Цифры прогноза относительно количества беженцев, которые до конца этого года окажутся на территории Евросоюза, постоянно растут. Сейчас уже говорят о 850 тысячах человек. Некоторые эксперты называют происходящее самым крупным переселением народов со времен Второй мировой войны и предрекают гибель традиционного европейского уклада жизни. Другие наблюдатели напоминают, что в начале 1990-х в страны Западной Европы хлынул почти столь же масштабный поток переселенцев, однако к катастрофе это не привело. Действительно, прошлую волну миграции удалось успешно «переварить», но происходило это вовсе не безболезненно. «Лента.ру» решила напомнить об одном из самых драматичных эпизодов того периода, глубоко потрясшем Германию и лично Ангелу Меркель.
Толпа, скандирующая «Германия для немцев!», «Убирайтесь отсюда!», «Мы вас поджарим!». Охваченное пламенем общежитие для мигрантов. Аплодирующие погромщикам зеваки. Бездействующая полиция. Нет, это не зарисовка из жизни Третьего рейха. Это происходило в покаявшейся и прошедшей денацификацию Германии.
Эти события имели место в Ростоке в августе 1992 года. Чтобы понять, почему в этом некогда благополучном портовом городе произошел погром, стоит вспомнить, что в те годы происходило в Европе и конкретно в Германии.
В конце 1989 года, без преувеличения, весь мир следил за падением Берлинской стены. Это событие стало символом начала нового исторического периода и источником надежд для жителей разделенной страны. Однако вскоре выяснилось, что хотя Берлинская стена пала, «осси» и «весси» не стали в одночасье единой нацией.
Напротив — оказалось, что различий между ними больше, чем можно было ожидать. Ситуация усугублялась тем, что экономика Восточной Германии была не в состоянии конкурировать с западногерманской. Крупные предприятия бывшей ГДР закрывались, люди массово теряли работу либо вынуждены были менять ее на менее престижную (переквалификация инженеров в дворников стала обычным явлением). При этом «весси» не испытывали особого восторга из-за того, что теперь им приходится делиться благами с восточными братьями.
Все эти проблемы жители Ростока смогли прочувствовать в полной мере. Благодаря своему порту (Росток расположен на балтийском побережье) за годы холодной войны город расцвел. Достаточно сказать, что с 1945-го население Ростока выросло в четыре раза. Но после объединения Германии уровень жизни там заметно снизился. Разумеется, это привело к росту социального напряжения, выплеснувшегося в конце концов на «понаехавших».
В 1990-м на карте Европы вместо двух Германий осталась одна, но общее число государств Старого Света спустя всего год резко увеличилось. В 1991-м на месте СССР образовалось 15 независимых стран; в том же году начался распад еще одного союзного государства — Социалистической Федеративной Республики Югославии. Но если развод республик, входивших в «союз нерушимый», прошел бескровно, то на Балканах парад суверенитетов сопровождался войной.
Спасаясь от боевых действий, жители Югославии бросились искать лучшей доли в благополучных странах Западной Европы. Самым популярным направлением, как и сегодня, стала зажиточная ФРГ. Поток мигрантов в эту страну непрерывно рос с 1987 года, достигнув пика в 1992-м (438 190 заявок на предоставление убежища), при этом доля одобренных заявок сокращалась, достигнув в том же 1992-м отметки 4,3 процента. Консервативные политические силы вели кампанию против приема экономических мигрантов (переселенцев, жизни которых на родине ничто не угрожает).
С лета 1991-го регистрировался рост насильственных преступлений, связанных с расизмом. В сентябре того же года в небольшом городе Хойерсверда произошел погром: под одобрительные крики зевак толпа из нескольких сотен скинхедов атаковала гастарбайтеров и мигрантов. Подобные происшествия имели место и в других городах.
Росток на этом фоне не выглядел островком спокойствия — там тоже случались конфликты местных с «понаехавшими». Еще со времен ГДР в городе существовала небольшая вьетнамская община, но основным объектом ненависти стали цыгане из Румынии. Прибывающих «рома» (так принято называть европейских цыган) селили в районе Лихтенхаген, где находилось многоэтажное блочное здание, прозванное Подсолнечной башней за гигантское изображение цветов на фасаде. В одном подъезде этого строения располагалось земельное бюро регистрации беженцев федеральной земли Мекленбург — Передняя Померания и общежитие для претендующих на убежище беженцев, в другом подъезде — вьетнамское общежитие. Центр был рассчитан на 300 человек — столько беженцев в норме должны были ждать в общежитии рассмотрения их заявки. Но обстоятельства не были нормальными: из-за увеличившегося потока переселенцев чиновники не справлялись с валом заявок, процесс принятия решений затягивался, людей скапливалось все больше. В итоге к концу лета 1992-го в Подсолнечной башне жили не менее 650 цыган. Места в здании им не хватало, и цыганский табор разбил лагерь на газоне рядом.
Условия были ужасающими. Водой беженцы обеспечены не были, туалетами тоже. Мусор скапливался на улицах. Какие чувства толпа оборванных и немытых цыган, попрошайничающих и справляющих нужду в ближайших подворотнях, вызывала у коренного населения, понять несложно.
Властям регулярно поступали сигналы о том, что обстановка в Лихтенхагене накаляется. Ультраправые активисты распространяли листовки, в которых говорилось, что «Росток должен оставаться немецким», и содержались призывы к жителям города «решить проблему общаги». Анонимный источник связался с редакциями двух местных газет и сообщил, что если городская администрация не разберется с мигрантами, «порядок вскоре будет наведен». Называлась даже дата, когда это произойдет: уик-энд 22-23 августа. При этом анонимщик был уверен, что горожане, которые не станут участвовать в самой акции (читай — погроме), тем не менее поддержат тех, кто займется «наведением порядка».
