Заявление министра финансов Антона Силуанова о том, что России следует начать повышение возраста выхода на пенсию уже в 2016 году, вызвало бурю возмущения не только у депутатов, но и у некоторых специалистов. Свои аргументы высказал в разговоре с «Лентой.ру» бывший замглавы Минздравсоцразвития, руководитель научно-образовательного центра международного сотрудничества в сфере труда и социального обеспечения (ПроМОТ) Московского государственного юридического университета имени Кутафина Юрий Воронин.
«Лента.ру»: Юрий Викторович, Минфин оценивает, что повышение возраста выхода на пенсию в России позволит государству за три года сэкономить от 620 миллиардов до 1,3 триллиона рублей. Вы согласны с такими расчетами?
Воронин: Нет. Но проблема совсем не в оценке возможной экономии. Хотя и она Минфином явно завышена. Ни в одной стране мира определение параметров возраста выхода на пенсию по старости не используют в качестве механизма для экономии средств.
Почему? Потому что пенсионный возраст должен быть реалистичным. То есть не должен искусственно подгоняться под необходимость сокращения какой-то желаемой Минфином суммы пенсионных расходов. Тут следует пользоваться исключительно объективными факторами: возрастом физического старения, когда работник теряет основную часть своей способности к труду, и рациональным периодом получения пенсии. Недопустимо устанавливать такой пенсионный возраст, при котором человек вообще до него не доживет. Либо сможет получать пенсию незначительный период времени (год-два), несоизмеримый с продолжительностью приобретения им права на пенсию.
Финансисты не могут устанавливать пенсионный возраст. Этот важнейший социальный параметр вправе совместно определить на основе научных исследований только специалисты по оценке состояния трудоспособности человека, геронтологи и страховые актуарии.
Пенсионный возраст — 65 лет — взят Минфином с «потолка», без научных исследований и объективных данных. Если бы Минфин ими располагал, то давно бы уже предъявил общественности в качестве обоснования своего предложения. Значит, таких исследований просто не проводилось. И при столь поверхностном подходе к решению важнейшей социальной проблемы Минфин надеется убедить общество в своей правоте? Выглядит все это, к сожалению, несерьезно и безответственно.
А если денег все же не хватает?
Повторю еще раз важнейший постулат: пенсионный возраст — это не способ экономии средств. Пенсионный возраст решает совсем иную задачу. Он должен объективно сбалансировать период зарабатывания человеком своих пенсионных прав и период их реализации. То есть периоды уплаты страховых взносов и получения пенсии. Они связаны с наличием или отсутствием у человека состояния трудоспособности. Если этот баланс искусственно нарушить, установив пенсионный возраст произвольно, то потеряется смысл в пенсионном страховании. Люди начнут искать иные пути обеспечения своей старости. На практике это будет означать сокрытие реальных доходов от налогообложения и от обложения страховыми взносами. Нужно нам это, нужно нам своими же неумелыми действиями стимулировать людей к уходу в теневую экономику?
Что же касается расчетов Минфина, то они неверны методологически. В них не приняты во внимание факторы, влияющие на поведение людей. Что я имею в виду? Во всех странах, где повышается пенсионный возраст, обязательно сохраняется право уйти на покой раньше, но с пенсией в неполном размере. Россия также этого не избежит.
Кроме того, не следует забывать про пенсии по инвалидности. У людей в возрасте 55-60 лет зачастую уже целый букет различных заболеваний, позволяющих им претендовать на досрочный выход на пенсию. Значит, многие из тех, кого Минфин заранее записал в «экономию», на деле смогут выйти на пенсию ранее 65 лет. Никаких оценок на этот счет у Минфина нет.
Наконец, определяя финансовую сбалансированность пенсионной системы, мы обязаны видеть и актуарно оценивать долгосрочную перспективу развития, а не ограничиваться только ближайшим горизонтом планирования. Всем специалистам прекрасно известно, что в условиях распределительных пенсионных систем, увеличение пенсионного возраста способно дать только кратковременный экономический эффект. В стратегическом отношении эта мера приводит к росту объема пенсионных прав (чем дольше люди работают, тем больший объем пенсионных прав они себе зарабатывают), за которые придется отвечать не тем, кто их приобрел, а тем, кто в дальнейшем сменит их на рынке труда.
Получается, само по себе повышение возраста выхода на пенсию экономии не дает?
Это не приводит к сокращению пенсионных обязательств. Они никуда не исчезают. Напротив, только растут. То есть посредством повышения пенсионного возраста можно всего лишь отодвинуть начало реализации пенсионных обязательств на какой-то срок. Не более того. Однако затем, по истечении этого срока, они все равно неотвратимо и неизбежно обрушатся на нас в еще большем объеме. Не понимать этого отложенного эффекта могут только временщики, живущие по известному принципу «после нас хоть потоп».
Никаких расчетов возможности обеспечить возросший объем пенсионных прав на рубеже 40-50 годов нынешнего века Минфином не сделано. Сэкономить посредством пенсионного возраста можно только за счет того, что какая-то часть людей физически не доживет до новой возрастной границы выхода на пенсию. Иначе говоря, ставка делается на нереалистичность новых параметров пенсионного возраста. Это очень циничный расчет. И в конечном итоге он государству не выгоден. Нельзя также закрывать глаза на тот очевидный факт, что повышение пенсионного возраста неизбежно скажется на рынке труда: расширится теневой сектор экономики, нарушится процесс смены поколений, возникнут проблемы в трудоустройстве молодежи.
