Последняя региональная кампания перед парламентскими выборами-2016 близится к финишу, впереди у партий и кандидатов думская избирательная страда. «Лента.ру» проанализировала, как изменился за последние 15 лет политтехнологический и законодательный багаж, с которым российская политическая система вступает в федеральный электоральный цикл. В первой части нашего монументального труда — анализ явки и бойкота выборов, а также такой чисто российской технологии как «паровозы» в списках кандидатов.
До 2006 года в России существовал обязательный порог явки. Выборы считались состоявшимися, если в них участвовали как минимум 20 процентов избирателей на региональных выборах, 25 процентов — на парламентских и 50 процентов — на президентских. Смысл порога явки — в легитимности: власть должно избирать если не большинство населения страны, то значимая его часть.
На федеральные выборы отмена порога явки не повлияла. Президента всегда избирало больше половины имеющих право голоса, и даже на думских выборах явка не снизилась: в 1993 году в них участвовало 54 процента избирателей, в 1995 году — 64 процента, в 1999-м — 61 процент и в 2003 году — 55 процентов. В 2007 году, уже после отмены порога явки, голосовали 59 процентов, а в 2011-м — 60 процентов.
Случаи провала выборов по явке случались, но редко. Так, в апреле 2005 года жители Курганской области не смогли избрать областную думу: средняя явка составила 11-13 процентов при норме 25 процентов избирателей. Однако падение явки на региональных и местных выборах наблюдатели отмечают с начала 2000-х годов.
Из-за изменений законодательства трудно сравнивать явку на выборах последних лет с показателями 10-15-летней давности. При детальном анализе губернаторских кампаний 2014 года можно обнаружить, что ни в одном регионе явка не упала ниже отмененной планки. Так, самая низкая активность избирателей зафиксирована в Новосибирской области — там голосовали 30 процентов избирателей, тогда как на последних выборах главы региона в 2003 году — 56 процентов. А в некоторых регионах уровень активности волеизъявления граждан даже вырос — и это касается не только субъектов федерации с особой электоральной культурой (Калмыкия, Башкирия), но и, скажем, Липецкой области (было 42 процента, а в 2014 году — 47 процентов) и Санкт-Петербурга (рост с 29 до 39 процентов по сравнению с 2003 годом). Конечно, сравнивать эти цифры надо с поправкой на дату голосования: в 2014 году избирали глав регионов в середине сентября, когда не все еще вернулись с дач и из отпусков, а предыдущие губернаторские выборы везде проходили в разные дни. Например, в Нижегородской области в 2001 году главу региона избирали вообще в июле — в разгар летнего отдыха, и тогда к урнам пришли 37 процентов избирателей, а в 2014-м проголосовали 55 процентов.
Не секрет, что повышение явки во многом было связано с восстановлением института досрочного голосования: местным администрациям часто выгодны высокие показатели. «Я против восстановления порога явки, людей начнут просто сгонять на выборы», — признался «Ленте.ру» член Центризбиркома Евгений Колюшин. А глава ЦИК Владимир Чуров уже пообещал «максимально жестко» разобраться с нарушениями в ходе досрочного голосования: если комиссиям на местах и нужны стахановские показатели, то федеральному центру скандалы ни к чему.
«Повышать явку — это как бороться с пьянством и коррупцией, — заявил «Ленте.ру» эксперт ассоциации «Голос» Андрей Бузин. — Если выборы интересные, конкурентные, то и явка будет повышаться. Пример — выборы мэра Москвы в 2013 году: там была реальная явка 32 процента, потому что появился интересный кандидат. Плюс к тому после событий 2011 года в регионы пошли сигналы ограничить фальсификации, поэтому не явка стала ниже, а цифры стали более реальными. На выборах в Мосгордуму 2009 года явка официально была 35 процентов, но это было частично достигнуто за счет административных технологий. А вот в 2014 году явка 21 процент на таких же выборах в МГД — уже реальная и отражает нехватку конкуренции по сравнению с выборами мэра 2013 года». Между тем оппозиционер Алексей Навальный в 2013 году прошел муниципальный фильтр за счет голосов «Единой России» именно в рамках установки федерального центра на повышение открытости и конкуренции. Эксперимент наглядно демонстрирует простую зависимость явки от открытости выборов: есть интрига — будут и избиратели.
С темой явки тесно связана другая вечная электоральная тема: призыв к бойкоту выборов. Суть идеи — провалить голосование запредельно низкой явкой. Сомнительная затея, особенно если учесть, что мировая история не знает удачных электоральных бойкотов. На Ямайке во время парламентских выборов 1983 года оппозиции удалось довести явку до 2,7 процента, однако голосование состоялось, и победила правящая партия.
В России не участвовать в выборах граждан призывали в 2004 году, когда президент Владимир Путин избирался на второй срок. А в 2011 году перед думскими выборами возникло целое движение «Голосуй против всех».
