Скандал с «Мистралями» вызвал в России много дискуссий и поднял вопрос о том, имеет ли смысл строить корабли на иностранных верфях. Вроде бы все очевидно — нужно развивать собственную промышленность, не отдавая деньги налогоплательщиков заграничным корабелам. Заказы за рубежом размещают, как правило, не от хорошей жизни — на это обычно идут, если не хватает мощностей собственной промышленности. Однако в случае с «Мистралями» не было секретом, что контракт понадобился еще и для того, чтобы сцементировать отношения Москвы и Парижа.
Первым в России корабли за границей заказал Петр I. Россия вела со Швецией кровопролитную борьбу за Балтику, срочно нужен был флот. Эмиссары русского царя скупали корабли по всей Европе, в основном, в Англии и Голландии — ведущих морских державах той эпохи. Пикантность ситуации состояла в том, что в начале Северной войны Лондон и Амстердам являлись союзниками Швеции по договору от 1698 года. В 1700 году совместный англо-голландско-шведский флот даже бомбардировал Копенгаген и высадил десант, лишив Россию важнейшего союзника на Балтике — Дании. Потребовались немалые усилия, чтобы расстроить этот альянс.
Одним из политических инструментов России и стали кораблестроительные заказы. На английских верфях для Петра I построили ряд мелких гребных судов — барж и вереек, а в Голландии — сразу пять кораблей, несших на борту от 50 до 60 пушек. Когда отправка крупных иностранных кораблей через Балтику сделалась слишком опасной, Петр, чтобы не прерывать «корабельную дипломатию», распорядился загрузить голландские верфи малыми судами, которые можно было перевозить в разобранном виде. Во избежание дипломатических сложностей Россия использовала различные дипломатические ухищрения — подставных лиц и посредников, наем иностранных команд для перегона судов через опасные воды под чужими флагами. В конце концов, Лондон и Амстердам отказались от поддержки Стокгольма. Российская политика заказа кораблей на британских и голландских верфях и привлечения на службу корабелов и моряков из Англии и Голландии сыграла в этом хотя и не главную, но важную роль.
Следующий крупный корабельный заказ за границей Россия разместила в конце XIX века. Как и два века назад, нужно было резко увеличить размеры флота: страна ввязалась в соперничество с другими державами на Дальнем Востоке, в том числе с набирающей силу Японской империей, и для отстаивания своих интересов Петербургу требовалось максимально быстро создать военно-морские силы на Тихом океане. Однако мощь верфей России и уровень их технического оснащения существенно отставали от ее политических амбиций.
Голландия давно утратила статус великой державы, а Британия, втянувшаяся в «большую игру» с Россией, в наметившемся конфликте Петербурга и Токио сделала ставку на Страну восходящего солнца, пытаясь ослабить соперника. Корабли для японского флота строились преимущественно на британских верфях на британские же кредиты, а в 1902 году Великобритания и Япония заключили договор о военном сотрудничестве.
Так что на этот раз Россия разместила заказы на французских верфях. Политика на западном направлении гармонично дополняла политику на восточном: в 1882 году Берлин, Рим и Вена заключили тройственный союз; в Петербурге и Париже заподозрили, что вскоре в него войдет и Англия. Россия, ранее относившаяся к Германии нейтрально-дружественно, постепенно переориентировалась на Францию. В 1887 году правительство ограничило германские займы, повысило пошлины на ввоз химических изделий, угля и металла.
Франция с охотой разместила у себя российские займы, взамен справедливо рассчитывая на заказы военного и морского ведомств. Четыре года спустя был заключен русско-французский союз, а еще через год — военная конвенция. И первый заказ на производство полумиллиона винтовок системы Мосина Петербург разместил именно во Франции, на военном заводе в Шательро.
Великий князь Алексей Александрович, заведовавший флотом и морским ведомством, буквально благоговел перед всем французским. Еще до оформления франко-русского союза он заказал на французских верфях бронепалубные крейсера «Адмирал Корнилов» и «Светлана» (последний — как собственную яхту). Конкурс проектов был лишь формальностью, а когда русский Морской технический комитет пытался ввести дополнительные требования к документации, на помощь французским корабелам пришло русское же морское ведомство. В итоге французские корабелы сдали Российскому императорскому флоту броненосец «Цесаревич» и броненосные крейсера «Баян» и «Адмирал Макаров», а также 11 эсминцев типа «Лейтенант Бураков».
