, вместо того чтобы сесть на шею государству и получать пособие.
В свое время вице-премьер Ольга Голодец сетовала на то, что у нас в экономике 38 миллионов человек, которые, по ее выражению «непонятно где работают». На самом деле понятно где: чаще всего в малом бизнесе, без оформления, в сфере услуг. А государственный заказ на услуги у предпринимательства, связанного с социальной сферой, — это способ легализовать такого рода бизнес. Если мы эту деятельность финансируем — значит, учитываем, выдаем патент, работники этой сферы будут обеспечены пенсией, поскольку будет учитываться их стаж.
Легализация — условие предоставления денег от государства, верно?
Естественно. Но не только это. Раз мы финансируем эту услугу наравне с государственной, значит ожидаем, что и тарифы на нее тоже будут такими же, как в бюджетном учреждении. Мы не собираемся финансировать из бюджета элитный сегмент — пусть он формируется сам по себе. Наша задача — создать благоприятные условия для тех предприятий, которые готовы наряду с государством ориентироваться на массового потребителя.
Сейчас частное социальное предприятие — садик, школа, клиника — организуются либо в форме ООО, либо в форме некоммерческой организации. Но в первом случае есть ограничения на ведение многих видов деятельности, а во втором — невозможность получить кредит и другие сложности.
Нужна специальная форма для такого рода деятельности?
По-хорошему это должен быть долгосрочный контракт с государством — на пять-десять лет (а не на три, как сейчас). Предприниматель получает в льготную или бесплатную аренду помещения и получает финансирование за услуги для граждан, а со своей стороны обязуется поддерживать тот же тариф на свои услуги, как у государства. Таким образом потребитель получает доступные услуги в соответствии со своими потребностями, предприниматель — гарантированный доход, а государство решает социальные задачи более эффективным и дешевым способом. Причем помещение, которое предоставляется под социальный бизнес, все равно остается у государства. Так что государство ничего не теряет.
Из ваших слов следует, что социальные проекты, продвигаемые частным бизнесом, уже активно работают. Что нужно для того, чтобы оказывать им государственную помощь?
Нужны некоторые изменения в законодательстве о малом бизнесе, но это относительно легко сделать. Главное — изменить сознание региональных чиновников. Ведь наша система социальных услуг унаследована от Советского Союза. Соответственно, и сознание тех, кто этой системой управляет, зачастую тоже очень советское. Отсюда настороженное отношение ко всему негосударственному.
Когда я разговариваю с коллегами-чиновниками и пытаюсь их убедить поддержать негосударственные социальные проекты, они говорят: «Как же мы будем содержать частные детские сады?» Я их спрашиваю: «А как вы государственные содержите?» Они говорят: «Это наше, а то — не наше». А почему же «не наше»? Это дошкольное учреждение, находящееся на территории их ответственности, туда ходят такие же дети! Я их пытаюсь убедить в том, что не стоит считать негосударственный сектор «не нашим», раз он решает нужные государству задачи. Конечно, не надо содержать частные учреждения. Но надо дать равный заказ, равные условия всем. Более того, это деньги налогоплательщика. Почему же чиновник сегодня за меня решает, куда направить мои деньги?
Еще один распространенный стереотип: «Мы вложимся в частный бизнес, а эти предприниматели откроют сад или школу, а потом сбегут…» Зачем же им сбегать, если будут созданы хорошие условия для их деятельности? Создайте условия! Тогда не только не сбегут, а в очередь встанут.
И уж самое непонятное — когда чиновник начинает отрицать саму идею конкурентного предложения социальных услуг. «Образование, — говорят, — это не услуга, а общественное благо, в соответствии с нашими традициями. Исходя из этого все должно быть государственное». Конечно, образование или здравоохранение — это благо. Но это же не причина ограничивать прогресс и здоровую конкуренцию.
Хотя, как показывает практика, частные структуры способны сэкономить расходы государства. Например, один уникальный предприниматель из Екатеринбурга специализируется на модернизации и перестройке старых зданий детсадов. Если ли бы не он, здания пришлось бы строить заново, поскольку такими проектами государство не занимается. А это значительные бюджетные расходы.
Сколько денег нужно на детский сад?
Смотря на какой… Государство сегодня выделяет субсидии предпринимателям. На мини-садик можно получить полтора миллиона рублей, а на средний детсад, сопоставимый с государственным, дают 10 миллионов. Эти субсидии безвозвратные, но большим спросом они не пользуются. Сейчас предпринимателям проще вообще не брать эти деньги, поскольку условия получения и отчетность за них слишком сложна. Многие, увы, работают полуподпольно. Развивается и субсидирование ставки по кредиту.
Надо сказать, что банки сейчас гораздо больше понимают этот бизнес, чем раньше. Теперь они представляют себе, как он работает, и готовы его кредитовать. В этот сектор приходят серьезные инвесторы. Пример здесь — новые частные дома престарелых.
Госорганы тоже вполне понимают необходимость развития этого сектора и готовы оказывать нам поддержку. И Минэкономразвития, и Минтруд, и Минобразования. Правда, региональные власти пока не поняли этой идеи, даже при том что они могут получать под это федеральные деньги. Посудите сами: за субсидиями на развитие негосударственного сектора из 85 российских регионов обратилось всего 15! Будь моя воля, я бы ставил им целевые показатели — какой процент социальной сферы у них должен занимать негосударственный сектор. Часто приходится слышать от них: «Мы готовы, но проявлять инициативу боимся, нам нужен какой-то сигнал сверху». Так в послании президента об этом говорится. Какой еще нужен «сигнал»?
Получается, что социальный бизнес вести сложно. Трудно представить здесь большую прибыль. Зачем же предприниматели идут на это?
В этой сфере очень много идейных людей, которым интересно реализовать свой проект. У них глаза горят, полно новых идей.
Пока предприниматели не очень умеют общаться с госорганами. Они говорят на разных языках. Исключение составляют те, кто раньше работал в бюджетных учреждениях или во власти, а затем начал свой бизнес. Например, среди тех, кто к нам обращался за поддержкой, есть бывший главврач региональной больницы, управляющий теперь онкологическим центром. Или, например, бывшая заведующая решила открыть свой собственный детсад. Вот такие люди с госструктурами общаются свободно. Остальные испытывают трудности. Мы, со своей стороны, готовы стать их «мостиком».
Самое важное: эти люди счастливы своей идеей и хотят сделать счастливыми окружающих. Социальное предпринимательство — это вообще та область деятельности, которая приносит людям счастье.