Доктор исторических наук, заместитель директора Института Африки РАН Дмитрий Бондаренко рассказал «Ленте.ру», какие африканские страны можно назвать «несостоявшимися государствами», о вреде и пользе европейского колониализма, как развитие мобильной связи в мире подпитывало гражданские войны в Конго и зачем Африка нужна Китаю.
Как вы относитесь к распространенным в последнее время суждениям, что большинство африканских стран более чем за полувека независимости стали «несостоявшимися государствами» (Failed state), которым не удалось обеспечить свое полноценное существование?
Бондаренко: По поводу концепции Failed state есть не менее распространенное мнение, что она имеет сугубо идеологический характер и была специально разработана на Западе, чтобы вмешиваться во внутренние дела африканских стран. Доля истины в этом, безусловно, есть. Применение логики, что некое государство не состоялось и на него можно влиять извне, наблюдается не только в Африке и не только в связи с Западом.
На самом деле, конечно, есть смысл говорить о некоторых случаях, когда государство настолько слабо, что оказывается не в состоянии выполнять свои основные функции: оборону, правопорядок, социальную защиту населения. Но функции государства нередко смешивают со способами их выполнения. Поэтому понятие «несостоявшееся государство» часто путают с концепцией «тоталитарное государство», «авторитарное государство», иными словами, «недемократическое государство». И если в какой-нибудь стране, например, вспыхивает гражданская война, это дает повод некоторым тут же объявить ее «несостоявшимся государством». Таким взглядам, по моему мнению, не хватает исторической и социокультурной глубины.
Вы можете привести пример какого-либо государства Африки, которое в чистом виде можно считать несостоявшимся?
Сомали, конечно. Нынешнее его положение во многом обусловлено этнокультурными причинами. Страна населена скотоводческими племенами, традиционной культуре которых чужды какие-либо государственные структуры. Сомалийцам свойственно родоплеменное мышление, и этим они напоминают чеченцев с их тейповой системой, где все держится на родственно-клановых связях.
С 1969 по 1991 год Сомали железной рукой управлял Сиад Барре, которому, казалось бы, удалось переломить прежние родоплеменные традиции и создать сильное эффективное государство. Но в итоге он потерпел крах и бежал из страны, которая после этого распалась на несколько квазигосударств — территорий, контролируемых местными кланами.
Некоторые считают несостоявшимся государством Демократическую Республику Конго (бывший Заир), хотя там ситуация иная. Конго представляет собой типичный пример искусственно созданного колонизаторами государства, занимающего огромную территорию (второе по площади в Африке после Алжира) и объединяющего сотни разных этносов. Причем некоторые из этих народов имеют собственные государственные традиции еще с доколониальной эпохи.
К тому же указанная страна до 1960 года была колонией Бельгии. А бельгийцы из всех европейцев являлись самыми бессмысленными и жестокими колонизаторами. Они практически ничего не давали местным народам, стараясь при этом по максимуму их обобрать. Бельгия до последнего цеплялась за свою колониальную империю. Пожалуй, только Португалия еще дольше сопротивлялась деколонизации.
Конго очень богато ценными, в том числе редкими природными ресурсами, что провоцирует многие силы внутри страны и вовне ее на эскалацию многолетнего внутреннего конфликта. Вообще, природные ресурсы Африки — это ее проклятье. Чудовищные по жестокости и масштабу бедствий затяжные гражданские войны не только в Конго, но и в Анголе, Либерии, Сьерра-Леоне во многом были обусловлены именно борьбой за их недра.
Конго известно тем, что в конце 1990-х — начале 2000-х годов там случились две кровопролитные войны: Первая Конголезская и Вторая Конголезская. Последнюю многие называют «Первой мировой войной Африки» или «Великой Африканской войной», поскольку в этот конфликт оказались втянуты почти все соседние государства. Какая сейчас там обстановка, наступила ли некая стабилизация?
Мы все пользуемся мобильными телефонами и прочими гаджетами, но не задумываемся, что в каждом из них есть колумбо-танталит, получаемый из колтановой руды, около 80 процентов мировых запасов которой находится именно в Конго. Поэтому войны там получили еще название «колтановых». Кровопролитие в Конго во многом было обусловлено попытками разных сил установить контроль над месторождениями колтановой руды, за счет экспорта которой и финансировались войны.
Хотя сейчас война закончилась, Демократическая Республика Конго пребывает в очень плохом состоянии: огромные потоки беженцев, повсеместная нищета. Напряженность там и поныне сохраняется, особенно в восточных регионах страны, и утверждать, что Третья Конголезская война совсем невозможна, я бы не стал.
Часто говорят, что одной из главных проблем Африки является трайбализм, то есть когда для большинства населения характерно больше племенное самосознание, чем национальное. Пытаются ли с ним бороться и где это лучше всего получается?
Действительно, трайбализм — колоссальная проблема. Для большинства африканцев лояльность по отношению к какой-либо локальной общности (племени, этносу или традиционному политическому образованию) важнее принадлежности к национальной общности (государству).
