Известный кинокритик, художественный руководитель Российских программ Московского Международного кинофестиваля Ирина Павлова по образованию театровед. Так вышло, что у нее рано появилась возможность наблюдать жизнь знаменитого театра изнутри. Ирина Павлова поделилась с «Лентой.ру» своими воспоминаниями о Георгии Товстоногове, актерах и спектаклях БДТ.
Ирина Павлова: Я попала в БДТ лет в 14 и прожила с этим театром огромный кусок жизни. Товстоногов там царил безусловно. И дело было даже не в той власти, которую он имел в театре, а в том, сколько значило любое его слово для каждого, кто в БДТ работал. В театре все время разговаривали о Гоге. Даже из мимолетных разговоров было понятно, что он царь и бог. Вершитель судеб. Что распределение ролей в новом спектакле – это либо казнь, либо возведение в генеральский чин.
«Лента.ру»: Вы когда-нибудь слышали, что на него жалуются? Многие актеры потом признавались, что были обижены на него – подолгу не давал ролей.
Бывало, не давал. Но не думаю, что в этом был какой-то злой умысел. Он просто исходил из соображений производственной необходимости. Ну, например, он искал князя Мышкина, хотя варианты были - актер репетировал и, наверное, сыграл бы премьеру. Но Товстоногов увидел фильм «Солдаты» с никому не известным Иннокентием Смоктуновским и закричал: «Вот он!». В одночасье Смоктуновский стал звездой. А что стало с тем актером, который репетировал князя Мышкина? Он спился. Пропал.
С Олегом Басилашвили получилось по-другому. Он пришел в БДТ из театра им. Ленинского комсомола, вместе с его тогдашней женой Татьяной Дорониной. Она уже пришла в БДТ в ранге восходящей театральной звезды – после «Фабричной девчонки» в том же питерском Ленкоме, была приглашена сразу на главную женскую роль в спектакль «Варвары», а у него до 1965-го года, до роли Андрея Прозорова в «Трех сестрах», на сцене БДТ были только скромные эпизоды. Зато после чеховской премьеры Басилашвили «проснулся знаменитым».
Товстоногов вызвал из Киева Олега Борисова. У него была такая примета: если в труппе не хватает какой-то краски, ищи в киевском русском театре, и найдешь там своего актера – из Киевского театра в БДТ приехал Кирилл Лавров, оттуда Товстоногов «выписал» Павла Луспекаева, оттуда потом пришел и Валерий Ивченко.
Помните Олега Борисова в кино до БДТ? «Балтийское небо», «За двумя зайцами». Амплуа «характерный актер» принесло ему успех, и, возможно, останься он тогда в Киеве, так и был бы выдающимся комиком… А в БДТ его брали как трагического актера! И вот Товстоногов его «мариновал». Хотя Борисов блистательно сыграл Ганю Иволгина в «Идиоте»! Но после нее – ничего, только вводы. Актер собрался уходить из театра, уже и заявление написал.
В это время Товстоногов готовил спектакль «Генрих IV», главную роль репетировал хороший, интеллигентный, умный актер, у которого вообще ничего не получалось. Товстоногов его снял с роли принца Гарри, и назначил на роль молодого Олега Борисова. И все сразу же встало на места. Когда в спектакле появился этот язвительный, с неприятным дробным смешком наглый парень, и все партнеры его в спектакле зажили по-другому. Актеры ведь похожи на спички в коробке: одна загорелась – и все вспыхнули.
Однако, несмотря на «тиранию», членством в труппе Товстоногова дорожили. Сам же режиссер называл свой режим «добровольной диктатурой».
Когда Георгий Александрович пришел работать в БДТ, ему был дан карт-бланш: он мог уволить любого, невзирая на чины и регалии. Многих и уволил. Но остались в театре два «смутьяна», оба - Народные артисты. Они писали на него телеги в обком. Ему об этом сразу потихоньку сообщали. Что сделали бы в этой ситуации девяносто девять режиссеров из ста? Выперли бы обоих. Что сделал Товстоногов? Пожилой актрисе дал две роскошных роли, а на актера-доносчика поставил практически бенефисный спектакль. Настоящий режиссер дорожит хорошим актером, даже если этот актер совершает неблаговидные поступки. А если актер заблуждается, если он привык, со всеми своими орденами и медалями, чувствовать себя хозяином в театре, то ему просто нужно объяснить, кто в доме хозяин. Зачем же с ним расставаться? Где ты потом такого найдешь? И актер-кляузник сыграл у Товстоногова Эзопа. А потом, по воспоминаниям завлита Дины Морисовны Шварц, в кабинете Гоги хлопнулся на колени и просил прощения. Как повел себя Георгий Александрович? «О чем вы?! Я ничего не знаю… За что вы просите прощения?» Все он знал. Но не считал возможным это даже обсуждать, а уж извинения принимать – и подавно. Вот так складывалась его «тирания».
От него уходили. Ушло несколько очень хороших артистов. Они, конечно, не пропали, с ними ничего плохого не случилось. Но ни у одного из них в театре больше таких свершений, как с Товстоноговым, не было. А уходили они в хорошие театры к хорошим режиссерам. Доронина, Юрский, Тенякова... Достаточно сопоставить то, что было у этих актеров, и то, что стало, чтобы понять, на чем держалась товстоноговская «диктатура». Актер видит свое частное и не видит целого. Исключением из этого правила, пожалуй, был только Олег Борисов. Но и его театральная судьба, несмотря на блистательные работы у Ефремова, Додина, Хейфеца, сложилась далеко не так, как могла бы.
Говорят, он с актерами не «братался», общался как бы сквозь стенку стеклянную. А с Копеляном и Луспекаевым дружил. В чем дружба выражалась?