После революции отечественные ВМС пребывали в упадке. Денег не хватало даже на армию, которую пришлось перевести на частично территориальный принцип комплектования, что уж говорить о флоте? Лишь во второй половине 1930-х на зарубежной верфи был заложен корабль для советского ВМФ. По иронии судьбы, лидер эсминцев «Ташкент» построили в фашистской Италии. Переговоры одновременно велись и с французами, но сорвались из-за высокой цены, запрошенной Парижем. Итальянцы оказались более сговорчивыми, однако никаких последствий для взаимоотношений двух стран заказ «Ташкента» не имел.
После войны СССР превратился в сверхдержаву и обзавелся собственными сателлитами. В условиях военно-политического противостояния с Западом Советскому Союзу пришлось развивать собственную военно-морскую промышленность, и к моменту распада СССР отечественные верфи полностью обеспечивали ВМФ крупными боевыми кораблями. Заказы на мелкие нередко передавались союзникам по ОВД — Польше и ГДР, а также Финляндии, с которой у Москвы были особые отношения.
Корабли, помогавшие укреплять дружбу между державами, не раз становились и первыми жертвами, когда конъюнктура менялась. Порой при обострении политической обстановки их конфисковывали прямо на стапеле. Особенно этим славилась Британия. Так, в 1854 году, после того как Британия вступила в Крымскую войну, правительство королевы Виктории без лишних затей просто конфисковало два деревянных 20-пушечных корвета, строившихся по российскому заказу. «Витязь» и «Воин» превратились в Cossack и Tartar, причем оба успели повоевать на Балтике в годы Крымской войны.
Российские моряки печальный опыт учли. В 1863 году в Польше вспыхнуло восстание. В Европе разразился дипломатический кризис: британский посол в Петербурге вручил канцлеру Горчакову ноту с требованием объявить амнистию для восставших и дать Польше гражданские и политические права. Назревала большая война, флот спешно вооружался, форты Кронштадта готовились к обороне.
В это время в Англии на достройке находилась заказанная Россией плавучая батарея «Первенец» — по сути, первый крупный русский броненосный корабль. Нужно было действовать быстро, и адмирал Бутаков выслал за «Первенцем» фрегат «Генерал-Адмирал» под командованием капитана Стеценко, которому поручалось привести батарею из Британии, в какой бы готовности она ни находилась. Формального повода для отказа у англичан не было, так что в конце концов «Первенец» броней оснащали уже в Кронштадте. За эту операцию капитан Стеценко получил орден Святого Владимира 3-й степени.
Такие трюки, однако, удавались не всегда. В 1914 году Россия потеряла два легких крейсера, строившихся в Германии. «Муравьев-Амурский» и «Невельской» были уже спущены на воду, но война началась так быстро, что не представлялось никакой возможности угнать их, и спустя год германский ВМФ пополнился бывшими российскими крейсерами, переименованными в «Пиллау» и «Эльбинг».
Но чемпионами в деле экспроприации своих заказов считаются израильские моряки. В 1962 году Германия отказалась строить для Израиля ракетные катера типа «Саар», опасаясь испортить отношения с арабским миром, и контракт был передан французской верфи в Шербуре. Однако, пока катера строились, внешняя политика Франции изменилась, и отношения Парижа с еврейским государством испортились. Израильские ВМС успели получить пять катеров, экипажи двух вышли в море до того, как в Шербуре узнали о введенном Парижем эмбарго на военно-техническое сотрудничество с Израилем, и остальные пять во исполнение санкций ООН были задержаны французскими властями.
За дело взялись израильские спецслужбы. Сперва планировался силовой захват катеров при помощи морского десанта, но от этого все же отказались. Израильтяне создали в Лондоне подставную фирму, которой Париж согласился продать задержанные корабли, — разумеется, с согласия Тель-Авива. Усыпив бдительность французских визави, израильские сотрудники спецслужб и моряки штормовой ночью просто-напросто угнали катера. В море их уже ждали суда-заправщики, и спустя неделю все «Саары» отшвартовались в Хайфе.
Нет сомнений, что опыт израильтян с глубоким интересом изучался отечественными спецслужбами. Но вертолетоносец — не маленький катер, в море его не спрячешь. Так что, возможно, вариант с компенсациями действительно был лучшим. Другое дело, что вряд ли в ближайшем будущем французским кораблестроителям стоит рассчитывать на новые российские заказы: репутация надежного поставщика, выполняющего свои обязательства, стоит гораздо дороже, чем два миллиарда евро.