В последнем сезоне раскопок российские археологи нашли первую берестяную грамоту в Вологде. В русской истории открывается новая страница — вологодский диалект древнерусского языка отличается от новгородского, и ученые с нетерпением ожидают новых находок. Чтение каждой такой грамоты — пазл, но лингвистам уже удалось понять большую часть первого текста из Вологды. Предприниматель Яков, живший в первой четверти XIV века, пытался выяснить, не обманул ли его посланец Остап, обещавший передать деньги некоему Самойлу. Сюжет раскрыт не до конца, но хочется верить, что дальнейшие раскопки в Вологде принесут новые грамоты, и мы поймем, действительно ли Яков доверился мошеннику. «Лента.ру» рассказывает о том, как лингвисты распутывают эту детективную историю.
Каждый год в конце сентября или начале октября академик РАН профессор Андрей Анатольевич Зализняк читает в Московском университете лекцию о берестяных грамотах, обнаруженных в очередном сезоне раскопок. Каждый год девятая аудитория первого корпуса гуманитарных факультетов МГУ не может вместить всех желающих послушать лекцию. Но на этот раз был особенный ажиотаж. Летом археологи раскопали первую берестяную грамоту не в Новгороде или Пскове, а в Вологде. Это другая территория, иной диалект и новые сюжеты, доносящиеся до нас с исцарапанных, свернувшихся листов бересты XII-XV веков.
Грамоту обнаружили участники Северо-русской археологической экспедиции под руководством Игоря Кукушкина. Произошло это 21 июля. Грамота написана на куске бересты шириной 3,5 сантиметра. Вскоре после ее обнаружения академик Зализняк вместе с другим известным лингвистом и текстологом Алексеем Гиппиусом обнародовали ее текст в предварительном прочтении. Однако, как выяснилось в ходе лекции, окончательный вариант с первым расходится достаточно сильно. В частности, удалось уточнить, как писалось имя автора, почему формула обращения в письме имеет странный компонент «к тобе, к тобе», не знакомый по обычным формулировкам зачина, а также фактически поставлена точка в споре, как следует читать одну из букв — «ер» (Ъ) или «ерь» (Ь).
Грамота сохранилась неплохо. Текст находится на одном куске бересты (не разорван) и почти весь виден. Если попытаться с ходу прочитать то, что кажется очевидным, послание выглядит не совсем осмысленным. Изначально полагали, что это сообщение от Якова неизвестному адресату о том, что Яков с Остафом (Остапом) отправил тому рубль — в начале XIV века это была солидная сумма. Но зачем сообщать об этом? Отправил так отправил, адресат должен об этом и сам знать.
И вот перед нами окончательное прочтение, представленное широкой публике на лекции Зализняка в МГУ:
«[Г]ѦKOBO К ТОБѢ К ТОБѢ СѦ • ОНАНИКО ТЬСТЬ
БРАТЬ ОСТАФЕ ПОСЛАЛЪ С ТОБОЮ ЕМЬ
РУБЛЕ • КО САМОЛУ РУБЛЕ •
• НИ МНѢ РУБЛѦ
НИ МНѢ ПРОТОРЪВЪ…»
Если начать с конца, для несведущего уха странным кажется слово «протора» в конце письма. Но тут загадка как раз несложная — это слово «потеря», образованное от «терять». В современных русских диалектах есть похожие слова: истерять — истора, протерять — протора. Значит, речь идет о каких-то убытках или, как объясняет профессор, накладных расходах, потребовавшихся для отправки того самого рубля адресату. «Ни мне рубля, ни мне проторов», — жалоба автора, который вроде и денег отправил, и заплатил посланцу за то, что тот довезет крупную сумму по адресу, но что-то пошло не так. Теперь у Якова нет информации, дошел ли перевод до адресата — и более того, есть крупное подозрение, что посланец денег не довез, и полученную за труды сумму тоже возвращать не собирается.
«Нужны месяцы, чтобы это осмыслить», — говорит Андрей Зализняк. В первой вологодской грамоте немало сугубо лингвистических загадок. Допустим, в конце слова «емь» («…послалъ с тобою емь…») можно читать Ъ или Ь — буквы эти похожи, их легко перепутать при чтении надписи на бересте, пролежавшей в земле девять столетий. От этого зависит, как понимать грамоту — сам ли Яков отправлял рубль или это был другой человек. Слово «емь» может пониматься по-разному. К примеру, был такой народ — «емь». Но текст явно не о том. Еще один вариант — это форма глагола «ясти», которая писалась как «Ѣмь» (то есть «я ем»), где писец допустил ошибку, заменив «ять» на «е». У лингвистов, занимающихся разбором древних текстов, есть принцип — чем меньше прочтений приписывается ошибкам писцов, тем лучше. Скорее всего, тут следует читать «есмь» — форма первого лица глагола «быти», использовавшаяся для образования прошедшего времени — послалъ есмь. Почему в этой форме выпущена буква «с»? Андрей Зализняк отмечает, что такие написания встречаются и в ранее найденных берестяных грамотах, хотя и редко — ему известно пять подобных примеров. Итак, решение загадки таково — Яков отправил, Яков и письмо написал.