Почему это так? Дело в том, что большинство современных государств Африки, за редкими исключениями, было создано искусственно. Это означает, что до колониальной эпохи их не существовало, они изначально основаны европейцами как свои колонии. В рамках колоний одни народы могли быть насильственно связаны с совершенно другими. Поэтому практически все европейские колонии были полиэтничными. С другой стороны, этим нарушались традиционные культурные, экономические и политические связи. Часто один народ был разделенным по разным колониям. Например, западноафриканский народ хауса частично оказался в британской Нигерии, а частично — во французском Нигере.
Сейчас медленно и постепенно во многих африканских странах формируются элементы гражданского общества, у новых поколений африканцев складывается национальное сознание. Лучше всего это получается в странах, где существовали предпосылки для объединения или был собственный опыт государственности еще в доколониальную эпоху.
Например?
Это Танзания, где очень сильное национальное самосознание. В его основе лежит уникальная арабо-африканская культура суахили, которая сформировалась еще в доколониальный период. 99 процентов населения страны владеют языком суахили, примерно 70 процентов жителей считают его родным. В колониальные времена распространению языка суахили очень поспособствовали христианские миссионеры, которые на нем проповедовали. Кстати, сейчас суахили постепенно становится самым популярным языком во всей Африке.
Ну и, разумеется, после обретения независимости власти страны успешно проводят осознанную политику по укреплению национального самосознания. Сейчас, правда, ситуация в Танзании ухудшается, но под влиянием не племенных противоречий, а религиозных (между исламом и христианством).
Однако опыт Танзании и языка суахили является для Африки скорее исключением. Например, в Нигерии повсюду висят плакаты «Одна страна — одна нация». Но эта фраза написана по-английски, потому что другого языка, который бы объединял всех нигерийцев, нет. Похожая ситуация и в других африканских государствах.
Конечно, проблема трайбализма остается очень серьезной для Африки. С ним пытаются бороться, но везде разными способами. В одних странах институт племенных вождей просто запрещают, в других — наоборот, стремятся встроить традиционные племенные структуры в современную систему государственной власти (например, Замбия), особенно на низовом уровне (Бенин и ряд других стран).
Вы уже говорили про бессмысленных и жестоких бельгийских колонизаторов. Насколько различались методы управления африканскими колониями у разных европейских держав?
Европейцы использовали две системы колониального управления: прямое и косвенное. Прямое управление предусматривало привлечение местного населения в колониальный административный аппарат на должности низового и среднего уровня без оглядки на местные политические традиции. Эта система преобладала во всех европейских колониях кроме британских. Англичане разработали более изощренную и эффективную систему косвенного управления, которая, наоборот, предусматривала опору на местную традиционную иерархию. Хотя, например, в Южной Родезии (нынешнее Зимбабве — прим. «Ленты.ру»), где обосновалось немало переселенцев из Великобритании, англичане применяли прямое управление.
Справедливо ли все нынешние проблемы Африки связывать именно с наследием колониальной эпохи?
Конечно, нет. В истории не бывает однозначного деления на хорошее и плохое. В доколониальную эпоху развитие Африки сильно отличалось от развития Европы. Разумеется, приход европейских колонизаторов существенно исказил естественный ход истории на континенте. Один ученый, мой коллега, после поездки в Африку сказал, что европейцы совершили там два преступления: первое — что вообще пришли туда, а второе — что потом ушли оттуда.
У африканцев до появления европейцев была своя самобытная и самодостаточная цивилизация, культура, образ жизни. И было бы ошибкой считать, что европейская колонизация их из дикарей сделала цивилизованными людьми. Но именно приход европейцев окончательно и бесповоротно втянул Африку в международную систему отношений, после чего мир стал по-настоящему глобальным.
Конечно, Африка долгое время играла роль сырьевого придатка Европы. Да и само крушение колониальной системы во многом было обусловлено закатом эпохи индустриального капитализма. Потребности в прежнем количестве сырья уже не было, и африканские колонии стали нерентабельными.
С одной стороны, колониализм принес много вреда Африке. Да, он действительно исказил ее самобытную цивилизацию. Но с другой стороны, такой ход событий был исторически неизбежен. Само развитие стран Европы подталкивало их к экспансии в Африку. И не надо забывать, что современную транспортную инфраструктуру, а также системы образования и здравоохранения в африканских странах начали создавать именно европейцы в колониальный период.
Теперь очень часто в проведении неоколониальной политики в Африке упрекают Китай. Насколько эти обвинения обоснованны? И вообще, какое влияние Китай сейчас оказывает на Африку?
В неоколониализме обвиняют не только Китай, а практически всех, кто приходит в Африку. Китай начал утверждаться на континенте к концу 1980-х годов, когда оттуда ушел Советский Союз. Сейчас он занял ключевые позиции в Африке, активно вытесняя оттуда Запад. В какую африканскую страну сейчас ни приедешь, везде увидишь китайцев.
