19 августа «нормандская четверка» (Россия, Германия, Франция и Украина) обменялась заявлениями относительно судьбы минских соглашений, которые уже очевидным образом не выполняются сторонами конфликта на юго-востоке Украины. После начавшегося 10 августа усиления боевых действий на линии соприкосновения в Донбассе риторика в публичном поле более или менее стандартная: Украина привычно обвиняет Россию и ополчение, Москва настаивает на необходимости выполнения взятых на себя Киевом обязательств, а Париж и Берлин выражают озабоченность разной степени интенсивности. Однако в привычное русло дипломатии неожиданно вмешалась Польша, выступившая с предложением расширить состав переговорщиков. По мнению президента этой страны Анджея Дуды, в переговорах по урегулированию ситуации в Донбассе должны принимать участие самые сильные государства Европы — в том числе и Польша. «Лента.ру» разбиралась в том, возможно ли расширение «нормандского формата» и к чему это приведет.
Понятно, что высказанная новым президентом Польши идея является прежде всего отражением чаяний и воззрений электората его партии «Право и справедливость», а вовсе не желанием оказать влияние на украинских соседей. Этот момент отмечают все эксперты — в частности, бывший директор департамента информационной политики МИД Украины Олег Волошин сразу подметил, что «Дуда пытается набрать очки в глазах польских великодержавников, которые мечтают о четвертой Речи Посполитой и о том, что Варшава будет фактически задавать тон, если даже не диктовать свою волю и Вильнюсу, и Киеву, и Минску».
Политические круги Варшавы, транслирующие великодержавные взгляды, давно работают над польским влиянием на соседние страны. Еще в двухтысячных они с огромным удовлетворением восприняли передачу Варшаве мандата на управление и институционализацию восточноевропейского пространства. Для них эта инициатива означала признание Брюсселем великой роли Польши. И надо сказать, что польские чиновники использовали полученную возможность по полной: активно продвигали политику «Восточного партнерства», работали с гражданскими обществами Украины и Белоруссии и даже пытались примерить на себя роль представителя Евросоюза на переговорах с Москвой. Правда, не очень удачно.
Однако сразу после начала острой фазы кризиса на Украине Польша была оттеснена от процесса принятия решений — слишком опасной стала ситуация, чтобы доверять судьбу всего Евросоюза стране, руководствующейся в своей политике историческими претензиями. Естественно, это устроило не всех. «Поляки хотели бы, чтобы в решении украинского вопроса им было предоставлено право голоса, а не только следование требованию присоединиться к общим санкциям в отношении России», — поясняет нынешние настроения в Варшаве полонист Дмитрий Офицеров-Бельский.
Естественно, польское предложение не нашло одобрения ни в России, ни тем более у ополченцев. Представитель ДНР Денис Пушилин уже заявил, что увеличение числа переговорщиков в минском формате «усугубит ситуацию, поэтому мы будем блокировать такие инициативы». Понимая все сложности продвижения этой идеи, поляки попытались даже пойти другим путем — потребовать от Парижа и Берлина уступить место за столом переговоров Брюсселю. В Варшаве понимают, что участие Европейского союза в переговорах даст Польше больше влияния на процесс принятия решений по Украине — хотя бы потому, что председателем Совета Европы является бывший премьер-министр Польши Дональд Туск. Но это предложение тоже обречено на провал: канцлер Ангела Меркель ни за что не допустит бюрократический механизм Европейского союза к переговорному процессу. И если к прагматичным и жестким контактам не подпускают даже Брюссель, Варшава тогда тем более остается за бортом переговоров по Украине. И вот по какой причине.
Сегодня сложились два формата переговоров: «нормандский» и «минский». Они решают несколько разные задачи, зато сообща буксуют. Происходит это по вполне объективным причинам.
