В правительстве отреагировали на обращение благотворительных организаций, работающих с тяжелобольными пациентами, к премьер-министру Медведеву. На днях Минпромторг продлил на два месяца обсуждение расширенного списка импортных медицинских изделий, запрещенных для госзакупок. Представители НКО обеспокоены тем, что туда попали товары, у которых нет качественных аналогов российского производства. «Лента.ру» выясняла, чем чревато отсутствие импортного оборудования в больницах и кому это пойдет на пользу.
В начале августа Минпромторг вынес на общественное обсуждение проект поправок к постановлению номер 102, известному также как «закон о третьем лишнем». Само постановление вступило в силу еще 5 февраля этого года. Суть его в том, что государственным медицинским учреждениям запрещается закупать импортные изделия, если имеются российские аналоги. Импортные товары не могут участвовать в тендере, если на него подали заявки хотя бы два отечественных производителя. Такой вот протекционизм.
В стремлении Минпромторга защитить интересы отечественных производителей нет ничего плохого. Благотворительные организации встревожил сам список запрещенных товаров. Если в первом варианте он состоял из 46 наименований и не вызывал особых беспокойств, то новая редакция добавляет в стоп-лист еще 101 пункт. Теперь в него входят и перевязочные материалы, и противопролежневые матрасы, и аппараты искусственной вентиляции легких (ИВЛ), и целые блоки изделий, например «Аппаратура для звукового сканирования».
Для руководителей благотворительных организаций, работающих с тяжелобольными пациентами, новый список стал неприятным сюрпризом. Они уверены, что запрещать закупки некоторых товаров преждевременно и опасно, потому что из-за этого заметно снизится качество жизни и лечения пациентов. Письмо на имя Медведева подписали в том числе представители фондов помощи «Вера», «Старость в радость», «Подари жизнь», «Живи сейчас». Общественники просят провести экспертизу российского рынка медицинских изделий, чтобы убедиться в наличии всего необходимого у российских производителей. Но главное, надо понять, соответствует ли качество этих изделий импортным аналогам.
В фонде помощи детям, страдающим буллезным эпидермолизом, «Дети БЭЛА», «Ленте.ру» рассказали, что их пациентам требуется до 25 типов разных перевязочных материалов. Использовать российские товары, скажем, марлю, для детей-бабочек просто нельзя. Она махрится, прилипает к ранам и сама превращается в источник заражения.
«Если этот проект примут, хуже станет всем пациентам наших больниц, — говорит руководитель фонда помощи хосписам "Вера" Анна Федермессер. — В первую очередь тем, кто находится в хосписах и домах престарелых, другим лежачим пациентам; детям и взрослым, зависимым от аппаратов ИВЛ; детям-бабочкам. Всем, кто нуждается в специфическом уходе. Сейчас мы закупаем именно иностранные противопролежневые матрасы и средства для обработки пролежней. Качество отечественных аналогов просто неприемлемо и может угрожать жизни».
Что касается ИВЛ для использования в домашних условиях, то, по словам Федермессер, для тяжелобольных детей это единственная возможность уехать из больницы, чтобы провести хоть какое-то время дома. В большинстве случаев фонды покупают аппараты на средства благотворителей, а постановление в его теперешнем виде вовсе закроет клиникам возможность приобретения портативных ИВЛ, потому что в России их не производят.
Формально, постановление не запрещает, а только ограничивает закупку импортного оборудования. Теоретически больницы сохраняют за собой право обозначить такие параметры изделий, которых нет у российских производителей. Однако, как считает директор по вопросам правового регулирования Ассоциации международных производителей медицинских изделий (IMEDA) Михаил Потапов, воспользоваться этим правом вряд ли кто осмелится.
«Скорее всего, медучреждения воспримут это постановление как прямой запрет, — говорит Потапов. — Заказчики не будут так тщательно готовить документацию просто из опасения попасть под действие антимонопольного законодательства и оказаться в суде».
Значит, государственные медучреждения полностью лишатся права выбора. Даже если качество оборудования существенно ниже требуемого, но произведено в России, больницы будут обязаны выбирать российское. «Нужно понимать, — добавляет Анна Федермессер, — что манера исполнения этого постановления будет еще суровее, чем само постановление. На местах сотрудники больниц просто откажутся от закупок необходимых товаров иностранного производства, не вчитываясь в тонкости документа. И вернутся к лечению пролежней зеленкой».
Вообще-то доля отечественных производителей на российском рынке медицинских изделий невелика — всего 10 процентов. Высокотехнологичного оборудования для онкологических или сердечно-сосудистых клиник в России почти не делают, и его все равно придется закупать за рубежом. Опасность представляют как раз те медизделия, которые производятся в России, но страдают серьезными недостатками.
Ольга Германенко, руководитель Ассоциации пациентов со спинально-мышечной атрофией «Семьи СМА», считает, что запрет на закупку импортных ИВЛ станет для ее пациентов настоящей катастрофой. «Опасность в том, что именно российские аппараты будут появляться на торгах, поскольку наши предприятия их производят, — говорит Ольга Германенко. — Соответственно, импортные аналоги окажутся тем самым третьим лишним и будут выброшены из тендеров. Но наши аппараты либо делаются по технологиям 60-х годов, либо это сборка из импортных комплектующих. Последнее не самый худший вариант. Но, как правило, производители идут другим путем».
А ведь есть пациенты, обреченные пользоваться аппаратами ИВЛ всю жизнь. «У нас сейчас очень популярна тема ИВЛ на дому, — говорит Ольга Германенко. — Минздрав предлагает такой вариант: медучреждение, которое следит за ребенком, само закупает аппарат и выдает его в безвозмездное пользование. Но российских аппаратов ИВЛ, пригодных для домашнего применения, просто нет. Что же, всю жизнь из больницы не выходить?»
IMEDA также выступила с открытым письмом. И хотя Ассоциация имеет тут свои бизнес-интересы, ее предложения совпали с инициативами общественников. «Мы говорим только о том, что сперва нужно проконсультироваться с медицинским сообществом и ориентироваться на потребности врачей и пациентов, — говорит сотрудник IMEDA Ольга Мелешко. — Если медики скажут, что такие-то импортные изделия значительно превосходят российские по техническим характеристикам и качеству, то эти изделия нельзя включать в перечень».
Кроме того, в Ассоциации обращают внимание на то, что Минпромторг составляет список ограничений на основе заявок отечественных производителей. А в данном случае важнее опираться на мнение медиков и пациентов.
Протекционизм действительно помогает российским производителям. Однако в данный момент состояние отрасли медоборудования таково, считают специалисты, что меры по ограничению импорта ничего не изменят. «Сейчас отечественные медизделия занимают около 10 процентов российского рынка, — говорит Михаил Потапов. — Цель Минпромторга — повысить этот показатель до 40 процентов. Но мы считаем, что это не позволит нормально развиваться нашему рынку. С одной стороны, доля российской продукции повысится в отдельных нишах. Но с другой стороны, ослабеет конкуренция. У производителей не будет стимула повышать качество изделий. Будет как в нашем автопроме, когда у ВАЗа не было конкурентов в его ценовой категории. Если российские производители воспользуются возможностями этого постановления, отрасль может вообще зайти в тупик».