Поиск механизма корректировки правил игры после изменения баланса сил в мире и различные аспекты силового противостояния станут лейтмотивом XII ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай», которое пройдет 19-22 октября в Сочи. О том, что будут обсуждать на этом форуме, прислушиваются ли к его участникам политики-тяжеловесы и зачем вообще нужны такие мероприятия, «Лента.ру» побеседовала с директором по научной работе «Валдая» политологом Федором Лукьяновым.
«Лента.ру»: Тема открывающейся сессии звучит как «Война и мир: человек, государство и угроза большого конфликта в ХХI веке». В русском языке у слова «мир» есть два значения: «мир» — это и антоним войны и некое пространство существования, вселенная. Вы какое имели в виду?
Лукьянов: И то, и другое. Задумка была несколько претенциозная, но, как показали последние события, своевременная: оттолкнуться от 200-й годовщины знаковых событий в Европе — конца эпохи наполеоновских войн и окончания Венского конгресса, который на несколько десятилетий установил более-менее регулируемую систему отношений в Старом Свете. Как нам показалось, есть некоторые параллели между тем, что было два века назад, и тем, что происходит сегодня. Это, конечно, довольно условно, и различия очевидны. Но сейчас мы говорим о становлении многополярного мира, который нуждается в регулирующих механизмах и институтах. Европа XIX века была, по сути, как раз таким многополярным миром в миниатюре. Суть системы, созданной в 1815-м и просуществовавшей, угасая, почти сто лет, заключалась не в том, что был установлен жесткий каркас, а в том, что был создан механизм, позволявший в кризисных ситуациях восстанавливать баланс.
Но ведь конфликты все равно случались.
Да, конечно, в XIX столетии в Европе были и Крымская война, и франко-прусская война, и балканские войны. Однако после каждого из этих конфликтов собирался дипломатический конгресс, на котором с учетом изменившегося баланса сил корректировались правила взаимоотношений. Подобный механизм нужен и сегодня. Как именно он будет выглядеть — пока непонятно. Система позапрошлого века — периодические «пробы сил» и последующее урегулирование во время дипломатических конгрессов — сейчас в том виде вряд ли возможна, но нечто похожее было бы очень кстати.
Когда мы сформулировали этот посыл, то, конечно, вспомнили об одном из главных произведений русской литературы — романе Толстого «Война и мир», который как раз и посвящен периоду фундаментального переустройства Европы начала XIX века. Толстой, будучи не просто беллетристом, но и философом, улавливал и описывал моменты, определяющие ход истории, а также то, что он определял как движущие силы исторического процесса. Кстати, после реформы орфографии название романа стало на самом деле более многозначным, чем задумывал автор, но при этом более соответствующим масштабу замысла. Нынешнее «мир» объединяет прежние «миръ» (отсутствие войны) и «мiръ» (человечество, общество). Нас, как и Толстого, тоже интересует влияние войны на мир в обоих смыслах. Так что одна сессия «Валдая» будет посвящена роли, которую война, жесткая сила и милитаризм играют в общественном сознании начиная с XIX века и до наших дней.
О чем еще будет идти речь на форуме?
Горячая сегодняшняя тема информационных войн и восприятия конфликтов — куда без этого. На экономической сессии обсудим то, является ли экономическая взаимозависимость средством сдерживания конфликтов или, наоборот, их усугубляет. Отдельная дискуссия будет посвящена тому, возможен ли новый «золотой век» дипломатии, то есть сможет ли она вновь занять то положение, какое было у нее в XIX веке. И, конечно, будет специальная сессия по Ближнему Востоку.
Надо полагать, что тема «Война и мир» была выбрана давно. Последние события — я имею в виду активное включение России в сирийский конфликт — как-то повлияли на повестку валдайского форума?
Нет. Получилось, что мы с этой темой попали в яблочко. Вообще, то, что «Война и мир» — это актуально, было понятно давно. Ближний Восток охвачен конфликтами уже не первый год, на Украине идет война и так далее. Но, конечно, сирийский вопрос добавил остроты, он, конечно, будет подниматься во время всех обсуждений, а событиям в Сирии будет посвящена отдельная сессия.
Выработка нового механизма корректировки правил игры — это очень серьезная тема. Насколько результаты ее обсуждения в рамках валдайского форума важны для политиков? Прислушиваются ли к вам те, кто в конце концов принимает решения об этих правилах игры?
Те, кто может принимать такие решения, тоже участвуют в заседаниях «Валдая». Владимир Путин, как правило, выступает на завершающей пленарной сессии форума. 11 раз он уже это делал, вероятно, и в этот раз выступит. Насколько валдайские дискуссии влияют на мировоззрение Путина и проводимую им политику — судить не берусь, но то, что он всегда хорошо знаком с тем, что обсуждается, — это факт.
А за пределами России к «Валдаю» прислушиваются?
За границей наибольший интерес всегда вызывает выступление первого лица. Но надо сказать, что «Валдай» в последние два года трансформировался. Прежние валдайские дискуссии — это была такая презентация России миру. Мы объясняли, что у нас тут происходит. То есть это даже было не столько изложение российского видения мира, сколько рассказ о стране. В последние два года задача изменилась: сейчас «Валдай» позиционирует себя как аналитический центр, который занимается глобальными процессами и доносит суть российского взгляда на эти проблемы до мировой общественности. В 2014-м выступление Путина было именно такого глобального характера — он подробно рассказывал о том, возможны ли новые правила. О чем Путин будет говорить на нынешней сессии — не знаю, но легко предположить, что тема боевых действий и военной силы как таковой будет им затронута.
«Валдай» — это международный клуб. За последние полтора года отношения России и Запада очень испортились. Отразилось ли это на составе участников форума? Может быть, западных экспертов стало меньше, а гостей с Востока — больше?
Не сказал бы. Есть некий костяк — группа людей, которые были если и не на всех, то на большинстве заседаний «Валдая». Понятно, что кто-то может не приехать по объективным причинам, но в целом базовый состав не изменился. При этом мы стараемся расширять состав участников, но крена в сторону Востока нет. Разве что китайцев в этом году несколько больше, чем обычно.
А в целом на фоне ухудшения отношений с Западом контакты по линии экспертного сообщества как-то изменились?
Заинтересованность в таких контактах по-прежнему есть. В ряде случаев интерес со стороны Запада даже повысился. Но вот содержание контактов существенно изменилось. Атмосфера диалога стала другой. Произошла очень сильная поляризация, заметно больше стало идеологии. То есть это либо официоз и обмен хорошо известными аргументами, либо однонаправленное обсуждение, когда какого-нибудь нашего эксперта приглашают в качестве ответчика.
Это как?
Гостю из России выдвигают все те претензии, которые у Запада есть к Москве, и предлагают оправдываться за действия страны. Это иногда любопытно, но в целом довольно бессмысленно. Такое бывало и раньше, но не так часто. При этом — я сам с подобным сталкивался многократно — после дискуссии многие ее участники подходят и говорят: «Спасибо большое, было очень интересно, нам важно было услышать другое мнение, и вообще вы во многом правы». Но это происходит в кулуарах, а на самой дискуссии мало кто решается поддержать русского коллегу. «Валдай» в этом смысле исключение, поскольку мероприятия клуба проводятся на паритетных основах, и разные точки зрения представлены в равных пропорциях, что делает дискуссии более продуктивными.