Китай полезен Африке, в том числе, как альтернатива Западу, в роли которой раньше выступал СССР. Африканским политикам очень важно иметь разные глобальные центры силы, между которыми можно маневрировать. И Китай очень успешно на этом играет. Он постоянно подчеркивает, что, в отличие от Запада, никогда не был колониальной державой; и даже, наоборот, наравне с Африкой страдал от европейского империализма.
В то же время в Африке Китай часто обвиняют в проведении на континенте откровенно циничной политики. Он, в отличие от США и Европы, не требует от властей африканских стран придерживаться демократических стандартов и соблюдения прав человека. Ему это неинтересно. Китайцы пришли в Африку за прибылью. Ради достижения своих целей они легко могут пойти, например, на подкуп местных чиновников, тем самым поощряя и без того широко распространенную в африканских странах коррупцию.
Поэтому к Китаю в Африке неоднозначное и даже настороженное отношение. Низшие слои населения искренне радуются, что Китай в буквальном смысле завалил континент своим дешевым ширпотребом. Но думающих людей беспокоит, что китайский импорт уничтожает местную промышленность, которая просто не выдерживает конкуренции.
Но китайцев обвиняют не только в этом. Их упрекают, что посредством инвестиций в Африку они избавляются не только от лишних долларов, но и от лишних людей. Правда ли, что уже сейчас в Африке проживают более миллиона китайцев?
В последние годы в Африку хлынул огромный поток китайцев. Их присутствие можно наблюдать на разных уровнях — от крупнейших корпораций до мелких лавочек в отдаленных деревнях, где даже электричества нет. Работающие в Африке китайские компании при трудоустройстве даже на неквалифицированные и низкооплачиваемые работы, вопреки местному законодательству, отдают предпочтение своим соотечественникам, а не местным жителям. Это приводит к серьезному социальному напряжению, которое часто осложняется высокомерным отношением китайцев к аборигенам. Например, четыре года назад в Замбии во время трудового конфликта на медном руднике китайские управляющие открыли огонь по африканским шахтерам и ранили 11 человек.
Я сам наблюдал, когда в одном городе в Танзании при китайском магазине открылась небольшая ткацкая фабрика. Все рабочие на ней были тоже китайцами, которые трудились там вахтовым методом, практически не покидая территорию предприятия.
Вы сказали, что Китай во многом заменил в Африке Советский Союз. А современная Россия имеет там какие-либо значимые позиции? Какую политику в Африке, на ваш взгляд, мы должны сейчас проводить?
В 1990-е годы Россия ушла из Африки. В девяти странах закрылись посольства, и почти во всех государствах южнее Сахары — российские культурные центры. В общественном мнении нашей страны стала преобладать точка зрения, что Россия должна быть с «цивилизованным миром», а это якобы автоматически предполагает, что про «отсталые государства» нужно просто забыть. Стало возможным насмехаться над африканцами, высмеивать их в юмористических программах пошлейшими и глупейшими шутками про «племя тумба-юмба».
Ситуация стала немного меняться во второй половине нулевых годов. Сначала в 2006-м Путин посетил Марокко и ЮАР. Затем в 2009 году Медведев нанес визит сразу в четыре африканских государства: Египет, Нигерию, Анголу и Намибию. Однако итоги этих поездок в немалой степени остались на уровне политических деклараций. И это понятно — Россия экономически не так сильна, как страны Запада или Китай. Относительно данного аспекта, к сожалению, можем предложить африканцам гораздо меньше, чем они.
В политическом отношении страны Африки важны для России при голосованиях в различных международных организациях хотя бы потому, что в Африке находятся 54 государства. К тому же присутствие на континенте или хотя бы имитация этого присутствия необходимы нашей стране для поддержания статуса великой державы. И когда сейчас говорят, что мы должны восстановить в Африке утраченные позиции Советского Союза, почему-то забывают простую вещь: СССР, помимо идеологии, много чего давал африканским странам. А что может предложить Африке нынешняя Россия? Ясно, что она не в состоянии там конкурировать ни с Китаем, ни с США или Евросоюзом.
Какую же тогда политику разумнее всего проводить России в Африке?
России, в первую очередь, надо выработать стратегическое понимание того, для чего нашей стране нужны связи с Африкой, какой характер они должны иметь и, что также очень важно, сколько мы готовы за это платить. На данный момент я вижу один концептуальный элемент в российской политике в Африке: поскольку сейчас Россия не может себе позволить широкую экономическую, политическую и культурную экспансию на континенте, проявляется стремление сосредоточиться на нескольких принципиально важных для нее странах. С остальными африканскими государствами по мере возможности поддерживается приемлемый уровень дружественных отношений. Не берусь утверждать, что такой подход абсолютно правильный, но, во всяком случае, любое проявление концептуальности в подходе всегда лучше ее полного отсутствия.
И какие же страны Африки для нас наиболее важны?
Я думаю, что это, прежде всего, именно те государства, куда ездили наши президенты.