Однако события декабря 2011 года показали, что, перефразируя афоризм Дмитрия Медведева, участие лучше неучастия. Низкий результат ЕР, протесты, надежда на либерализацию и последующая партийная реформа, открывшая возможности для прихода оппозиции на выборы, стали результатом именно голосования 4 декабря, и сейчас понятно, что бойкот не привел бы к таким масштабным последствиям. По мере разворачивания партийной реформы и увеличения допуска оппозиции к выборам актуальным стал призыв прийти на избирательные участки. Теперь оппозиция жалуется на то, что перенос единого дня голосования на середину сентября работает на снижение явки. Илья Яшин, возглавляющий список ПАРНАСа в Костромской области, теперь тоже зовет граждан не к бойкоту, а к урнам. Так расширение легального политического поля и смягчение законодательства сработало на повышение легитимности выборов: теперь за явку борется не только Центризбирком, но и оппозиция.
Россия — родина «паровозов» в избирательных списках. Ни один из опрошенных «Лентой.ру» экспертов не смог привести пример использования этой технологии за рубежом. Считается, что первым классическим «паровозом» был Виктор Черномырдин, в бытностью свою премьер-министром возглавивший провластный блок «Наш дом — Россия», который в 1995 году прошел в Думу с результатом 10 процентов голосов.
Мандат Черномырдин не взял, тем самым продемонстрировав признак классического «паровоза»: протолкнуть избирательное объединение в Госдуму, а самому не стать депутатом. «Паровозы» занимают более высокое место в политической иерархии, и понижать статус им не с руки. Истории известен только один случай, когда высокопоставленный «паровоз» чуть позже взял мандат: это глава «Справедливой России» Сергей Миронов. В 2007-м он провел партию в парламент, будучи спикером Совета Федерации, а в мае 2011 года лишился этого поста и ушел в Госдуму.
На выборах 1999 года «паровозами» начали работать губернаторы. Тренд задал блок «Отечество — вся Россия»: мэр Москвы Юрий Лужков, губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев, губернатор Подмосковья Анатолий Тяжлов, глава Мордовии Николай Меркушкин, губернатор Кировской области Владимир Сергеенков. Если ОВР или его главному конкуренту «Единству» удавалось в каком-то регионе обзавестись хотя бы кандидатом — мэром областной столицы, его замом или региональным министром, такого человека тоже ставили в списках на первое место — как маркер. «Это сигнал всем чиновникам: список надо поддержать, это партия власти», — объясняет «Ленте.ру» замгендиректора Центра политтехнологий Алексей Макаркин.
К 2003 году «паровозная» технология оформилась. Региональные группы кандидатов от ЕР возглавляли главы регионов — за редким и всегда обоснованным исключением. Например, в Москве первым поставили ректора МГУ Садовничего, потому что Лужков был в первой тройке, по той же причине группу по Татарстану не возглавил президент республики Минтимер Шаймиев.
В 2007 году появился первый «паровоз» и у формальной оппозиции — глава Совфеда Сергей Миронов, лидер эсеров, впоследствии ушедший в Госдуму. В 2011 году он уже баллотировался как обычный лидер партийного списка. У единороссов в 2007 году губернаторы стояли во главе всех региональных групп, исключения были единичными. Например, после длительного конфликта эсеров и единороссов на Ставрополье группу в этом регионе усилили сразу двумя тяжеловесами федерального уровня — главой МЧС Сергеем Шойгу и борцом Александром Карелиным. В эти годы неучастие в списках в качестве «паровоза» было даже своеобразной «черной меткой» для губернаторов, знаком недоверия со стороны Кремля. Зато у ЕР впервые появился «паровоз» № 1 — сам Владимир Путин во главе списка.
А вот с 2011 года «паровозная» система начала эволюционировать под воздействием праймериз. Кандидатов ЕР в том году отбирали через процедуру предварительного голосования на платформе ОНФ. Правда, после праймериз списки еще раз редактировали вручную. И в этот раз впервые появились губернаторы, которые, даже выиграв праймериз, в списки не вошли. В общей сложности 30 регионов остались без «паровозов»-губернаторов. Частично их заменили федеральными чиновниками, опять же не взявшими мандаты. Были, впрочем, и исключения: глава Администрации президента Сергей Нарышкин (возглавивший список в Ленинградской области) и вице-премьер Александр Жуков (Калининградская область) ушли на работу в парламент.
Однако в 2016 году «паровозов» практически не будет. Согласно новому законодательству, если в выборах участвуют больше десяти партий, фамилии лидеров списков и региональных групп в бюллетене не указываются. Скорее всего, так и будет, ведь уже сегодня право автоматической регистрации без сбора подписей имеют 14 партий. Секретарь генсовета «Единой России» Сергей Неверов уже пообещал, что «списки партии будут формироваться по итогам открытого предварительного голосования», и никакого администрирования вручную не будет. Групп единороссы сделают меньше, чем в прошлые годы, — всего 35. Скорее всего, их возглавят отобранные на праймериз лидеры общественного мнения и действительно популярные в регионах люди. Правда, закон не запрещает им параллельно баллотироваться по одномандатному округу приблизительно на этой же территории, а в случае двойной победы передать мандат по списку нижестоящему коллеге. Эта технология применялась тогда, когда половину депутатов избирали по мажоритарной системе, и ничто не мешает вернуться к ней сегодня. Однако губернаторы-«паровозы» станут скорее исключением, тем более что многие региональные группы включат в себя несколько субъектов федерации.