Это была не стенка. Дистанция. С Копеляном он общался, считал его одним из самых умных людей в Ленинграде (что было чистой правдой). Евгений Лебедев был ему родственник. Луспекаева он просто любил, видел его фантастический талант. Дом Товстоноговых был довольно закрытый, малопроницаемый. Даже если ходили к Натэлле Александровне, это была другая половина. Так что вхожих в его дом было не много. А вхожих в его голову не было никого.
Ваше отношение к Товстоногову со временем менялось?
Человеку извне всегда видно далеко не все. А часто не все видно и изнутри. Иногда мне казалось, что происходит нечто неприличное, даже гадкое! Ну, к примеру, на малой сцене БДТ режиссер Марк Розовский репетировал спектакль «Холстомер». Пьеса по толстовской новелле была написана им самим, очень яркая, оригинальная. Евгений Алексеевич Лебедев, репетировавший главную роль, бубнил, как маньяк: «Это будут новые "Мещане"!»
А «Мещане» Товстоногова - это был спектакль не просто великий, но программный. Спектакль из той категории, что делают репутацию не только режиссеру, но театру в целом. Пришел Георгий Александрович, посмотрел. И сказал: «Ну что ж, переносите на большую сцену». Стали репетировать на большой сцене, и обнаружилось: на большой сцене спектакль разваливается. Георгий Александрович делает несколько ключевых поправок, меняет акценты, и вместо авангардного спектакля буквально на глазах вдруг родилась трагедия.
В общем, на афише режиссером-постановщиком значился уже Товстоногов. «История лошади» стала хитом сезона. Розовский, естественно, был не в восторге от происшедшего… И многие молодые критики (и я в том числе) считали всю эту историю неблаговидной. Но Розовский потом сам поставил этот спектакль в другом театре. И тогда всем все стало ясно. И мне тоже. И я перестала восклицать: «Как не стыдно – красть спектакль!»
Вообще, Товстоногов был на тот момент главным режиссером страны, нравится это кому-то или нет. При том, что одновременно с ним работали и Эфрос, и Любимов, и Ефремов.
Товстоногов на сцене БДТ создал не просто уникальный художественный мир, полный невероятных режиссерских прозрений, парадоксальных решений. Он создал фантастический мир чувств, он вырастил плеяду великих актеров. Ведь даже те, кто ушли от него, всю жизнь испытывали на себе его влияние, влияние этой потрясающей личности, наделенной какой-то нечеловеческой интуицией.
Только ли в актерах дело?
А как актеры-то создаются? Великие актеры создаются великими спектаклями. Не модными, не эффектными – великими. Он из любой пьесы вытаскивал нечто невероятно важное, и актеры были проводниками этого важного. Красавец Владислав Стржельчик (до Товстоногова числившийся в амплуа «актера-фрачника») играл у него древнего старика Грегори Соломона в «Цене» Артура Миллера так, что зал на каждом спектакле рыдал вместе с героем… А Светлана Крючкова – буквально задыхающаяся от любви Аксинья в «Тихом Доне»…
Я не видела спектакля «Пять вечеров» с Шарко, Копеляном, Лавровым и Макаровой. Я только слышала неполную аудиозапись. Но как же это все должно было быть на сцене, вживую, если от старой звукозаписи буквально сердце останавливается?
Товстоногов пришел в БДТ, и первое, что сделал (в отличие от большинства других режиссеров) – поставил коммерческий спектакль. «Шестой этаж» по пьесе Жери. На него валом повалила простая публика. Спектакль многофигурный, он занял две трети труппы. Никому не ведомые артисты стали вдруг известными. После этого он делает спектакль «Сеньор Марио пишет комедию» Альдо Николаи. Никто особо не знал этого названия. Но сам факт, что у нас поставлена итальянская пьеса, привел к тому, что все поперли в театр, как оглашенные. В театр, на спектакли которого еще совсем недавно, до прихода Товстоногова, силком никого было не загнать. Он работал с городом. Он не только спектакли делал, он еще обольщал. Он был обольститель! И вдруг – один за другим спектакли: про князя Мышкина, про семью Бессеменовых. Про легкомысленную женщину, живущую на втором этаже, к которой вся семья Бессеменовых стремится, и к которой безумно ревнует любящий и непонятый отец. Все хотят туда, к ней, где пляшут и поют, а не туда, где душно и папа все время учит. И им не жалко этого папу, а папа-то прекрасный… То же самое было с «Варварами». Спектакль получился про то, что все хотят, чтобы их любили, а сами любить не умеют… А его «Лиса и виноград» с Полицеймако в главной роли – это был какой-то потрясающий гимн свободе! Финальная фраза Эзопа «Где тут ваша пропасть для свободных людей?!» всегда сопровождалась овацией, просто ревом зала!
Не знаю, выдавливал ли Товстоногов из себя по капле раба, по выражению Чехова. Но то, что он выдавливал раба, скота, жлоба из своих зрителей, из общества – это совершенно для меня очевидно. Я это на себе испытывала. Ты приходил в его театр кем угодно, а уходил – человеком с тоской по идеалу. Я именно там понимала, как нигде, что культура – это система табу. Что есть вещи, которых нельзя делать, да и все тут. А если хочется так, что невмоготу – поступай, как толстовский отец Сергий – руби себе палец. Очень, знаете ли, отвлекает от недостойных желаний!
Поколение, выросшее на спектаклях Товстоногова, эти табу порастратило. Много лет растрачивали, трепали, избавлялись от этих табу для собственного удобства – но, к счастью, так и не избавились до конца. Потому что это было вколочено в людей гвоздями, выкованными режиссером Георгием Александровичем Товстоноговым в Ленинградском Академическом Большом Драматическом театре.