Сложно сказать, насколько значимую роль в дальнейших событиях сыграла публикация анонса погрома, но не исключено, что многие подростковые банды собрались в Лихтенхагене именно после того, как прочитали о грядущей «зачистке» в газетах. Как бы то ни было, но к вечеру 22 августа у Подсолнечной башни собралась толпа примерно в две тысячи человек, которая атаковала цыган, а когда те, покинув палаточный лагерь, скрылись в здании, в окна и двери общежития полетели камни и бутылки с зажигательной смесью.
Для лучшего понимания происходившего в тот день стоит отметить, что далеко не все погромщики были неонацистами. Если посмотреть на фотографии с места событий, легко заметить, что хотя в толпе были и скинхеды, большую часть ее составляли граждане, не принадлежавшие к этой субкультуре. При этом, как и было предсказано, зеваки подбадривали погромщиков, а уличные торговцы бойко продавали радикалам и зрителям фастфуд и напитки.
Полиция с толпой совладать не могла. По какой-то причине на место прибыл лишь небольшой наряд стражей порядка — всего 30 человек, без спецсредств и необходимой экипировки. В конце концов подкрепление все же прибыло, а вместе с ним и водомет, но произошло это уже глубокой ночью. При этом водомет был применен довольно бестолково: вместо того чтобы оттеснить погромщиков от общежития, струя, наоборот, подталкивала их к зданию. В итоге лишь девять человек были задержаны, и все они оказались на свободе уже на следующий день.
23 августа беспорядки продолжились. К полудню в Росток съехались ультраправые со всей Германии. В общей сложности у Подсолнечной башни собрались пять тысяч радикалов и сочувствовавших им местных жителей. Они скандировали «Германия для немцев, иностранцы — вон» и охотно позировали фотокорреспондентам.
Цыган к тому времени из общежития уже эвакуировали, но для осатаневшей толпы это было уже не важно. Объектом ее агрессии стали вьетнамцы, жившие в том же здании. На беду, в осажденной Подсолнечной башне вместе с ними оказались заперты сотрудники социальной службы и журналисты телеканала ZDF. Напуганные до смерти, они наблюдали, как полицейские отбивают попытки погромщиков прорваться внутрь. Чтобы остудить пыл участников беспорядков, полицейские вынуждены были сделать несколько выстрелов в воздух и один раз открыть огонь на поражение. К концу второго дня бунта 74 стража порядка были ранены, 130 человек задержаны (звучит нелепо, но 60 человек из этого числа были участниками марша солидарности с жертвами погрома).
Несмотря на начало рабочей недели, беспорядки в понедельник не прекратились. В Подсолнечной башне все еще оставались около 100 вьетнамских семей, в том числе беременные женщины и дети. Между тем число полицейских, охранявших здание, сократилось вдвое.
Как и накануне, в общежитие полетели камни и «коктейли Молотова». Воспользовавшись численным перевесом над стражами порядка, погромщики ворвались внутрь здания, круша все на своем пути бейсбольными битами и обливая стены бензином с криками: «Мы вас всех достанем, мы вас зажарим». Подсолнечная башня запылала.
Когда на место происшествия прибыл пожарный расчет, первые этажи здания уже были охвачены огнем. Однако сразу приступить к тушению пожара оказалось невозможно — погромщики не подпускали машины к общежитию. Полицейское подкрепление доставили только через час, еще около получаса ушло на то, чтобы разогнать толпу и обеспечить доступ пожарных к зданию. Все это время люди спасались от огня на крыше Подсолнечной башни.
Беспорядки прекратились лишь на следующий день.
Еще через пару дней в городе прошла массовая антифашистская демонстрация, вызвавшая не столько одобрение, сколько недоумение: где были все эти люди, когда шел погром?
Четкого ответа на вопрос, почему полиция на протяжении нескольких дней действовала вопиюще неэффективно, нет до сих пор. При этом никто из ответственных полицейских чинов не понес наказания по результатам случившегося. Расследование в отношении главы полицейского управления Ростока Зигфрида Кордуса было прекращено в 1994 году. В преступном бездействии обвинялся руководитель полицейской операции Юрген Деккерт, но и его дело было закрыто в 2000-м.
Конспирологи уверены, что стражи порядка получили распоряжение не препятствовать погромщикам. Сделано это было якобы для того, чтобы потом было легче принять нужный властям закон. Действительно, вскоре после погрома миграционное законодательство Германии ужесточили. Еще одна версия: полицейские боялись принимать слишком жесткие меры, чтобы их не обвинили в том, что они используют методы, уместные в ГДР, но не в демократичной ФРГ. Кто-то до сих пор уверен, что стражи порядка просто сочувствовали погромщикам.
Любопытная деталь: утихомиривать ксенофобов в Росток приезжала лично Ангела Меркель — в ту пору глава Министерства по делам женщин и молодежи. Для «тевтонской Маргарет Тэтчер» и Росток, и миграционный вопрос — больные темы. Правозащитники до сих пор припоминают ей произнесенную в 2010 году фразу «политика мультикультурализма в Германии потерпела фиаско». А в Ростоке через двадцать с лишним лет после погрома фрау Меркель снова попала в крайне неприятную ситуацию. Канцлер посещала одну из школ города, где к ней обратилась палестинская девочка, рассказавшая, что ее семью скоро депортируют, поскольку у них кончился вид на жительство. В ответ канцлер похлопала ребенка по плечу и сказала, что Германия не может принять у себя всех палестинских беженцев. Девочка расплакалась. Имиджевые последствия этого диалога для Меркель были катастрофическими. И то, что семье маленькой палестинки впоследствии продлили вид на жительство, отношение немцев к Меркель не очень улучшило.