Но разве есть альтернатива повышению пенсионного возраста?
Нынешний дефицит средств в Пенсионном фонде России связан отнюдь не с демографическим фактором, не с тем, что у нас пенсионеров больше, чем работающих. Во-первых, такая перспектива только еще прогнозируется, причем в достаточно отдаленном будущем, это не проблема сегодняшнего или завтрашнего дня. Во-вторых, чтобы профессионально прогнозировать сбалансированность пенсионной системы в долгосрочной перспективе необходимо опираться не только на прогноз количества представителей трудоспособного и нетрудоспособного возрастов. Нужно исходить из того, какая будет производительность труда, сколько из числа лиц нетрудоспособного возраста продолжат работу, сколько из числа лиц трудоспособного возраста не будут работать, сколько к нам приедет трудовых мигрантов и так далее. Ничего подобного в распоряжении Минфина нет!
Прогноз, на который постоянно ссылается министр финансов, бессмысленен для оценок состояния пенсионной системы. Более того, работающий кормит неработающего не в пропорции один к одному, как может кому-то показаться из слов нашего министра финансов. Работающий кормит неработающего через свою производительность труда. Именно поэтому нам так важно знать, сколько один работающий сможет в будущем в результате развития научно-технического прогресса и повышения производительности прокормить неработающих пенсионеров.
Уже сейчас существуют полностью автоматизированные и роботизированные производства, для управления которыми достаточно одного человека. Совершенно очевидно, что в дальнейшем количество таких производств будет только расти, а спрос на так называемый «живой» труд, на физическую рабочую силу, где важна та самая численность работников, будет неизбежно сокращаться.
Однако все это весьма отдаленная перспектива. А дефицит у ПФР сейчас. Образовался он по причине неоднократного снижения тарифа страховых взносов (с 2005 года — на 8 процентных пунктов, с 2012-го — на 4 процентных пункта) безотносительно связи этого тарифа с объемом имеющихся у государства пенсионных обязательств, чего в страховой системе делать просто нельзя, это непрофессионально. Страховой тариф всегда должен соответствовать величине пенсионных обязательств. Иначе образуется страховой дефицит, что, собственно, и произошло. Спрашивается: при чем здесь демография и при чем здесь увеличение пенсионного возраста?
Выходит, мы сами загнали себя в эту ловушку, из которой теперь судорожно ищем выход?
У больного воспалился аппендикс, а врач (в лице Минфина) предлагает его лечить путем ампутации ноги. Чем такое «врачевание» закончится, легко себе представить. Если в ПФР не хватает страховых взносов из-за искусственного занижения страхового тарифа, то эту проблему надо решать не посредством повышения пенсионного возраста, а через увеличение доходной части и сокращение расходной части пенсионной системы.
Масштаб и сложность проблем нашей пенсионной системы таковы, что решить их только сокращением расходов (тем более при существующем уровне пенсий — ниже минимальных международных норм, принятых еще в середине прошлого века), без повышения доходов — невозможно. Нравится эта данность Минфину или не нравится, но это факт, о чем свидетельствует весь мировой опыт.
Работодатели несут социальную ответственность не только за выплату заработной платы своим работникам, но в равной степени и за их пенсионное обеспечение. Напомню, что пенсия — это отложенная во времени (на старость, инвалидность и на случай потери кормильца) часть этой самой заработной платы. Поэтому пора перестать приравнивать страховые взносы к обычным налогам и рассматривать их как фискальную нагрузку на бизнес. Страховые взносы — это составная часть заработной платы работника. Никому не нужны рабочие места, где не платят заработную плату. Точно такое же отношение должно быть в обществе и к страховым взносам.
Отдельное место в тарифной теме занимает институт досрочных пенсий в связи с вредными и тяжелыми условиями. Мы эту систему унаследовали еще от СССР. Она с тех времен практически не менялась. По своей сути такая система аморальна, поскольку вместо совершенствования производственных технологий и улучшения условий труда она предполагает выплату людям «откупных» в виде досрочной пенсии за сознательное нанесение ущерба их здоровью.
Ну и, пожалуй, финальное соображение. Альтернативой повышению пенсионного возраста может быть достаточно широкий набор оптимизационных мер. Например, практически во всех странах мира действует гибкая система выхода на пенсию, означающая, как я уже отмечал, что можно всегда уйти на покой и ранее установленного пенсионного возраста. Это право работника, его осознанный выбор. Плата за него — сокращение размера пенсии, пропорциональное степени преждевременности перехода работника в категорию пенсионеров.
В таких условиях параметры пенсионного возраста не так важны. Куда важнее, по какой формуле рассчитывается размер пенсии и какая продолжительность трудового (страхового) стажа необходима для получения максимально возможной величины пенсии. Однако у нас подобные альтернативы Минфином и другими заинтересованными ведомствами даже не рассматриваются. А жаль, потому что они были бы гораздо мягче в реализации и более приемлемыми для российского общества.