А почему вообще нужно это небольшое слово «е(с)мь»? Почему Яков не мог написать просто «я послалъ»? Здесь требуется пояснение: это сейчас по-русски говорят «я прыгнул, я съел, я любил». В древнерусском языке прошедшее время образовывалось совсем иначе — существовало несколько форм, известных нам сейчас лучше всего по отрывкам из церковнославянских текстов и по школьной адаптации зачина к «Слову о полку Игореве», вроде «не лепо ли ны бяшете братие» и «стояще бяху ноги наша во дворех твоих, Иерусалиме».
Формы вроде «съел» были когда-то причастиями, и к ним добавляли глагол «быти» в соответствующей форме, чтобы получить сложное прошедшее время — перфект, его еще называют «давнопрошедшим». Именно перфектные формы вытеснили в современном языке прочие формы прошедшего времени глагола. Но изменявшаяся часть тоже исчезла, оставив слова, оканчивающиеся на -л. Даже глаголы вроде «мог» и «нес» когда-то имели суффикс -лъ (могълъ, несълъ), но произносить его на конце слова после согласных было затруднительно, и он исчез. Зато если мы говорим о женщине, то звучит «несла» или «могла», что выговаривать куда легче.
В самом начале вологодской грамоты есть небольшой пропуск — там не совсем сохранилась одна буква. Это навело лингвистов на мысль, что Якова, который начинает письмо со своего имени, звали немного иначе — во всяком случае, он сам записывается как «Гяков». Но что это за странная форма?
Вовсе не такая странная, как может показаться. В северорусских наречиях известно такое явление, которое диалектологи называют «взрывным йотом» — вместо [j] («й», йот) проговаривается [g] («г»). Так, слово «поехали» звучит как «погихалы». И именно в Вологодской области такое звучание было зафиксировано, в частности, в диалектологической экспедиции 2007 года. Так что имя автора грамоты уже указывает на особенность вологодского наречия, сохранившуюся в этой области с XIV века.
Еще одна черта вологодского письма сразу бросается в глаза. «[Г]яков к тобѢ к тобѢ…» — так оно начинается. Что же за повторение такое — рука автора дрогнула? Или, может, он забыл, что уже написал эту фразу? «К тобѢ» — это часть стандартной формулы начала письма: «адресат к тебе [обращается]». Откуда же удвоение?
Следом за этой формулой идет «…сѧ • онанико тьсть». Оставляя в стороне частицу сѧ, которая тоже доставила лингвистам немало мучений, можно без труда прочитать, что еще один человек, от имени которого написано письмо, — тесть Онаник (Ь читается как краткое «е», а -о в конце имени отражает не произносящийся Ъ).
Однако далее в тексте ни о каком тесте не говорится. Академик Зализняк и его коллеги считают, что в данном случае речь идет о специальной формуле письма, когда автор пытается апеллировать к авторитету. Некий тесть Онаник — человек известный, серьезный, уважаемый. Упоминание о нем должно придать основательность запросу. Допустим, если вы хотите выбить деньги из должника, можете ему сказать: «Я к вам обращаюсь не просто так, а с судебными приставами и с ведома известного авторитета». Вполне вероятно, что необходимая сумма завтра же будет у вас в кармане. Так и в древнерусские времена — фактически первую строку вологодского письма нужно читать: «Яков к тебе, к тебе же Онаник тесть». Частицу сѧ тогда следует читать как «вот» (по-древнерусски — «сь») — и такое написание тоже отражает черты северорусского наречия, где зафиксирован переход сь в сѧ.
Итак, что же мы поняли из первой вологодской грамоты? Писал ее некий Яков, говоривший на вологодском наречии, — грамота, таким образом, не из Новгорода приехала, а написана на месте. Это оставляет надежду, что археологам удастся в последующих сезонах раскопать больше новых берестяных грамот. Адресат Якова — не неизвестный купец, а тот самый брат Остаф, упомянутый в письме. Рубль действительно был отправлен и действительно с Остафом Самойлу — то есть Остаф был посланцем, взявшимся передать деньги и потребовавшим за это некое возмещение, которое Яков называет «проторами». Рубль Остаф не вернул. Полученных сверх того денег — тоже. Довез ли он рубль по адресу? Сие остается неизвестным не только нам, но и несчастному Якову, подозревающему, что деньги могли быть присвоены Остафом. Вот он и пишет своему посланцу, надеясь разрешить все сомнения. Хороший сюжет для завязки сериала — не исключено, впрочем, что мы еще услышим о Якове и его рубле после того, как в Вологде найдут другие грамоты.