«Минский формат» в составе представителей России, ОБСЕ, Украины и самопровозглашенных Донецкой и Луганской республик был создан для вывода Украины из состояния гражданской войны и имплементации минских соглашений. В этом формате прошло огромное количество встреч и консультаций — как реальных, так и видеоконференций, однако итог их близок к нулевому. Стороны не смогли добиться даже эффективного выполнения первого и базисного пункта — перемирия. Сейчас на линии соприкосновения идут столкновения, усилились взаимные обстрелы. По мнению штаба ополченцев, украинская армия активно готовится к наступлению.
Позиция России по этому вопросу базируется на одном важном тезисе: минский формат оказался неэффективен потому, что украинские власти не желают следовать договоренностям. Механизм перемирия создавался для политического урегулирования проблем между киевскими властями с одной стороны и ополчением — с другой. Как отмечает Сергей Лавров, «прямые переговоры между Киевом, Луганском и Донецком — это суть всех договоренностей, которые были заключены в Минске. Без этого никуда нам не продвинуться».
Украинские власти тоже трактуют ситуацию вполне однозначно: в стране нет никакой гражданской войны. При этом обвиняют Россию в поддержке Донецкой и Луганской республик, которых в Киеве считают «террористами». Этот контекст не позволяет Киеву вступить в переговоры, поскольку любые прямые контакты будут означать автоматическое признание ополченцев реальной стороной конфликта. Поэтому, кстати, и «минский формат» на Украине называют «трехсторонним» — с участием Киева, Москвы и ОБСЕ. Ну, а самое главное в позиции Петра Порошенко — это абсолютная неготовность отказаться от решения проблемы военным путем. Пока сохраняется агрессивная риторика Киева, а на линии соприкосновения продолжаются кровопролитные бои, украинское общество не вспоминает о коллапсе экономики и проблемах социальной сферы.
Неуступчивость Киева, кстати, диктует и состав «минского формата». Фактически единственный, кто сейчас нужен внутри минской группы переговорщиков, — сторона, способная оказать сильное давление на Украину и принудить ее изменить подход к переговорам. Понятно, что ни Польша, ни другие страны Восточной Европы сделать этого не в состоянии. Наоборот — Варшава наверняка поддержит неконструктивную позицию Киева.
«Нормандский формат» — в составе России, Франции, Германии и Украины — решает более глобальные, стратегические задачи. Среди них как внешнее администрирование украинского кризиса, так и поиск modus vivendi между Россией и Западом на постсоветском пространстве после окончания или хотя бы заморозки украинской гражданской войны.
С внешним администрированием пока получается не очень. Москва призывает Францию и Германию повлиять на Киев и заставить его вести себя конструктивно. В конце концов, Париж и Берлин не меньше Москвы заинтересованы в нормализации ситуации и недопущении новой войны. Однако партнеры по «нормандскому формату» такого влияния не оказывают. Для них публичное согласие с позицией Москвы равносильно критическому удару по европейскому единству, иллюзия которого так тщательно поддерживается Брюсселем. Далеко не все страны Европы готовы подписаться под осуждением Украины, а значит, возможная критика со стороны Франции и Германии может вызвать серьезный скандал в Евросоюзе.
Ну, а самое главное — говорить о расширении любого формата сейчас как минимум преждевременно. Даже в существующих условиях договаривающиеся стороны не способны добиться соблюдения важных условий — остановить боевые действия и перевести переговорный процесс в конструктивное русло. В случае с «нормандской четверкой» необходимо выработать хотя бы общую позицию по второстепенным вопросам. По этой причине присоединение Польши (да и любого другого государства Европы) к контактам только усугубило бы ситуацию — пока идут бои в Донбассе, переговоры вполне ожидаемо считаются бесполезными.
Даже если не принимать во внимание эскалацию конфликта на юго-востоке Украины, отношения России с Европой будут находиться в кризисе ровно до тех пор, пока не будет выработан новый порядок взаимодействия, на основе прекращения дискриминации российских интересов на постсоветском пространстве. Кроме того, совершенно непонятно: если расширять любой из форматов, добавляя новых участников, как следует относиться к предыдущим договоренностям? Полностью их отменить? Впрочем, последний вопрос уже, похоже, не актуален: вновь развязанные военные действия автоматически отменяют все минские соглашения.